Плохие парни по ваши души. Книга 2

Мне страшно задать вопрос, ответ на который не смогу услышать, но я должна.

— Что вы оба здесь делаете? И почему вы ругаетесь?

Это уже два вопроса. Я знаю, что это из-за меня. Наверное. Определенно. Из-за чего же еще? Но раньше они же как-то ладили. Почему сейчас?

Мои слова остаются проигнорированными. Парни продолжают кричать маты, рискуя разбудить соседей. Если те вызовут полицию, это плохо скажется на репутации папы. Поэтому перед тем, как попросить их войти в дом, я позволяю себе в последний раз повысить голос.

— ПОЧЕМУ ВЫ ПЫТАЕТЕСЬ УБИТЬ ДРУГ ДРУГА? — чуть не разорвав горло, выдаю я. И наконец-то (наконец-то!), парни замолкают, прислушиваясь ко мне.

Эйден кивает подбородком на Росса.

— Пусть лучше тебе твой герой расскажет.

Я оборачиваю лицо к Россу, но тот качает головой, опустив глаза вниз.

— Я не хотел этого, ты знаешь. Я рассказал тебе, как обстояло дело, он отвечает Эйдену.

Я вмешиваюсь в напряженный разговор.

— Не хотел чего? — давление в моей интонации никуда не спрятать. — Не хотел чего, Росс? — встав к нему ближе, спрашиваю снова.

Молчание затягивается, а Эйден с горечью выдавливает:

— Расскажи ей.

У меня внутри все обрывается. Боже мой. Что произошло? Я не могу не чувствовать свою бесполезность, пока не получается добиться от Росса правды, но он настойчиво прячет от меня взгляд.

У Эйдена всерьез срывает крышу.

— РАССКАЖИ! — кричит он как умалишенный.

Я подскакиваю, быстро развернувшись к нему.

— Эйден, — безмолвно шепчу я, — что с тобой?

Только он концентрирует внимание не на мне, а на своем брате. Приближаясь понемногу, парень продолжает говорить с видом человека, не боящегося ничего. Я пячусь назад.

— Не хочешь? Ладно, — облизнув губы, он сокрушенно опускает руки. — Тогда вот что… Тебе, наверное, понравится новость о том, как мы с Джейн целовались сегодня утром на трибунах. А точнее, это было в полдень, правда? В полдень же? — спрашивает у меня Эйден, как ни в чем не бывало.

Я перестаю ощущать землю под ногами, мои глаза, скорее всего, лезут на лоб. Я поражена тем, что он так поступает, тогда как то, что случилось в начале дня, было нечто интимным, что должно было остаться только между нами. Я смаргиваю слезы, гладя на Эйдена, глаза которого краснеют. На его губах играет злая ухмылка, но Росс быстро стирает ее, замахнувшись на брата и ударяя прямо в висок. Теперь очередь младшего Картера падать на газон. Росс сплевывает и только после этого фиксирует на мне яростный, полный злобы взгляд. Я не принимаюсь вдаваться в объяснения. Зачем? Для чего? Есть ли в этом толк?

— То, что он сказал — правда? — оставаясь стоять на том же месте, гневно спрашивает парень.

Мне бы хотелось сказать: «Нет», но я не привыкла врать. Когда я не отвечаю, Росс звереет.

— Правда?! — рычит он.

Я не киваю, но не отвожу глаз, и он понимает все без слов. Взбрасывает руки кверху, сердито усмехается и спешит уйти. Он быстро садится в машину, заводит мотор, а я не могу даже пошевелиться, глядя на то, как мужчина, без которого я уже не представляю себя, уезжает.

На задний план тут же отправляются драка братьев, маты, свет в окнах соседей, мои нескончаемые вопросы. Все перестает иметь значение, кроме исчезнувшего с горизонта джипа Росса Картера и Эйдена, поднимающегося на ноги. К моему удивлению, и он двигается к своему автомобилю. Его походка ленивая, нетрезвая. Прежде чем скрыться за стеклом тачки, Эйден решает удостоить меня бесстрастным взглядом. Он видит, как я зла на него, как мерзок мне сейчас, но, по всей видимости, его этот факт вовсе не смущает.

