Пламя над бездной (другой перевод)

– Значит, все, что утверждает Фам, верно.

– Нет, Синепанцирь, не все. – Равна припомнила последнее, леденящее душу противостояние с Фамом Нювеном. – Факты истинны, но толкует он их неверно. Пока ваши тележки не совращены, вы ничем не отличаетесь от тех существ, с которыми я решилась путешествовать ко Дну.

Синепанцирь скосил зрительные поверхности, уводя их от Равны: эквивалент сердитого пожатия плечами. Вместо него ответила Зеленожка:

– Пока тележки не совращены. Но как легко оказалось это сделать, как неожиданно я стала рабыней Погибели!

– Да, но разве это может случиться иначе, как при прямом контакте? Разве вас можно «изменить», просто дав почитать сетевые новости?

Равна мрачно язвила, но бедная Зеленожка восприняла вопрос всерьез.

– Нет, новости по стандартному протоколу нам ничего не сделают. Но передача, направленная на оборудование тележки, – может.

– Значит, мы в безопасности. Ты теперь не ездишь на большой тележке, а Синепанцирь…

– Потому что меня не коснулись, но откуда тебе это знать?

Гнев его по-прежнему был оттенен затаенным стыдом, но стал безнадежным, обратился куда-то очень далеко.

– Нет, любовь моя, тебя не касались. Я бы знала.

– Да. А почему Равна должна тебе верить?

«Все это может оказаться ложью… – подумала Равна. – Но Зеленожке я верю. Я верю, что мы четверо во всем Запределье только и можем уничтожить Погибель. Если бы Фам поверил!» И это вернуло ее к вопросу:

– Ты говоришь, отрыв сокращается?

Синепанцирь утвердительно взмахнул ветками:

– Как только спустимся еще чуть ниже, они нас догонят за считаные недели.

«И тогда уже будет не важно, кто перевербован, а кто нет».

– Думаю, надо нам поболтать с Фамом Нювеном.

С его богосколком и всем остальным.

Равна не представляла себе, как завершится их противостояние. Вполне возможно, что Фам совсем оторвался от реальности и попробует их убить, стоит им только появиться на мостике. Вероятнее, впрочем, яростный спор, полный угроз. И все сначала.

Но… он был почти прежний, как Фам до Гармоничного Покоя. Он впустил их в рубку и ничего не сказал, когда Равна тщательно устроилась между ним и наездниками. Не перебивая, он выслушал объяснения Зеленожки в пересказе Равны.

– Эти двое нам не угроза, Фам. И без их помощи нам ко Дну не добраться.

Он кивнул и поглядел в окна. Некоторые пестрели звездами в естественном обзоре, но большая часть была отведена под ультраволновое слежение: можно сказать, портреты врагов, догонявших «Внеполосный-II». Отстраненное выражение на миг исчезло с лица Фама, и показался человек, который ее любил. Он был в отчаянии.

– Рав, ты правда во все это веришь? Но почему?

Но тут же снова опустилось забрало, и лицо стало спокойным, далеким.

– Не обращай внимания. Очевидно вот что. Если не работать сообща, до мира Когтей ни за что не доберемся. Синепанцирь, я принимаю твое предложение. Работаем сообща, принимая меры предосторожности.

«Пока я не сумею без опаски от тебя избавиться», – услышала Равна невысказанные слова за этой вялой вежливостью. Решающая схватка откладывалась.

Глава 33

По оценкам Фама и Синепанциря, им оставалось меньше восьми недель пути до планеты Когтей. Если зонная погода не переменится. Если их за это время не настигнут.

Менее двух месяцев после уже проведенных в полете шести. Но то будут иные дни. Каждый день бросал вызов, таил противостояние под пленкой цивилизованных взаимоотношений, которую время от времени разрывали прямые угрозы насилием – например, когда Фам обнаружил новую аппаратуру в мастерской Синепанциря.

Фам переселился в командную рубку; покидая ее, он запирал люк личным идентификационным ключом. Он уничтожил (или считал, что уничтожил) все остальные средства привилегированного доступа к корабельной автоматике. Они с Синепанцирем почти все время сотрудничали… но не так, как в былые времена. Каждый шаг давался им с трудом. Синепанцирь объяснял все, но не имел права ничего демонстрировать. Порою их стычки доходили до края, когда Фам вынужденно выбирал из двух зол меньшее. Ибо с каждым днем преследователи чуть сокращали отставание: две банды убийц и то, что осталось от флота Сьяндры Кей. По всей видимости, часть Коммерческой охраны уцелела, сохранила боеспособность и теперь жаждала отомстить Альянсу. Равна как-то предложила Фаму выйти с Коммерческой охраной на связь, чтобы убедить тех повернуть оружие против Погибельного флота. Фам посмотрел на нее без всякого выражения.

– Пока не требуется, а может, и никогда не потребуется, – сказал он, отворачиваясь. В каком-то смысле ответ его принес облегчение: битва эта, несомненно, оказалась бы самоубийственной. Равна не желала остаткам своего народа погибнуть во имя ее.

Итак, «Внеполосный-II» успевал на планету Когтей раньше врага, но каким кратким получалось это опережение! Бывали дни, когда Равна срывалась в горестный плач. Мысли о Джефри с Зеленожкой, однако, помогали ей держать себя в руках. Эти двое нуждались в ней. Еще несколько недель в пути не уменьшат этой потребности.

Оборонительные планы Стального Владыки воплощались в жизнь. Когти даже достигли определенных успехов с этим широкодиапазонным радио. Стальной сообщал, что главные силы Древорезчицы уже выступили на север; гонку со временем вели несколько участников. Равна долгие часы копалась в библиотеке «Внеполосного-II», пытаясь придумать, какие еще изобретения пригодятся друзьям Джефри. Некоторые устройства, вроде подзорных труб, несложно было изготовить, но другие… Овчинка не стоила выделки. Даже если Погибель одержит победу, флот ее может проигнорировать разборки туземцев, занимаясь уничтожением «Внеполосного-II» и возвращением контрмеры.

Зеленожка понемногу поправлялась. Поначалу Равну терзали опасения, что это улучшение лишь мнимое. Ежедневно она проводила много времени рядом с наездницей, пытаясь добиться прогресса в общении. Зеленожка блуждала где-то далеко – так ведут себя разбитые инсультом люди на стадии восстановления. В общем-то, после членораздельной первой беседы о пережитом ужасе наездница даже несколько регрессировала. Возможно, недавнее улучшение действительно привиделось Равне и она, охваченная сочувствием, просто выдала желаемое за действительное. Синепанцирь настаивал, что Зеленожка поправляется, но вел себя при этом со своим обычным упрямством. Две недели, три – стало ясно, что интерфейс взаимодействия наездницы с новой псевдотележкой понемногу приживается. Зеленожка осмысливала происходящее, постоянно фиксировала в памяти важные переживания… Она даже помогала Равне. Иногда наездница замечала то, что от девушки ускользало.