Пить, петь, плакать: пьесы

Шура. Тебе просто завидно!

Фомина. Что мне завидно?

Шура. Мои женихи лучше, чем твои.

Фомина. Мои – такие же психи. Только у них денег побольше.

Шура. Это у кого денег побольше? У этих твоих вонючих писателей? Ни гвоздь вбить, ни пьесу написать...

Фомина. А ты в школе в мальчишеской раздевалке подглядывала.

Шура кидает в нее бутылку.

Шура. А ты учителю ботаники любовные записки писала! Фомина кидает в нее стул. Бросаются всякими предметами, орут, бранятся. Затемнение.

* * *

Дома у Фоминой. Куб на сей раз повернут той стороной, где холодильник. Фомина занята разморозкой. Звонит телефон. Появляется невеселый Еловецкий.

Еловецкий. Аня.

Фомина. Здорово, Елкин.

Еловецкий. Мне надо поговорить с тобой.

Фомина. Говори, раз надо.

Еловецкий. Ты единственный человек, которому я могу это рассказать.

Фомина. Рассказывай, Петруша. Я готова.

Еловецкий. Аня. Со мной произошло такое...

Фомина. Опять женщину встретил?

Еловецкий. Понимаешь... Мне вчера позвонил Женька Литвинов...

Фомина. Это противный такой, с волосами на ушах?

Еловецкий. Литвинов сказал, что надо ехать в «Пенту».

Фомина. Зачем?

Еловецкий. Потому что там самые крутые шлюхи, самые классные бабы только один день в году берут вместо пятисот баксов сто.

Фомина. Ичто?

Еловецкий. Я сказал, что конечно поеду. Тогда Литвинов сказал, что надо обязательно быть в костюме.

Фомина. Ну?

Еловецкий. Я порылся в шкафу и увидел, что мой московский костюм сожрала моль. Тогда я позвонил Джамисюку и одолжил костюм у него.

Фомина. Так.

Еловецкий. Потом я позвонил Литвинову и сказал, что я готов. А он сказал, чтобы я посмотрел внимательно, не мятый ли на мне костюм. Я посмотрел и увидел, что он действительно жутко мятый. А у моего утюга шнур перетерся. Когда я гладил, меня шибануло током...

Фомина. Час от часу не легче.

Еловецкий. Когда я погладился, я опять позвонил Литвинову и сказал, что я готов.

Фомина. Ну и...

Еловецкий. А он сказал, что надо еще побрызгаться одеколоном.

Фомина. Ты побрызгался?

Еловецкий. Понимаешь, когда я взял в ванной с полки одеколон, по стене пополз таракан. А я их так жутко боюсь. От неожиданности я выронил склянку.

Фомина. Ичто?

Еловецкий. Что, что... Мне пришлось спуститься на пятый этаж к Денисову и одолжить одеколон у него.

Фомина. А какой у Денисова одеколон?

Еловецкий. «Блэк из нуар».

Фомина. Гадость. Ну, ты наконец побрызгался, и что?

Еловецкий. На обратном пути я немного застрял в лифте.

Фомина. Ну и денек. Так доехал ты до шлюх или нет?

Еловецкий. Я позвонил Литвинову и сказал, что я уже совсем готов и что он может за мной заезжать.

Фомина. Ну и дальше что?

Еловецкий. А он сказал: с первым апреля.

Пауза.

Фомина. Але! Петька, ты что молчишь?

Еловецкий хлюпает носом.

Фомина. Ты что там? Плачешь, что ли?

Еловецкий. Нет, это я так. Простудился.

Фомина. Сволочь твой Литвинов. Зачем ты вообще с ним общаешься?

Еловецкий. А я зато попросил одного парня, чтобы он позвонил Литвиновской жене и сказал, что Литвинов – бисексуал. (Пауза.) Ань, что ты молчишь?

Фомина. Я думаю.

Еловецкий. О чем?

Фомина. О России.

Еловецкий. И что ты о ней думаешь?

Фомина. Я думаю, что беда России в том, что мужчин воспитуют бабуленьки.

Еловецкий. Не умничай.

Фомина. Извини.

Еловецкий. Ты просто не любишь мужчин.

Фомина (подскакивает). Это я не люблю мужчин?! Я их обожаю! Я очень люблю мужчин. Люблю свежевымытых, теплых, душистых, голых, богатых мужчин.

Еловецкий. Ты все-таки жопа. Жопа и комсомолистка. Расскажи мне лучше, что ты сейчас видишь в окно.

Фомина. Собака пришла какая-то незнакомая. Мою собаку нюхает. Голый сосед по участку бегает. Он знаменитый детский писатель, живой классик. Горячка у него белая. Любимец нашей детворы. А главное, Петька, что снег уже знает, что его конец близок.

Еловецкий. Чей конец?

Фомина. Снега. Снег уже знает о своем неизбежном близком конце.

Еловецкий. Ань, знаешь что?

Фомина. Что?

Еловецкий. Приезжай ко мне в Израиль.

Фомина. Фигушки.

Еловецкий. Тогда приезжай ко мне в Америчку.

Фомина. А у тебя и там нора?

Еловецкий. Пока нет. Но если ты приедешь, я начну там окапываться.

Фомина. Ладно. Вей гнездо. Я приеду к тебе в Америчку.

Еловецкий. Ты только дай телеграмму. Я встречу тебя в аэропорту. Я буду в зеленом пальто и с букетом орхидей.

Фомина. А я привезу тебе гречневую кашу. И утюг с дырявым шнуром.

Еловецкий. Анна, по чайнику получишь.

Фомина. Это по телефону-то?

Еловецкий. Нет. В аэропорту.

Фомина. Букетом орхидей. По чайнику. Петька, извини, я прощаюсь. Мне сейчас должны звонить. (Находит в холодильнике огрызок огурца, разглядывает.)

Еловецкий. Да никто тебе не позвонит. Кому ты нужна? Да, кстати. Я вчера Степцова видел. Он тебя жутко любит.

Фомина. Мммммм... (Находит бутылку водки, трясет, открывает, нюхает.)

Еловецкий. Он так развернулся! Такие дела крутит!