Племянник дяде не отец. Юрий Звенигородский

Проиграл Московский великий князь битву с Новгородом! Вынужден был послать брата договариваться о мире. Слава Богу, не Юрия, а Андрея. Подрос братец! Владеет Можайском, Вереёй, Калугой и Белоозером. Сумел бы справиться с трудной задачей или нет, бабушка надвое сказала: слишком мощным казался боевой новгородский отпор. Да в одном потерявшие меру торгаши допустили оплошность. Как рассказывал после Юрию государев наместник в Двинской земле князь Фёдор Ростовский, побывавший у новгородцев пленником, беда к ним пришла от Устюжской чудотворной иконы. Положили захваченную в лодью, а та не идёт от берега. Тогда старик именем Ляпун обвязал святыню, сказав при этом: «Никакой пленник не пойдёт на чужую землю не связанным!» Эти слова аукнулись по возвращении войска в Новгород. Обрушился на него гнев Божий: стало корчить людям руки и ноги, ломить хребты, многие ослепли. Почти никто не остался здоровым. Архиепископ Иоанн отругал воевод, что обесчестили устюжскую соборную церковь, велел святыню вернуть с нетронутым золотым окладом и взятым вместе с нею полоном. Они дали обет. И лишь по исполнении его больные начали поправляться.

Немудрено, что Андрей преуспел в мирных переговорах. Василий подписал с Господином Великим грамоту. С улыбкой на устах, с гневом в сердце вернул Двинскую землю. Юрию выпало обратное поручение: не учинить мир, а выиграть войну. Как бы булгары не показали себя отчаянными под стать новгородцам! С этими мыслями князь незаметно заснул: во вражеских полчищах расчищал путь мечом, отдавал приказы и, раненный в плечо, пробудился.

Его молча тряс Ивашка Светёныш. На бурное Юрьево возмущение отвечал одним словом:

–  Приплыли!

Вместо скрипа снастей слышались голоса, топот. Лодья и в самом деле стояла.

Поев кислого молока со ржаным калачом, князь поднялся наверх. Там им сразу же овладели Акинф Шуба и Красный-Снабдя.

–  Надобно разгружаться.

–  Далее - только сушей.

Князь не противоречил. Старые воеводы, видимо, и не ожидали иного. Приказы были отданы ранее. Уже кипела работа. Кони седлались, выстраивались. Осадные орудия взгромождались на ломовые телеги. Из гущи, хлопочущей вокруг них, слышались голоса:

–  Ломись, ребята!

–  Напри дружнее!

–  Ещё разок!

Юрий сошёл по сходням. Асейка подвёл коня. Минута-другая - вскочить в седло, оглядеть пространство из-под руки: степь да небо, небо да степь!

–  А чтой-то там, впереди чернеет?

–  Городок Тухчин, - сказал Шуба.
– Отсель до Города булгар девять вёрст.

Волга, - как полоса лазоревой паволоки, выкроенной из неба, упавшей на землю.

Со скрипом, ржаньем и выкриками двинулась масса людей, коней и телег от реки вглубь страны. По пути всё это организовывалось, приобретало вид вереницы, затем - порядкового строя.

К Юрию присоединился Иван Бренок, получивший сотню коломенских удальцов.

–  Зачем ты, княже, определил меня, под руку Красному-Снабде? Дай повоевать своей волей.

Глаза горят, руки нетерпеливо перебирают поводья. Видно: душа рвётся к подвигам.

–  У нас на каждую волю есть высшая воля. Иначе не будет толку, - возразил Юрий.

Бренок прищурился:

–  Государь бы освободил меня от опеки.

Ясно: мечтается любимцу брата Василия по возвращении из похода блеснуть перед господином собственными успехами. Князь благодушно махнул рукой:

–  Будь сам собой, да отвечай за себя.

Летнее солнце с утра царило на верхотурье небес. Жара сгущалась. Тучи кровоядной мошки рассеивались. За прошедшим войском на земле оставался пояс шириной в пять Владимирок.

Князь ехал впереди, но раньше углядел булгарскую столицу востроглазый Фёдор Голтяй-Кошкин:

–  Во-он, два столпа, четыре башни, семь каменных палат!

Ближе подступив, остановились. Шуба произнёс:

–  Великий город! Склад товаров, привозимых из окрестных стран!

–  Что нам в нём? Зачем он нам?
– задумчиво промолвил тихий мыслитель и мечтатель Миша Кошкин.

–  Зачем он был Батыеву темнику Бастырю более полутора веков назад?
– с усмешкой прозвучал вопрос Ивана Всеволожа.
– Однако же завоеватель его взял.

–  Возьмём и мы, - предрёк Иван Бренок.

Юрий разглядывал ров, вал, высокий минарет мечети, каменные палаты. Шуба объяснял:

–  Вон та, справа - Судейский дом. За ней - Греческая палата, обиталище купцов заморских. Каменных жилищ здесь много. А живут в Великом Городе до десяти тысяч более богачей, чем бедняков.

–  Не вижу трунов, нас встречающих, - заметил Снабдя.

–  Трунов?
– недопонял князь.

–  Трупов?
– спросил Бренок.

–  Вящих людей, вельмож, - пояснил Шуба.

Город отделяла от пришельцев речка Малая Цивиль. Вскоре на противоположном берегу показалось несколько всадников. Оружничий Асейка Карачурин, бежавший из Орды на Русь через поволжскую Булгарию, опознал их:

–  Тот, что в середине, говоря по-русски, тысяцкий. Зовут - Мамяк. С ним - воеводы: Мартул, Шахим. Четвёртого не знаю.

Мамяк закричал по-русски чисто, будто всю жизнь провёл в Москве:

–  Зачем пришли?

Юрий поручил ответить дьяку. Тимофей Ачкасов, не имея равных в громогласии, ответил:

–  Взять ваш город!

На сей раз Шахим гортанно предложил с восточным выговором:

–  Тыри тышши злата-серебра бери, бери и уходи!

Юрий помотал головой: нет!

Мартул молча трижды сплюнул. Переговорщики умчались.

–  Что ж, - вздохнул Снабдя, - время - разговорам, время - делу. За работу!

Войско стало переходить вброд Малую Цивиль. Возле Юрия сошлись на конях Шуба, Красный-Снабдя, нижегородские наместники Иван Лихорь с Григорием Владимировичем. Стали думать: с чего начать?

–  Город укреплён дубовым тыном с двумя оплотами, - сообщил Шуба.
– Между ними - вал. Будем зажигать?

Тут Красный-Снабдя ойкнул, дёрнул кулаком с досадой и выругался. Шуба проследил за его взором и воскликнул:

–  Ну, хазун!

–  Что за хазун?
– не понял князь.

Братья Кошкины наперебой растолковали:

–  Тщеславный чёртушка!

–  Надменный дьяволёнок!

Наконец, Юрий увидел и обомлел: Иван Бренок, вскинув копьё, ведёт свою коломенскую сотню прямо к городу. Там пешие оружные защитники по рву с водой пригнали плот почти к самым воротам, обнеслись на нём щитами, стали крепко, изготовились...

–  Что творит дурень!
– возмущался Шуба.

Однако же Бренок налётом выбил людей с плота, почти достиг ворот, ударил в них, сломал копьё... А сверху - стрелы чёрным ливнем, - щита не хватит целиком укрыться...