Пламя на воде

– Мои ребята тоже не каменщики.

– Так может, следует пригласить каменщиков?
– Желчно поинтересовался лекарь.

– Послушайте, Феофан.
– Заговорил Бертрам посуровевшим тоном.
– Вы талантливейший лекарь, вы спасли принцессу, когда все, включая Курда, готовы были опустить руки. Но ваше знание жизни, по-видимому, ограничивается перечнем трав и притираний, хоть вы и провели несколько лет при дворе. Не влезайте в то, в чем вы ничего не понимаете, это опасно для здоровья. Скажите, вы хотели бы остаться личным лекарем принцессы? Можете вы рассчитывать на этот пост обычным порядком, доктор, пока Курд не отошел от дел?

– Я не доктор, и вы это знаете.
– Грустно сказал Феофан.
– Для доктора у меня не хватает родословной. Что вы пытаетесь у меня купить, капитан? Всего лишь обед для ваших ребят? Вы в самом деле считаете меня настолько синим чулком?

– Я пытаюсь всего лишь превратить вас в сообщника.
– Улыбнулся Бертрам немного смущенно.
– Простите, доктор. Мои слова были несколько...

– Грубы? Бесцеремонны?

– Пусть так. Мы попали в нестандартную ситуацию, Феофан.

– Я заметил. И вместо того, чтобы попытаться мне что-либо объяснить, вы решили сначала припугнуть меня, потом подкупить?

– Простите. Я...

– Полагали, что лекарь не видит дальше перечня названий трав и притираний? Боялись, что я где-нибудь что-нибудь сболтну ненароком? Или откажу в помощи кому-нибудь, кому она будет нужна, из опасения вызвать чье-то неудовольствие? Вы оскорбили меня, капитан, вы понимаете это?

– Простите, Феофан.
– Сказал Бертрам очень тихо.
– Я не предполагал, что вы столь проницательны. Я вообще недооценил вас.

– С людьми это часто случается.
– Махнул рукой лекарь.

– Я рад, что узнал вас. Теперь я спокоен.

– Я всегда на стороне своего пациента, капитан. Всегда.

– Я тоже на стороне вашей пациентки, доктор.

Помолчав немного, Феофан заметил:

– Было бы значительно проще, если бы вы рассказали мне хоть что-то, капитан. Вы предполагаете найти в подвале людей?

– Есть основания так считать. Я знаю ненамного больше вас, Феофан. Фактически только то, что сказала принцесса, а она была слишком взволнована, чтобы говорить связно. И мне не хотелось бы ее сейчас расспрашивать.

Лекарь согласно кивнул.

– Сколько времени закрыт подвал?

– Я так понял, не менее тринадцати суток. Если она, конечно, не ошибается в своих предположениях.

– Я слышал, что принцесса говорила о воздухе. А есть ли там вода, пища? В особенности вода?

– Я не знаю.

– Если воды нет, они скорее всего мертвы.

– Да.

– Кто там, капитан? Впрочем... Не отвечайте. Мне достаточно знать, что кто-то из тех, что находятся внизу, очень ей дорог. А это я вижу сам.

– Это не спрячешь.
– Согласился Бертрам.

– Как лекарь, заботящийся о здоровье своей пациентки, я бы очень хотел, чтобы этот человек был жив. И... Знаете, не как лекарь - тоже.

– Вы хороший человек, доктор. Извините, что я вас обидел.

– Честно говоря, я сам вас спровоцировал. При дворе иногда удобней всего быть слепым и глухим, в особенности лекарю. Мы, знаете ли, частенько имеем дело не с лучшими сторонами жизни. А сегодня я особенно взволнован, так что и вы извините.

– Скажите, Феофан. Если предположить худшее из того, что мы можем увидеть там, в подвале. Насколько фатальным это может стать для принцессы?

Феофан пожевал губами, ответил, не глядя на Бертрама:

– Это вопрос не к лекарю, капитан. Нет, это вопрос не к лекарю. Я не волшебник, простите. Пойду распоряжусь насчет обеда.

– 4 -

Когда кирка, звонко врубавшаяся в камень, вдруг глухо ухнула и завибрировала, уйдя острием в пустоту, работа ненадолго приостановилась.

Открывшееся отверстие размером было не больше абрикосовой косточки. Тем не менее, все сгрудились вокруг него; один из гвардейцев опустился на колени, пытаясь заглянуть в дырку.

– Ну надо же.
– Сказал Спардис, стоявший рядом с капитаном.
– А я почти не верил, что там действительно есть какой-то подвал.

Бертрам взглянул на него неодобрительно.

– Там совершенно темно.
– Сообщил заглядывавший в отверстие гвардеец.
– Пахнет неприятно. Звуков не слышу.

И, наклонившись к дыре, крикнул:

– Эй, есть тут кто живой? Отзовись!

Напряженная, как струна, Алина выпрямилась в кресле, пожирая взглядом столпившихся вокруг отверстия людей.

– Отойди-ка, - скомандовал Бертрам гвардейцу. Сам, кряхтя, опустился на колени. Прислушался. Принюхался.

Поманил к себе Феофана.

Лекарь и капитан гвардии встретились взглядами, лекарь почти незаметно кивнул.

– Ну, чего встали?
– Недовольно сказал Бертрам, выпрямляясь.
– Продолжайте работать. Постарайтесь большие куски внутрь не ронять.

– Это непросто.
– Заметил кто-то из гвардейцев.

– Было бы просто, я бы об этом вообще не говорил.
– Отрезал Бертрам.

– Что там, Бертрам?
– Послышался тихий, почти шелестящий голос Алины.

– Рано что-либо говорить, Ваше Высочество. Отверстие очень мало. Ничего не видно и не слышно.

– Хорошо.
– Как-то очень тускло выговорила принцесса.

Бертрам взглянул на нее удивленно - и только теперь заметил, что девушка до крови прокусила губу. Охающая сиделка уже промокала салфетками рот принцессы.

– Все будет хорошо, детка.
– Сказал капитан неожиданно для себя самого.
– Тринадцать дней - не так уж много. У тебя все еще есть твой шанс.

Кажется, в глазах принцессы мелькнуло что-то вроде благодарности. А вот Феофан смотрел на Бертрама явно неодобрительно.

– Зачем вы ее обнадеживаете?
– Спросил лекарь капитана некоторое время спустя, выйдя вслед за ним в зал.
– Вы ведь идентифицировали запах, или я вас неправильно понял?

– На первый вопрос - не знаю.
– Хмуро буркнул Бертрам.
– Само вырвалось. На второй - да. Я не ошибся?