Плоды проклятого древа

— И ты, Брут! — пробормотал я и запустил полетную систему.

— Так что там с Эми? — требовательно спросила Лазершоу, едва я успел устроиться на карнизе самого высокого здания в округе.

— Ничего, — буркнул я. — Я уважаю ее личную жизнь.

— А что, если она свяжется с кем-то, кто причинит ей боль? Или использует ее, чтобы навредить Новой Волне?

— Крис, уймись. Ты прекрасно знаешь, что если кто-то в этом городе посмеет хоть пальцем тронуть Эми, ему придется очень быстро бежать до мексиканской границы. Потому что за его головой, без шуток, отправится каждый кейп Залива.

— Да я понимаю, но меня беспокоит то, что я узнаю об этом от тебя. Вики столько пыталась ее свести хоть с кем-то, а тут оказывается, что она уже по кому-то сохнет, и даже с тобой поделилась.

— Ничем она со мной не делилась. Но я не выбираю, что мне видеть, а что нет.

— Так. Это пациент?

— Отстань.

— Или врач?

— Я все равно не скажу.

— Одноклассник?

Я мысленной командой активировал поляризационные модули.

— Конрад, ты не можешь сбегать от важного разговора в инвиз! — возмутилась Лазершоу.

— Но я могу. И это прекрасное чувство.

— Не можешь, — вокруг меня возникла сфера силового поля. Бля. — У тебя не полная невидимость, видно искажения.

— Ты ничего этим не добьешься, — я отключил поляризацию. — Я не лезу в чужую жизнь и тебе не советую.

— Эми мне не чужая.

— Ты поняла, о чем я. Брандиш меня недолюбливает, но ведь не выговаривает тебе за то, что мы общаемся.

— Вообще-то… — героиня слегка поморщилась.

Чокнутая семейка.

— И как, приятно?

Лазершоу вздохнула и убрала силовое поле, после чего присела рядом на карниз.

— Ладно, поняла, — она хмыкнула. — А ты изменился за последнее время.

— Разве?

— Серьезнее стал.

— Мне кажется, ты единственная, кто так считает. Когда постоянно имеешь дело со смертью и безумием, потом хочется шутить о чем угодно, лишь бы посмеяться.

— Вот, опять. Иногда не верится, что тебе пятнадцать.

— Мне и самому уже не верится, — я неопределенно взмахнул неумолимо остывающим буррито. — Сегодня мне в психиатрии подготовили особое блюдо. Одна из первых жертв Лабораторного Крыса, привезли прямиком из «Элизиума». Ее тело вернулось в человеческую форму, но разум был искалечен.

— Ох, черт… ты смог ей помочь?

— Ну, отчасти. Я смог отсечь воспоминания о событиях, которые ее травмировали, и восстановить некоторые функции, трассировка нейронных потоков показала нормальное функционирование, но я не могу предсказать, что именно она забудет.

— Жуть какая. Теперь я понимаю, почему тебе дают только безнадежных. Цена ошибки пренебрежимо мала.

— Для них. Не для меня.

— Коришь себя за то, что сделал недостаточно?

— Не, тут другое. Понимаешь, я вижу, что у людей внутри, в прямом смысле. А когда провожу часы рядом с пациентами… чувствую, что иногда перестаю воспринимать их как людей. Скорее, как мешки с углеводородами, водой и карбонатом кальция. С одной стороны, это помогает. Я дистанцируюсь от чужих страданий, воспринимаю их как простой дисбаланс, который нужно отрегулировать. С другой, я иногда начинаю бояться сам себя. Понимаешь, сегодня я спасаю жизни, а иногда и дарю новые, взамен разрушенных. А что, если я однажды не смогу вернуться? Если соберу инструменты, сдам пациента на попечение врачей, выйду за двери, но продолжу видеть в людях вокруг только куски мяса? Чем я стану?

О чем споет мне белый ангел?

Лазершоу некоторое время молчала, а потом вдруг встала, обняла меня сзади и прижала к груди. Ох, черт… хотя удобно. Приятно даже. Нас ведь не видно с улицы, я надеюсь?

