Пить, петь, плакать: пьесы

Рукопожатие. Он уходит. Фомина стоит задумавшись, потом бросается к кубу, поворачивает его так, что к залу обращается стиральная машина, нажимает на кнопки, загораются лампочки, слышится журчанье воды. Фомина садится на пол и смотрит, как крутится в машине тряпье. Звонит телефон. Она не берет трубку. Телефон звонит долго. Выходит Еловецкий с телефонным аппаратом.

Еловецкий. И чего я, собственно, ей названиваю? Зачем она мне сдалась? Чего в ней такого? Ничего. Странная все-таки штука. Бывают на свете тетеньки, на которых можно очень круто подсесть, как говорят наркоманы. Ничего в ней нет, а поди ж ты... Подсел – и все, амба. Туши свет. Вот и Москва тоже из этой породы. Ведь дыра дырой, а как подсядешь на нее в детстве, так уж и не разлюбишь до смерти. Город-герой красавица Москва. Город номер семьдесят семь, как пишут на новых автомобилях. Зачем я все-таки ей звоню? А, это я попрощаться звоню. Осень ведь уже, пора в теплые края перебираться. (Кладет трубку, надевает плащ и шляпу, чемодан берет.)

Занавес закрывается. Е ловецкий на авансцене.

Еловецкий. Уезжаю тосковать по Москве. Большой город. Очень большой. На северо-востоке может хлестать дождь, а на юге – светить солнце. Что же это все-таки за город?

За занавесом лупят молотком по железу. Еловецкий возвышает голос.

Кто он? Он или она? Герой или красавица? Бедный герой! Невезучая красавица! Ты будешь ждать, когда я вернусь? Ты узнаешь меня? Ведь это же я, я! Это я сплю в метро, курю на ходу, прячусь от дождя в подворотне, спускаюсь спящим ночным переулком к реке, и твое хмурое небо смотрит в мое окно. Москва! Отдай мое сердце! (Стремительно уходит, убегает со сцены.)

Занавес открывается. Подземный переход. Ночь. Гудит электричество. Дует ветер. Летят клочья бумаги и обрывки белых осенних цветов. Ларьков нет. Только один остался. На нем вывеска – «Пуговицы». Его заколачивают железными листами. Чистильщик сапог собирает свой скарб. Появляется Фомина в пальто. Волосы у нее отросли. Фомина озирается по сторонам.

Рабочие заканчивают заколачивать ларек и уходят.

Фомина (чистильщику). Скажите, а вот тут раньше были ларьки. И хозяин. Такой высокий...

Чистильщик. Сережа!

Фомина. Сережа.

Чистильщик. Разве не знаете? (Смотрит на Фомину.) Убили его.

Фомина молча опускается в кресло перед чистильщиком.

В сентябре еще. Понимаете, он ведь здешний, из дома доктора. У них с пацанами привычка была – по осени лазить в сады, яблоки трясти. Даже когда выросли, все равно собирались и лазили. Да. И вот в сентябре он очень хотел поехать, все звонил своим, а никто не мог. Тогда он поехал один. Чудной он все-таки. На БМВ поехал яблоки воровать. Перелез через забор и стал трясти. А там в доме пенсионер сидел одинокий. Ну, увидел, что яблоки трясут, и шмольнул из ружья. Да. Сережа совсем не мучился. Сразу умер. В саду. Под яблонями, на коричневых листьях. А пенсионера в дурдом посадили. Куда катимся?.. (Пауза.) А вы как поживаете?

Фомина. Я?.. У меня... У меня все хорошо...

Фомина сидит неподвижно. Чистильщик начинает чистить ее сапоги. Мимо торопливо идет прохожий. На шапке и на плечах у него снег. Он стряхивает снег, топает ногами.

(Изумленно). Снег... (Встает.) Снег! Вот кто настоящий герой этой истории... Грустная жизнь городского снега. Его первый приход, непременно тайный, ночной. Почтальоны и дворники встречают его на рассвете. Первый снег. Но никто не провожает последний снег, когда он такой некрасивый, и все ждут его ухода, торопят его конец...

