Плохие парни по ваши души. Книга 2

Иногда бывают ситуации, в которых не обойтись без самообмана. Его применение необходимо в моем случае с Джейн.

После нашего разговора на трибунах стадиона, я хочу до беспамятства напиться ядовитой ложью, которая промоет мне мозги и вылечит от недуга под названием любовь. Она стала раковой опухолью в моем сердце, и я срочно нуждаюсь в спасении.

Мы безвозвратно теряем частичку себя, когда люди отдаляются, или уходят из нашей жизни. Место, которое они занимали, так и останется пустым, потому что его невозможно отдать кому-то другому. Нельзя заменить тех, кому оно принадлежало. Новые люди просто-напросто не приживутся на нем. Потому что прошлое и настоящее не смогут сосуществовать друг с другом, деля одно место.

Пустота, оставшаяся после Джейн, давит на грудь, и мне тяжело дышать. По радио звучит песня «Solitude» британской рок-группы Black Sabbath, возвращающая меня на месяцы назад. Прямая, ровная дорога, окаймленная редкими деревьями и изредка мелькающими постройками, ведет к дому. Автомобиль бесшумно скользит по нелюдимой трассе.

Куда же мне пойти и что же мне делать?

Ничто не радует меня,

В мыслях одна лишь ты.

Усмехаясь, я прибавляю громкость и подпеваю Оззи Осборну.

Мир — место одинокое,

Ты сам по себе.

Самоубийство чистой воды — слушать грустную музыку, когда в твоей жизни и без того переизбыток драмы.

— Ты придурок, Эйден, — говорю сам себе.

Когда «Solitude» подходит к концу, звучит динамичная песня «Moneytalks» непревзойденных AC/DC. Я делаю звук максимально громким и расслабляюсь, ритмично постукивая пальцами по рулю. Удивительно, как от музыки зависит настроение.

Когда я чувствую в набедренном кармане джинсов знакомую вибрацию, то прихожу в некоторое недоумение. Делаю музыку тише и достаю пейджер, на который перестали поступать уведомления о душах около месяца назад. Я вижу новое сообщение. Спустя пару секунд поступает еще одно. И еще, и еще. Их чертовски много. Сопоставив даты с фактами, я прихожу к выводу, что души, попадающие в Тардес на протяжении последних тридцати дней, теперь свободны. И их всех необходимо забрать в кротчайшие сроки.

Я довольно улыбаюсь, листая уведомления. У меня и Росса снова есть работа. Много работы. Соответственно, будет хорошее вознаграждение. Это — отличная возможность отвлечься от проблем и неприятных мыслей. Дело, которым я должен заниматься. Для которого рожден. Я буду цепляться за это, пока боль постепенно не отойдет на второй план. В этом нет ничего дурного.

Огромное количество людей на планете делают работу центром своей жизни, черт возьми, потому что остальные аспекты оставляют желать лучшего. Неудачная любовь, паршивые родители, проблемы в семье, бесплодие, глупые дети-наркоманы. Причины могут быть различными, их целая пучина. Нельзя игнорировать то, что я наполовину человек, а значит, мне свойственно переживать и волноваться.

Каждый демон борется за то, чтобы мы, принадлежащие к их расе лишь отчасти, лишь наполовину, вели себя так же, как они. Чтобы мы, полудемоны, были лишены чувств и эмоций. Но эти адские создания напрочь забывают о том, что по нашим венам течет человеческая кровь. Наши сердца бьются и любят. И я, к сожалению, не могу вырвать свое к чертовой матери! Мне необходимо жить с ним, безумно скачущим в грудной клетке при упоминании одного-единственного имени.

Подъезжая к дому, я сбавляю скорость и поворачиваю автомобиль, чтобы заехать на подъездную дорожку. Яркая, красивая радуга пересекает небо над нашей улицей, а лучи вечернего солнца падают на окна нашего дома. Как ни странно, дверь гаража поднята. В любом случае машина Росса стоит у самого выхода — мне не закатить туда свою тачку.

Я выключаю зажигание, вынимаю ключ и выхожу наружу. В тот момент, когда моя нога ступает на ровный асфальт, я чувствую, как в мою голову подкрадываются незаметные, маленькие сомнения. В куче они становятся одним большим беспокойством. Я блокирую двери и быстро продвигаюсь к входу в гараж. Кажется, я двигаюсь спешно и торопливо, но на самом деле мои шаги тяжелые и медленные. Да ладно… Господи… Остановившись, мотаю головой.

Что со мной? Все нормально? Просто окончательно расставание с Джейн немного путает мысли.

Все-таки заставляю себя расслабиться, но ощущаю напряженность в спине и плечах. Я встаю прямо под дверью и поднимаю руку, чтобы спустить ролет, но мое внимание привлекает брат, сидящий в дальнем углу. Я бы даже не понял, что этот мужчина, сокрушенно сжимающий свою голову и прижавший колени к груди — Росс, если бы не его взлохмаченные волосы темно-русого цвета. Я даже не помню, чтобы он когда-либо раньше надевал эти бардовые брюки, такие элегантные… и белую рубашку. Росс тоже куда-то собрался? Вот чертов лицемер. Но мне он не позволял уйти из дома, смотрел на меня так, словно я — преступник. Ладно, тогда почему брат сидит здесь, на цементном полу, и держится за затылок руками?

— Росс? — подойдя ближе, окликаю я его.

Он вздрагивает, но не поднимает на меня взгляда.

— Эй, что ты здесь делаешь? — в моем вопросе слышатся забавляющиеся нотки.

И мне, может, в действительности смешно. Пока я не замечаю на белоснежной рубашке Росса пятна крови. Это не может быть чем-то другим. Я повидал слишком много смертей, чтобы ошибаться.

— Приятель? — небрежность сменяется паникой, и я буквально подлетаю к нему, но спотыкаюсь обо что-то, чуть не падая.

Выругавшись под нос, тут же поворачиваюсь на предмет, из-за которого я чуть было не сломал нос. Я не ожидал там увидеть что-то, что удивит меня. Шокирует. Отнимет возможность говорить, слышать и видеть. Я точно не ожидал там увидеть Иветт с проломленным нахрен черепом. Какого...? Что?!

ЧТО?

НЕТ, НЕТ, НЕТ!

Слезы застилают мне глаза, но я нахожу в себе силы наклониться над Россом и встряхнуть его за плечи, при этом чувствуя, как рыдания уже атакуют мое горло.

— Какого черта здесь произошло?! — ору я. — ОНА МЕРТВА? ПОЧЕМУ ОНА МЕРТВА?!

Росс поднимает голову и, не разгибая колен, откидывает ее назад, соприкасаясь затылочной частью с холодной, серой стеной. Сначала его глаза опущены, но потом он все-таки вскидывает ресницы. Я не вижу в этих озерах ничего: ни боли, ни сожаления. Ничего.

Я не хочу видеть этого! Нет. Нет. Мне к черту не нужны эти его безмолвные эмоции! Не нужны! НЕТ!

— Отвечай, черт возьми! — кричу я и ударяю кулаком по стене рядом с его головой.

Из моего рта брызжет слюна, слезы скатываются по щеке градом. Я взбешен и сломлен. О, Господи. Только сейчас до меня доходит весь ужас положения. Пазл складывается сам собой.

Это кошмар.

Я подлетаю к Иветт, сажусь перед ней на колени и глажу ее по мирному, спокойному лицу. Эти веки больше никогда не распахнутся. Никогда. Посмотрев на Росса, я в гневе повышаю голос до предела:

— Что ты сделал, ублюдок?!

Тут он начинает говорить. Точнее, пытается.