Письма солдат

— Добрый день, ваше величество! — одна из девочек первой заметила императора.

— Здравствуйте! — как один повернулись гимназисты.

— Добрый день, юные барышни и господа. Здравствуйте, — Алексей кивком приветствовал учительницу.

— Рисуем дальше. Ваше величество, простите, что помешали.

— Это я должен просить прощения. Вижу, молодежь приобщается к прекрасному. Надеюсь, что-то из творений ваших воспитанников я увижу в собрании Эрмитажа или Московской галерее.

Когда класс остался за спиной, казаки так же тихо пристроились в двух десятках шагов за императором. Еще несколько бойцов держались в пределах прямой видимости на заднем плане. Сегодня Дмитрий понял, почему царь оборудовал для себя особую комнату в мансарде. Постоянная охрана, это престижно, но иногда надо побыть в уединении. Тяжело понимать, что за тобой круглые сутки следят несколько пар глаз. Даже в клозете слушают через стенку.

После обеда Дмитрий нашел императора в кабинете. Царь увлеченно читал пространный доклад. Разрешающий кивок, указующий жест на кресло. Дмитрий положил на столик черную папку. Намечался разговор, который князь не хотел, но обязал был начать.

— Что у тебя? — Алексей отодвинул документы.

— Высочайшее прошение. Прости, но я принес челобитную.

— От кого? Давай сюда.

— Академики составили. Владимир Иванович очень просил лично передать и посодействовать. Первое я обещал. Второе нет.

— Вернадский? Что просит?

— Уравнять инородцев в правах с христианами. Дать всем твоим подданным равные права. Пустить детей нехристей в казенные школы.

— Князь, ты мог эту дурь использовать в уборной по назначению?

— Не мог. Я обещал передать, — набычился Дмитрий.

— Если Вернадский спросит, — глаза царя скользили по строчкам прошения. — Если спросит, скажи, что я принял и ознакомился. От себя еще раз напомни: разные способности — разные обязанности — разные права. На этом стоим и стоять будем. Каждому по его вкладу и силе. Тяжелый урок Австро-Венгрии и Османской империи перед глазами. Как Чехословацкий корпус сражался на нашей стороне против Габсбургов за Чехию и Словакию тоже все слышали. Чужих ошибок повторять не буду.

— Ты знаешь, о некоторых вещах с гуманитариями говорить бесполезно. Даже Вернадский порой выдает такое, что хоть святых выноси и карету из Желтого дома вызывай.

— Понимаю, — пронесся тяжелый вздох. — Потому таких и не допускаю к суетным делам. Идеи у них очень хорошие, благие, но рассчитаны на таких же светлых и чистых людей. Много ты таких видел?

— Даже сейчас не вижу, — жестко пошутил князь.

— Я тоже не вижу, — улыбнулся царь. — Был бы ты гуманистом, не взял бы себе в порученцы. Сам читал прошение?

— Ознакомился. Разумные мысли встречаются. Не в каждом абзаце.

— Ты прав. О расширении избирательного права на замужних дам и полном уравнивании сословных курий надо подумать. Имущественный ценз тоже можно снизить. Это все после того как адмиралы принесут мне победу. Во время войны такие реформы не проводят. Остальное закатаю под стекло и оставлю потомкам в назидание, чтоб знали какой бред иногда ученые мужи выдают.

— Не все ученые. Смотри подписантов. Все сплошь философы славянофилы, университетская профессура, прочие великие мыслители. Геологов, архитекторов, химиков, металлургов там нет. Из физиков один Владимир Иванович.

— Он старый.

Дмитрий поднялся чтоб уйти, но не тут-то было. Алексей обрадовался человеку, с которым можно поговорить по душам. Впрочем, князю беседа тоже доставила удовольствие. Политика политикой, война войной, а театр забывать не стоит. Обсудить свежие шедевры крымских киностудий — святое дело!

