Планета Багровых Туч. Часть первая

– Не сдал, не переживай.

– Тогда откуда ты знаешь?

– Я же все-таки координатор комплекса, - развел руками Игорь.
– Пойдем, пройдемся, что-то горло пересохло.

Игорь поднялся и, прихрамывая, пошел к выходу. Константин поднялся и направился следом.

– Побаливает?

– Так, время от времени, когда засиживаюсь на начальничьем стуле, - отмахнулся Ларягин.

– Чего ты всё с этим пластиком ходишь?

– Привык.

– Сейчас отличные биопротезы делают. Я слышал в этом, в Азнакале, вроде бы генетики дошли до того, что из твоих собственных клеток могут новую ногу вырастить за месяц всего. Ее потом хирургически пришивают и никакого отторжения, никакого ремонта и профилактики. Ни масло заменять, ни аккумулятор заряжать.

– Вот и отлично. Уйду в отставку - займусь.

– Прости, - Шульга потупил взгляд в палубу.

– Хватит извиняться. Это было давно.

– Неважно. Я должен был тебя прикрыть, но...

– Кончай об этом. Тогда была война, шел бой. Мы были боевыми летчиками, а летчики во время войны иногда и гибнут, как ты знаешь.

– Да, знаю.

– Ты лучше скажи, чего это ты из отпуска такой грустный вернулся?

– А ты прямо и это заметил?
– Константин метнул на бывшего боевого товарища подозрительный взгляд.

– Сколько мы в одной эскадрильи служили? Было бы странно, если бы я не заметил. Маринка опять выпендривалась что ли?

– А, ну, ее, - отмахнулся Константин.
– Отпуск, вроде, нормально прошел, так в последний день, перед самым отлетом, сцену устроила.

– Отпускать не хотела?
– уточнил Игорь.

– По мне, так она просто спектакль устроила, а сама только рада, что я опять улетаю.

– С собой звал?

– Конечно. И не один раз.

– И?

– Что и?
– Константин развел руками.
– Это только твоя благоверная здесь работает и не жалуется.

– А ты, стало быть, в своей сомневаешься?

– А черт ее знает, - вновь отмахнулся Шульга, словно от назойливого насекомого.
– Думаю, ее устраивает такое положение. Вроде бы и замужем, а муж далеко, работает, обеспечивает, а проверить не может.

– Выходит, всё же сомневаешься, - резюмировал Главный.
– Ты так подозреваешь или конкретные факты есть?

– Молодая, симпатичная, энергичная, взбалмошная, муж далеко. Отчего не закрутить? Ну, ее. Скажи лучше, что насчет Элисея-Алексея решил?

– Еще не решил. Мне не просто смышленый зам нужен. Я замену себе подбираю.

– О, как!
– Шульга недоверчиво взглянул на товарища.
– Вон оно как дело обстоит! Значит скоро?

– Скоро не скоро, а лет пять еще придется поработать. Новый человек должен во всё вникнуть, работу с самого низа изучить. А комплекс развивается. Сам же видишь.

– Вижу. Хозяева зря денежки вбухивать не станут. С нами, вон, маркшейдеры летели из геологической разведки. Значит, вглубь вгрызаться будем?

– Будем. Открытых участков на самом деле не так уж и много. А марсианский комплекс сырье жрет как проглот, если такими темпами добывать будем - быстро всё выгребем. Тут хочешь, не хочешь, а придется вглубь копать. Так что начальник нужен с гибким мышлением, широкомасштабным.

– А этот твой зам. Как его? Джаннер, Джоннер, что ли? Он разве не подойдет?

– Он не подойдет, - Ларягин нахмурился.
– Он потомственный чиновник в сто десятом колене, для него главное бумажка, приказ, инструкция. А ты сам прекрасно знаешь, что если мы будем работать по инструкциям, то работа встанет.

– Знаю, - вздохнул Константин.

– Народа на комплексе до черта, а толковых специалистов нет. Половина зеки, половина должники.

– Знаю.

– Инструкции пишут те, кто сам здесь никогда не был. И пишут лишь для того, чтобы ими свои задницы прикрыть в случае чего, но план при этом никто не отменяет, - в голосе Главного скользнула злоба.
– Пока в руководстве компании будут думать только о своей личной наживе, ни о каком светлом будущем для всего человечества нечего и думать.

– Знаю, - эхом отозвался Шульга.

– Ну, а раз знаешь, то знай, что этот Дженнер на мое место не сядет, пока я жив.

– Тогда как он к тебе в замы попал?

– А ты как думаешь?
– почти удивился Игорь.
– Сверху назначили. Прислали с наклейкой "зам". Остальные трое с низов поднялись - им я доверяю, а Дженнеру - нет.

– Понятно. А из этого Элисея, как думаешь, толк будет?

– Об этом еще рано судить. Тут обстановка каждые полгода меняется. Лет через пять Венеру будет не узнать. Если еще ТОК порядок наведет - хоть сады тут разводи.

– Для этого ботаник потребуется!
– здраво рассудил Константин.

– Может и потребуется. Только к тому времени мы с тобой в утиль отправимся.

– Может и нет. Может, здесь останемся и будем розы нюхать.

– Оптимист!
– улыбнулся Игорь.
– Может и будем. Как знать.

ОПЕРАТОР ПЕРВОГО УРОВНЯ

Элисей не имел ни малейшего представления о разговоре, состоявшемся после его ухода от Главного. Знал бы - удивился тому, что его кандидатура обсуждается настолько серьезно и перспективно.

Вернувшись к себе, он постарался как можно быстрее позабыть о полете на Меркурий. Да, он доставил необходимый груз; да, он восстановил работу первоочередного оборудования; да, он спас людей и оказал им первоочередную медпомощь - всё верно... Однако героем Элисей себя не считал. Случись, что придется лететь еще раз, и неизвестно, полетел бы? Скажи ему Ларягин заранее о положении дел на "Чэнь Гоу" - полетел бы? Может нашел бы повод отказаться? Может быть...

Поразмыслив, Элисей решил, что Игорь по-своему был прав, что умолчал об аварии. Помощь требовалась, и помощь оказана - это главное. А он... Ну кто он такой? При всём своем умении наклеивать ярлыки на окружающих, придумать "титул" для себя Элисей так и не сумел. "Гадкий Утенок" или "Испуганный Ёжик". Что не герой - это точно, он же боялся. Как неприятно осознавать, но это факт. Но с другой стороны, как говорится, "глаза боятся, а руки делают". Он всё сделал и сделал правильно.

Остаточный страх не давал забыться, он истаивал его еще долго, где-то внутри, словно тот матерый лед с Меркурия. Даже когда Элисей погружался в хрупкий сон, видел горящий "Шанхай", тела погибших и обожженных людей и шкафы с электрооборудованием, которым не было конца и края...

Элисей ершился зря и дверью хлопал зря: следующим же утром Ларягин перевел его на новую работу. Почти бегом он оказался на складской палубе и известил Николая Васильевича о том, что уходит от него. По грустному выражению лица тот, по всей видимости, уже был в курсе перевода и казался слегка расстроенным.