Издалека слышится музыка. Из кулис выходят музыканты, пьяницы, цветочницы и Степцов.

Степцов. Она плачет! Она плачет из-за меня! Черт побери, она пришла и она плачет из-за меня!

Фомина (делает движение броситься к нему, но останавливается пораженно). Ну, ты козел... Ну, придурок... (Ладонью вытирает слезы.) Вот сволочь, а? Видеть тебя не желаю, идиот чертов!

Степцов. Как я люблю тебя! Как я счастлив! Как я богат! Как здорово жить на свете!

Фомина. Козлы! Козлы! Козлы!

Степцов. Шампанского!

Звучит музыка, хлопают пробки, весело.

Занавес

1994

РУССКИМИ БУКВАМИ
Пьеса о Родине и о детстве в двух частях

Светлой памяти актера Яна Пузыревского

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Ночлегов, молодой человек без определенных занятий, землевладелец.

Скай, богатая дама тридцати лет.

Осенний Стрелец, просто обитатель сада.

Иеромонах Евлогий, батюшка из сельского храма.

Уполномоченные, спасатели – три человека.

Действие происходит в саду в доме Ночлегова поздней осенью.

Дом и сад – вотчина Ночлегова, его родина, его страна. Дом и сад – одно целое, поэтому большая кровать, обеденный стол или швейная машинка могут стоять в саду, и, наоборот, посреди дома могут висеть качели и расти дерево.

В саду Ночлегова много старых черных яблонь. Восьмиугольная беседка – чайный домик – увита плющом. Давно натянутые веревки для белья провисли и стали лохматыми. Заросшие клумбы, хромоногие скамейки. Все укрыто листьями, листья шуршат. Сад Ночлегова спускается к реке.

Бадминтон, велосипед, самовар и качели должны непременно участвовать в спектакле как вечные детали дачной жизни.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

Сцена первая

Кругом полное разоренье, хаос, разгром, оскверненье и гадство. Окна дома выбиты. Портьеры сорваны и облиты какой-то дрянью. Кресло изрублено топором. Валяются отрубленные подлокотники в виде львиных голов. Разбросаны белые листы. Посреди разоренного дома – Ночлегов. Долговязый, худой человек лет тридцати. Он в длинном, мешковатом пальто. Ночлегов ходит по дому и саду. Ночлегов смотрит в подзорную трубу. Битое стекло скрипит у него под ногами. Ночлегов озирается по сторонам, подбирает с пола белые листы и складывает в стопку. Берет в руки отрубленный подлокотник в виде львиной головы, ласково улыбается и гладит льва, как живого.

Ночлегов. Господи, как хорошо! До чего же хорошо, Господи!..

Ночлегов поднимает с пола музыкальную шкатулку. Оглядывает со всех сторон и заводит. Шкатулка играет. Ночлегов нетерпеливо дергает плечами, скидывая свое большое пальто. Морщась, стягивает сапоги нога об ногу и укладывается спать на маленьком диванчике. Ночлегов накрывается пальто, сворачивается калачиком, обнимает деревянную голову льва и засыпает с улыбкой. Шкатулка играет.

Сцена вторая

В саду на веревках развешаны старые свитеры, платья, шали и пиджаки. По саду ходит Ночлегов в тельняшке и тертых джинсах. Левая рука у него кое-как забинтована. Ночлегов долго смотрит в подзорную трубу на другой берег реки. Ночлегов отнимает трубу от глаз.

Ночлегов. Н-да... (Шуршит листьями, подбирает упавшие яблоки. Обкладывает хворостом чайный домик. Крошит антоновку в чашку с чаем. Льет чаи и бродит по саду. Сыплет крошки для птиц. Садится на скамейку. Она подламывается. Ночлегов шлепается на землю.)

Сад мой, сад... Сыроеговый мой рай... (Встает с земли и принимается обкладывать хворостом чайный домик.)

Последний раз спрашиваю: будете вы со мной разговаривать или нет? Ведь вы же там. Там. В конце концов это просто неприлично. Ведь вы в моем саду. Извольте поддерживать беседу.