В дела киношников царь не лез, но мнение свое имел. Так о нашумевшем, снятом буквально по горячим следам на местах боев «Последний Крестовый поход» Алексей высказался непечатно и едко. Дмитрий проявлял солидарность не из вежливости, а потому что сам после закрытого просмотра удерживал за плечи генерал-полковника Быкадорова, намеревавшегося высечь кинодеятелей плеткой.

Глава 27 Алеутский архипелаг

14 октября 1941.

Русский флот появился у Алеутской гряды внезапно. Силы вторжения накапливались у Камчатки. После отмашки из штаба, клятвенного заверения метеорологов и тщательного анализа данных разведки, эскадра флота вышла в море. Передовые отряды растянулись поисковыми сетями, выхватывая и проверяя все плавучее с двигателем. Крейсера поймали и расстреляли два патрульных корабля и старый тральщик. Участь трофеев постигла несколько рыболовов и транспорт снабжения. Пока флот зачищал акваторию, транспорты под прикрытием эсминцев и сторожевиков подошли к берегу. Атаковали острова сразу почти без разведки.

Морская пехота с матом и божьбой высаживалась со сторожевиков, тральщиков и немногочисленных мелкосидящих судов с аппарелями. В небе появились колесные самолёты с молниями на крыльях. Они ясно давали понять, что за горизонтом скрывается авианосец. А то и два.

Агенты в портах видели новенький «Три святителя» на переходе и стоянках. Вопрос боеготовности корабля и авиаотряда интересный, но получить ответ можно только одним способом. Желающих пока не нашлось.

Ближние и Крысьи острова русские взяли одним прыжком. Самые западные архипелаги, растянувшейся на тысячу морских миль островной дуги. Высадка прошла как на учениях, благо сопротивление отсутствовало. Зато собственное командование перестраховалось. Генерал-майор Рютель командир 4-й бригады морской пехоты настоял на высадках в развернутых порядках, по боевому расписанию.

Бравый морпех на мостике трехтрубного здоровенного грузовоза «Святитель Николай» не слышал, как его честили и крыли солдаты, бредущие по пояс в воде по камням к берегу, в собачий холод, под пронизывающим сырым ветром перегружавшие снаряжение, пулеметы, пушки на лодки и моторные боты с импровизированных десантных судов.

В защиту Эдуарда Рютеля и командовавшего высадкой контр-адмирала Рыбалтовского можно сказать одно, русские даже не ожидали, что гарнизоны островов будут представлены только лишь персоналом гидрометеостанций, наблюдательными постами и одним полицейским в деревне Атту на одноименном острове. При планировании операции, доработке расписания высадок, все считали, что янки успели укрепить свои западные подступы.

При подавляющем численном и огневом превосходстве атакующих, наглядной демонстрации флота все прошло практически без выстрелов. Американцы дисциплинированно поднимали руки при виде идущих к берегу катеров и ботов, прикрывающих их кораблей с развернутыми на площадках орудиями. Несколько молодых и очень свободолюбивых героев под шумок убежали в тундру, их в суматохе и не заметили.

Увы, слабоумие и отвага часто идут рука об руку. Эвакуироваться морем в арктических условиях на каяке или беспалубной лодке без подготовки само себе равноценно подвигу, об успешных попытках такого рода никому ничего не известно. Число рискнувших тоже осталось величиной неизвестной. А партизаны сами кто через месяц, а кто зимой вышли к людям. Русские обживались на островах, разворачивали лагеря и базы, оборудовали причалы и склады. Покидать свою бывшую землю они явно не спешили.

Короткий период хорошей погоды закончился, 17 октября усилился ветер. К вечеру небо затянуло низкими тучами, пошел дождь, на море поднялся шторм. Фронт холодных масс воздуха из Арктики закрыл архипелаг. Ветер срывал с волн пенные гребни, серые валы с грохотом накатывались на камни, захлестывали пляжи.

Транспортные караваны встали на якорь в бухтах. Легкие корабли, эсминцы и эскортники попрятались от непогоды. Люди на берегу спешно ставили палатки и обустраивали защиту лагерей от шквального ветра. Поздняя осень не лучшее время для десантов в субарктике. Летом тоже не многим лучше, часты туманы, а температура воды стабильно чуть выше нуля.