По эту сторону стаи
Шрифт:
– Нет, - смеётся Грейс.
– Но, знаете, трудно держать под контролем сразу троих. Зато я смогла отделаться только разбитыми стёклами.
Она молчит, улыбаясь чему-то своему, что скрыто там, за бездной времени.
– Когда-то и мне хотелось пройти на изнанку и, может, просто выпить с кем-то грога. Но, как оказалось, мне просто не к кому ходить, - наконец, произносит она.
– А кольцо?
– с замиранием сердца спрашивает Дорин, всё ещё на что-то надеясь.
– Нет, мэм, - с сожалением говорит старуха и вытягивает вперёд руку, коричневую и похожую на связку сухих корешков.
–
Ни зеркала, ни кольца. Ничего, кроме небольшой помощи; её трудно назвать дружеской, старуха трясётся за себя, но, чёрт возьми, кому, как не Дорин, её понять?! Ты сделаешь всё, что угодно, если зависим, если ты - всего только маленький человек, балансирующий на границе жизни обычного провинциального городишки и чего-то ещё, чему ты тоже не можешь принадлежать без остатка...
– Должно быть, скучно на отшибе?
– отстранённо спрашивает Дорин, думая о другом.
– Не для меня, мэм, - Грейс оглядывает её с ног до головы и стягивает свою меховую жилетку.
– Иногда можно устроить партию в карты. Однако Морриган приноровилась мухлевать. Думаю, по ночам в Кастл Макрайан зуб на зуб не попадает от холода, - ворчливо говорит она, предупреждая вопрос.
Дорин подтыкает подол, так, чтоб крапива не вздумала сбежать, и принимает подарок. Каким бы ни был завтрашний день, теперь за него ответственна она. Грейс должна быть уверена в том, что беда не придёт со стороны Кастл Макрайан.
Дорин возвращается домой - и ловит себя на мысли, что снова думает об этом месте, как о доме. Деревья подступают почти к самым стенам, зато в крепостной двор проникает солнечный свет, и Дорин чувствует, что от камней волнами поднимается тепло. Она трогает мох, выросший на стенах, сами стены, каждую выбоину, каждую трещину, кожей вбирая в себя это место.
Вдруг раздаётся шорох потревоженного щебня и во двор заглядывает серая морда с жёлтыми глазами, которые уже не кажутся Дорин такими жуткими.
– Заходи попозже - если ты, конечно, любишь крапивный суп, - говорит она собаке, и к вечеру выставляет за дверь полную миску.
Зажигаются первые звёзды, но собака не показывается, быть может, уже найдя себе обед посытнее.
– Хотела бы я знать, какого друга ты мне предвещаешь?
– со вздохом говорит Дорин, утром обнаружив, что миска всё-таки пуста.
Крапивный суп теперь кажется ей самым вкусным блюдом на свете, жарко горящий очаг - дворцовым камином, а макрайановская кровать, лишённая балдахина - самой мягкой в мире постелью. "К тому же сверху теперь не будет сыпаться мусор", - весело думает Дорин, слушая треск поленьев. Она засыпает прямо так, не раздеваясь, спрятав нос в отворот меховой жилетки. Поначалу Дорин пребывает в непоколебимой уверенности, что мех просто обязан пахнуть какой-нибудь дрянью, но он не оправдывает её ожиданий и пахнет травами и топящейся печкой... Время от времени из огня выстреливает уголёк, но тут почти нечему гореть, и рядом всегда есть Красная Дама...
Ещё почти рядом есть сэр Баллард. Слово "почти" не считается, потому что сэр Баллард взял моду стучать палкой и столь громогласно
требовать её пред свои ясные очи, что это слышно, верно, даже на улице.– О чём вы говорили с полукровкой?
– строго интересуется он.
– На каких свалках лучше всего добывать еду, - шутит Дорин.
– Переждите, - снова смущённо говорит старик.
– К тому же у неё всё равно нет ни кольца, ни зеркала, - она не думает, что сэру Балларду есть какое-то особенное дело до полукровки. Скорее всего, ему просто скучно.
– Уж не ради ли этого вы любезничали с полоумной старухой?
– он повышает голос и снова принимается упражняться с палкой - так, что, кажется, зеркало затрясётся и вот-вот слетит со стены.
– Если вы не помните, то вы сами советовали мне засунуть гордость куда подальше, - язвительно напоминает Дорин, опасаясь всё же произносить слово "задница".
– Речь шла о еде, если вы забыли, - резонно говорит он.
– Вопрос с едой мы обсудили, а ничего другого вы у меня и не спрашивали. Зато первой, кто удостоился вашего внимания, была нищенка, давно выжившая из ума!
– Вы хотите сказать, что знаете, где бы мне взять кольцо и зеркало?
– Дорин теряется.
– Я хочу сказать, что первый, кого вы должны спрашивать о чём бы то ни было, это я, - надменно говорит противный дед. Дорин за глаза окрестила его "Мистером Картошкой".
– Или любой другой член Семьи. Но никак не ваши новые друзья, какими бы замечательными они вам не казались.
Дорин оглядывается. Чем чёрт не шутит, может, и впрямь где-то по соседству есть ещё одно, целое зеркало, про которое Макрайан попросту не знал?
– Что вы вертитесь, словно вас кусают блохи?
– капризно вопрошает сэр Баллард.
– Смотрите на меня, если беседуете со мной, а не с кем-то ещё.
– Простите, сэр, но разве в Кастл Макрайан есть другое зеркало?
– в лоб спрашивает Дорин.
– Тогда почему Сектор не воспользовался им, чтобы прийти, а Уолден - чтобы уйти?
– Всему своё время, - подозрительно туманно отвечает старик.
– Я говорил это к тому, чтобы вы поменьше трепали языком с чужими людьми.
Дорин замолкает. Что значит "своё время" - и хорошо это или плохо? И что делать ей? Вытрясать из старого хрыча припрятанное стекло - иди довериться его словам? А, между тем, лично для него время уже и впрямь перестало играть хоть какую-то роль.
День сменяется ночью, а затем утром нового дня. Капризный старик желает общаться довольно часто, и для Дорин это именно старик, а не зеркало, которое при желании можно развернуть лицом к стене или вообще убрать в чулан. Когда-то у неё был ворчливый дед, но Дорин вряд ли могла предположить, что живой дед и обитающий в зеркале - почти одно и то же.
Может, это иллюзия, но скоро Дорин начинает казаться, что раньше тут было значительно спокойнее. Не трещали поленья, не бурлил на плите суп, зеркала висели на своих местах и надменно молчали, и даже северный ветер опасался подлетать близко и пузырями раздувать сушащееся на верёвке бельё.
Вопли сэра Балларда эхом разносятся по Кастл Макрайан.
– Да, да, добрый день, сэр, но у меня из-за вас сейчас выкипит вся вода, - с места в карьер сообщает Дорин.