— Знаешь, когда я только получила силы, то разговаривала с Мисс Ополчение о программе Стражей. Она пыталась уговорить меня вступить. Мама, конечно, была против, так что ничего не вышло, но она сказала мне одну вещь, которую я поняла намного позже. Что долг Стража — защищать людей от злодеев, и что этот долг он исполняет ежесекундно, в костюме он или нет, на службе и дома. Так вот, Страж на самом деле защищает людей от одного единственного злодея — от того, кем он мог стать. Сражается с ним днем и ночью, без передышки. Потому что простой путь — это всегда путь зла, а ради добра нужно трудиться.

Я не знал, что ответить. Мне в равной мере поразило и ее участие, и смысл слов.

— Конрад, ты не плохой человек. Со стороны это видно. Злодей, которым ты боишься стать, не стал бы трудиться так самоотверженно. И однажды ты станешь великим героем. Настоящим героем. Я в тебя верю.

Радостная улыбка Кэсси. Крик Хэнка в миг агонии. Сосредоточенные Блицкриг и Кайзер. Непрочитанное письмо от Гезельшафта. Ангел над Лондоном, поющий песню гибели.

Я осторожно коснулся ее руки. В горле застрял плотный ком, и я далеко не сразу нашел в себе силы сказать хоть что-то.

— Герои не побеждают злодеев, — выдавил я. — Иначе их самих начинают клеймить злодеями.

— Победа это не обязательно прикончить кого-то или запереть в Клетке. Достаточно не дать вредить.

— Это не победа, это… поддавки. Победить злодея может только злодей. Потому что он тоже не соблюдает никаких правил.

— Ты ведь и сам понимаешь, что это приведет только к войне всех против всех. Кто-то конечно победит, но наградой ему будут руины.

— А если злодей обладает неодолимой силой? Как Триумвират, но со знаком минуса. Чтобы сама мысль противостоять ему даже не всплывала.

— Кто, например? Нилбог? Сибирь? Они что-то не рвутся побеждать злодеев.

— Нет, не то… вот кто, на твой взгляд, самая жуткая тварь в истории?

— Ммм… а почему ты спрашиваешь?

— Академический интерес.

— Серый Мальчик, — уверенно сказала Лазершоу. — Папа рассказывал, что пока он был жив, с Бойней № 9 даже не пытались сражаться. Просто бежали, и надеялись, что убежать удастся.

Она что-то еще продолжала говорить, но я не слушал. Имя обожгло меня как кипяток. Неодолимая сила… временные петли, которые никто не смог разрушить — ни Эйдолон, ни Герой — а значит, примерно равная силе Губителей. Кажется… кажется с этим можно работать.

Как только утихнет эта проклятая песня.

3.4

— Ну, приступим, — подумал я вслух.

Голос внутри карманного измерения звучал как-то странно. Вероятно, дело было в материале «стен», «пола» и «потолка», идеально отражающем звук. А также свет и, как я подозревал, любые другие формы излучения. Строго говоря, это и материалом-то не было, а «вероятностной абстракцией горизонта событий». Объяснения курьера Ящика Игрушек, который принес мне ключ-активатор, были путанными и невнятными, поскольку в теме он плавал и вообще сил не имел. Однако стоило мне прочесть приложенную инструкцию и взять в руки устройство, как моя собственная сила моментально разложила все по полочкам. Пусть даже написана инструкция была печатными буквами и с кучей орфографических ошибок. Если верить слухам, изготовителю карманных измерений было всего двенадцать или около того.

Чтобы заветный девайс попал мне в руки, пришлось выгрести из мастерской все старые и неудачные изделия, без которых я в принципе мог обойтись, а также наварить целую канистру самого забористого мнемотропа, который только смог придумать.

Вообще, это было то же самое средство, которое я пил по утрам ежедневно, просто неразбавленное.

Такой бартер скомпенсировал мне часть немаленькой стоимости карманного измерения, вдобавок удалось урезать стоимость снизив требования к гарантийному сроку. Мне показалось, что мне хватит и полугода, чтобы разобраться в пространственной технологии и поддерживать мой «домик на дереве» в рабочем состоянии. С Гезельшафта я смог стрясти аванс, упирая на необходимость закупки дорогостоящих компонентов, так что в канун Рождества я уже был готов приступить к практической реализации самого масштабного своего проекта.