Письма живых

— Инга на операции ассистирует.

— Хорошо. Я подожду в саду. Только, пожалуйста, передайте ей, — Кирилл молитвенно сложил руки перед юной сестричкой со строгим взглядом. — Буду ждать сколько угодно.

Ожидание самое сложное и тяжелое дело. Вот так и отсеиваются юноши от мужчин. Одни уже умеют ждать.

В саду Кирилл нашел пустую скамейку. Место тихое, высокие живые изгороди защищают от уличного шума. По дорожкам гуляют выздоравливающие пациенты. Никто никуда не спешит. Стайка медсестер щебечет у памятника какому-то местному деятелю или первопроходцу. Кирилл заметил бросаемые на него любопытные взгляды, улыбнулся в ответ. Известная Игра, это сама жизнь. Все как во времена Адама и Евы.

Вскоре к Никифорову подсел бритоголовый офицер в наброшенном на больничную пижаму кителе с эмблемами дальней авиации. Разговорились. Поручик Конецкий скоро выписывается и возвращается в полк. Интересно ему что за госпитальной оградой творится, вот за нашел повод потрепаться с новым человеком. Как понял Кирилл, полк Конецкого стоит на Мартинике потому весточки от однополчан приходят редко, газеты тоже старые попадают.

— Ждете кого-то? — наконец сообразил бомбардировщик. — У нас трое палубников на этаже, только один на комиссование. Без ноги в небо не выпустят.

— Жалко человека. Хорошо, что до авианосца дотянул.

— Не дотянул. Из воды вытащили. Полдня с раной на плотике болтался между небом и дном. Один из экипажа торпедоносца выжил.

— С какого корабля?

— «Ретвизан», если не ошибаюсь.

— Понятно, — сухо кивнул Никифоров.

Продолжать совершенно не хотелось. Кирилл вспомнил, что «Ретвизан» совсем недавно пришел на Карибы. Получается, ребят сбили в одном из первых боевых.

Дальнейший разговор не клеился. Бомбардировщик заскучал, засобирался и ушел в госпиталь. А вскоре послышался стук каблучков. По дорожке бежала она.

— Инга! — молодой человек шагнул навстречу.

— Кирилл! — их руки встретились.

— Как и обещал, сразу с корабля, — осторожно сжал кончики пальцев любимой.

Кирилл глядел в глаза девушки, ловил в них отражение неба, читал чувства как раскрытую книгу.

— Я ждала тебя, — на щеках вспыхнул румянец.

— Я знаю, — молодой человек нежно обнял стройный девичий стан, осторожно коснулся губами щеки.

— Инга, тебя надолго отпустили? Сильно устала?

— До вечера. У меня ночная смена.

— Проголодалась?

— Есть такое. Не откажусь, — девушка опустила глаза.

— Помнишь то кафе у дома с колоннадой? Немецкая кухня?

— Она очень жирная. Много свинины, — глаза Инги вспыхнули. — Но, если ты хочешь. У них было рыбное меню.

— Диеты не для тебя, — настойчивым голосом убеждал Кирилл. — Тебе нужны силы. Постарайся больше отдыхать, любимая.

Приличия есть приличия. Инга забежала на четверть часа в госпиталь, переодеться и привести себя в порядок. На улицу она вернулась в сопровождении Маши Трубецкой. Втроем они дошли до того самого ресторанчика. Выбор не случаен — это заведение не отличалось особой популярностью, Кириллу с дамами сразу предложили столик за перегородкой.

Девушки действительно проголодались. Инга старалась есть деликатно, с деланной неохотой, но естественные реакции взяли свое. Тем более жаренные колбаски великолепны, в меру сочные, в меру с салом.

Кирилл коротким жестом подозвал официанта и заказал бутылку аргентинского красного. Наступил нужный момент. Молодой человек чувствовал себя напряженно, одобрительные взгляды подруги Инги оказывали противоположный ожидаемому эффект.

— Инга, — Никифоров собрался духом. — Инга, понимаю, так не положено. Все нужно делать не так.

— Кирилл, — глаза девушки широко раскрылись.

Мария аккуратно опустила ладонь на предплечье подруги и кивнула Кириллу.

— Инга, я тебя люблю. Люблю с того самого дня, как Бог свел нас на улице в Петербурге. Прошу тебя, стать моей женой.

— Да, — прошептали девичьи губы.

— Я люблю тебя.

— Все правильно, Кирилл Алексеевич, — Мария Трубецкая подняла бокал с вином. — Рада за вас обоих.

Дальше стало легче. Комок в горле пропал. Стеснение в груди уже не мешало. Кирилл открыл перед Ингой коробочку.

— Красота! — девушка прижала ладони к груди, чуть не захлебнувшись от восхищения и удивления.

Перед ней на подушечке лежали два золотых обручальных кольца алмазной огранки с крупными чистыми изумрудами.

— Но это же очень дорого. Спасибо, Кирилл!

— Не дороже денег. Специально подбирал камни для тебя.

Счастливые минуты проносятся со скоростью тяжелого истребителя. Молодым людям хотелось посвятить этот день и вечер друг-другу без остатка. Увы, Инге в ночную смену. От обязанностей медсестры никто ее не освобождал. Кирилл настоял на том, что девушкам пора возвращаться в свои комнаты. Даже пара часов сна бесценны для человека, особенно когда речь идет о любимой.

Согласие согласием, договоренность договоренностью, но нельзя быть свободным от людей, особенно в России. На следующее утро штабс-капитан Никифоров подал соответствующий рапорт по инстанции. Затеем в увольнении отнес на почту письмо, адресованное Герхарду фон Шталь, отцу избранницы.

А затем на молодого человека обрушились вульгарные бытовые проблемы. Женитьба, это не только приятные моменты, вдруг приходится брать на себя ответственность за другого человека, решать вопросы, думать, как обеспечить семью. К счастью, есть друзья.

— Кирилл, мне посоветовали хорошую квартиру недалеко от госпиталя, — обрадовал Сергей Оболенский. — Скромная, две комнаты, но зато недорого.

— Когда едем смотреть?

— Хоть сейчас!

Жилищный вопрос один из главных. Жене русского офицера не пристало жить в казенной комнате, как в казарме.

— Дом покупать не надумал?

— Где? — развел руками Никифоров.

— Где жить после войны будете?

— Сложный вопрос.

Об этом Кирилл не думал. Сам еще не знал, как все повернется. К тихому патриархальному Чернигову у самого душа не лежала. Пусть там мама и одна из сестер, все равно. В русскую глубинку совершенно не тянуло. Петербург? Возможно. Вот только сам Господь Бог не скажет, на каком флоте и у какой базы пойдет дальнейшая служба. Военным до отставки рекомендуется жить на съемных квартирах, увы. О своем доме остается только мечтать до пенсии.

Почтовые службы живут в своем собственном времени и собственных мирах. У почты своя реальность. Скорость течения времени для них случайная переменная.

Случайная флуктуация пространства и времени, уже через три недели после официального предложения Инге произошло чудо. Экипаж и летный состав ночевали на борту, увольнения запрещены. По всем признакам, на следующий день авианосец выйдет в море. Как всегда, о маршруте и цели осведомлен только командир корабля. Да и то, совсем не обязательно. На русском флоте часто практикуется правило — пакет с задачей и боевыми приказами вскрывается в море. Разумная предосторожность.