Плохие девочки не плачут. Книга 3

Нервно мотаю головой. Дрожу так, что зубы ударяются о зубы, лязгают. А глубоко внутри, под ребрами, печет, точно кислота разъедает нутро.

Я хочу его.

Жажду.

До сих пор.

Каждой клеткой.

Сквозь боль.

Даже помня о том, как он разрывал на части мою плоть. Как вгрызался в самую глубь с омерзительным хлюпающим звуком. Как пировал на освежеванной жертве.

Ничто не убивает это безумное желание.

Ничто не отрезвляет.

Ему не нужно брать меня.

Он и так внутри.

Всегда.

Глава 23.2

Фон Вейганд появляется в палате на следующее утро.

— Хватит фильмов. Я не стану ничего смотреть, — заявляю твердо. — Если только это не новый сезон «Игры престолов».

Он улыбается. Слабо. Едва заметно. А в моих ушах звучит его смех на кладбище. Тот жуткий хохот, от которого трясутся поджилки и стынут внутренности.

— В смысле? — запинаюсь. — Ты же не хочешь…

Ты хочешь.

И получаешь все.

Твоя власть безгранична.

— Нет, — медленно качаю головой. — Что — серьезно?

Фон Вейганд включает телевизор. Запускает новое кино. Отходит от экрана. Позволяет впиться голодным взглядом в первые кадры. Воистину исторический момент.

— Его же еще не сняли, — говорю медленно. — Ну, то есть не до конца отсняли все нужные сцены. Премьера назначена на апрель.

— Для тебя премьера сейчас, — произносит ровно.

— Это пиратская версия?

— Сама мне скажешь, — отвечает вкрадчиво. — Я не разбираюсь.

— Ты шутишь, — бормочу сдавленно. — Нет, ты издеваешься.

Качество картинки круче некуда. Актеры настоящие. Правда, показывают то, что очень сильно отличается от моих ожиданий. Но черт, это же «Игра престолов». Она всякий раз выбивает почву из-под ног шальным сюжетным поворотом.

Я открываю и закрываю глаза. Моргаю. Часто-часто. Пытаюсь развеять видение, пробую обнаружить хоть малейший подвох. Я отвергаю объективную реальность.

Ничего нового.

Все по стандарту.

Отлично.

А дальше?

Джордж Мартин отплясывает канкан. В костюме танцовщицы бразильского карнавала. Типа яркие перья повсюду, цветастый купальник, тело, натертое автозагаром, сияющие блестки, стриптизерские каблуки.

Стоп. Может, заставим его переписать некоторые главы? Воскресим кхала Дрого, закрутим сюжет вокруг по-настоящему стоящего персонажа.

Нет. Увы. Канкан выглядит реалистичнее. Хотя фон Вейганд обещал исполнить любой каприз. Интересно, как далеко я могу зайти в своей наглости?

— Приятного просмотра, — чеканит мой палач и направляется к двери.

— Уже уходишь? — вопрос вырывается автоматически.

— Я сделаю, как ты скажешь.

Замирает у выхода. Не оборачивается. Застывает точно статуя.

— Что-то не верится, — горько усмехаюсь. — Слишком хорошо звучит. Знаешь, говорят, кто нежно гладит, тот того убьет.

— Я сделаю все, — повторяет холодно.

Без тени насмешки.

Абсолютно серьезно.

— Заказывай, — выдает отрывисто.

Кого казнить.

Кого помиловать.

Кого стереть с лица земли.

Раз и навсегда.

Без следа.

— Хорошо, — шепчу чуть слышно.

Нажимаю на пульте кнопку «пауза», останавливаю самый ожидаемый в мире сериал, не бросаю ни единого взгляда на экран. Тишина наваливается на плечи, окружает и душит безжалостно. Тишина оказывается хуже зимней стужи.

— Поцелуй мои ноги, — выдаю глухо.

Я не верю, что говорю это.

Не во сне.

Не в мечтах.

Реально.

На самом деле.

Я не верю, что приказываю ему.

Вот так.

Прямо.

Фон Вейганд закрывает дверь.

На замок.

Раздается звонкий щелчок. Жесткий. Резкий. С точно таким же щелчком обрывается мое сердце. Ощущение, будто раскаленный свинец прошивает грудь насквозь.

Зверь приближается ко мне. Подходит к кровати вплотную. Накрывает мраком. Окутывает темнотой. Сдергивает простыню. Отбрасывает в сторону. Обнажает дрожащее тело.

Я зажмуриваюсь.

Просто не могу смотреть.

Боюсь узреть истину.

Он ударит меня.

Врежет.

Наотмашь.

Голову с плеч.

Точно.

Горячие пальцы накрывают мои лодыжки, обхватывают мягко, но крепко, будто живые кандалы. А в следующий миг что-то прижимается к ступням. Сперва к одной, потом к другой. Нежно. Убийственно нежно.

Я открываю глаза.

Дыхание сбивается.

Он и правда целует меня. Медленно. С огромным наслаждением. Прикасается губами к каждому пальцу. К пяткам. Поднимается чуть выше. Продвигается дальше. Скользит по коже языком. Явно упивается процессом.

Это не наказание.

Не унижение.

Награда.

Поощрение.

Он получает удовольствие. Обращает банальное действие в настоящее искусство. И даже если встанет на колени, все равно будет выше. Всегда. Во всех смыслах.

Фон Вейганд трется щетиной о мою лодыжку.

Он поцелует меня.

Везде.

Для него нет запретов.

Нет никаких недопустимых вещей.

Я вскрикиваю.

Дергаюсь.

Низ живота скручивает жуткая судорога. Боль врывается в тело ядовитой змеей, проникает в самое чувствительное место. Вонзается, словно железный шип.

Фон Вейганд тут же отпускает меня.

— Где болит? — спрашивает тихо.

Сгибаюсь. Обнимаю себя руками. Чуть покачиваюсь, стараюсь унять неприятные ощущения.

— Я не буду целовать тебя, пока окончательно не поправишься, — продолжает он. — Даже если прикажешь.

— Что? — не вижу связи. — Какая разница?

— Тебе нельзя возбуждаться.

Он укрывает меня простыней.

Бережно.

— Ты с ума сошел, — судорожно выдыхаю. — Я совсем не…

Влага выделяется между ног.