— Не плачь, Джейн, и извини меня. Хотя, — ладонь ложится на руль, — может, я даже сделал тебе одолжение. Если вдруг мы все останемся живы, оставь этот город. Тебе не нужен ни убийца, ни его брат.

Дверь автомобиля захлопывается в одно мгновение. Меньше, чем через минуту машина Эйдена следует за джипом Росса. Они оба оставляют меня с огромным количеством вопросов и жутким недоумением. Я никогда в жизни не чувствовала себя так. Перед глазами плывут буквы, составляя слова и предложения, которые я не в силах произнести вслух.

Убийца и его брат?

Какого черта?!

ГЛАВА 23

АННА

Миднайт раздражен тем, что не может прочесть скрытое в дневнике Дианы Гарнер. Но я могу, и прочла — даже несколько раз, — чтобы полностью осмыслить сказанное моим предком. И, наконец, утолив свое жгучее любопытство, я не испытываю ожидаемой радости. Скорее наоборот.

Я загнана в самую глубокую задницу.

Диана Гарнер обратила свою душу в Скрижаль, удерживающую Исрафила внутри Тардеса. Когда она умерла, Скрижалью стала душа единственной родственницы женщины — младшей сестры. После кончины Амелии, бремя перешло к ее дочери, затем к внучке и так далее. Таким образом, Диана наделила обязательством все следующие поколения ведьм Гарнер, не оставив выбора и шанса избежать этого, принудив к непоколебимому исполнению задачи нашей семьи. Жить и продолжать род, чтобы зло оставалось внутри загробной тюрьмы.

Это проклятие в истинном виде, которое будет преследовать нас из столетия в столетие, касаясь каждого поколения.

Из этой неприятной истории следует вывод, что только гибель души ведьмы Гарнер взломает печать. Проще говоря, мне всего лишь нужно умереть, чтобы Миднайт вернул свою семью.

Но есть еще кое-что.

После смерти мамы ко мне перешло не только бремя Скрижали, но и сила хуже и страшнее той, что таится в Тардесе.

Диана Гарнер назвала ее Тьмой.

Это — еще одна тайна нашей семьи, уходящая корнями в далекое прошлое. Помимо Скрижали ведьм Гарнер связывает Тьма, которая так же передается «по наследству». Тьма — беды и несчастья нашего рода, скопление всего отрицательного, что когда-либо и у кого-либо из Гарнер случалось в жизни. Словно нарастающий снежный ком, Тьма несется сквозь время, поколения, впитывает в себя негативную энергию ведьм и от этого становится могущественнее.

Диана не знает, как появилась эта страшная сила. Женщина пишет, что Тьма всегда была поблизости с нашей семьей. Почему именно наш род способен владеть ею? Нет. Будет правильнее сказать, что Тьма владеет нами, мы лишь контролируем себя, когда наступает ее время пробудиться, и неизвестно, где находится эта граница, отделяющая жизнь от погружения во мрак.

Избавив меня от метки, Ешэ выпустил нечто зловещее, и теперь я знаю, что именно. В дневнике Диана так же описала, какой ущерб несет неспособность усмирять Тьму.

Подведя итог, я могу смело записаться в ряды мертвецов.

Я обречена в любом случае. Если меня убьет не взлом Скрижали, то Тьма поджарит мозг и, в общем-то, тоже ничего хорошего.

***

Кадиллак эскалейд проносится мимо таблички: «Добро пожаловать в Дайморт-Бич», и на меня накатывает странное чувство. Необыкновенное волнение, устроившее погром и без того в захламленной проблемами голове, становится причиной тому, что я сгрызаю все ногти на своих руках.