По прозвищу Святой. Книга первая

— Головне, щоб тебе ОУН не втомила. До самої смерті [4].

— Це ми ще подивимося, хто кого втомить [5].

Максим учил украинский.

Если придётся, людям он будет представляться Николаем. Николаем Ивановичем Святом. Так решил.

Но для себя и КИРа оставался Максимом.

Что до украинского — это было необходимо. На Житомирщине тысяча девятьсот сорок первого года, где они оказались, русский язык знали и понимали все. Но украинский был в ходу всё-таки больше.

— Будь тридцать девятый или хотя бы сороковой год, можно было и не учить, — объяснял КИР. — Мало ли, в командировку человек приехал из Москвы, Ленинграда или даже Иркутска. Обычное дело. Но сейчас, в августе сорок первого, не обойтись.

— Почему?

— Потому что мы, считай, в глубоком тылу. Немецком. А немцы сейчас заигрывают с ОУН и кормят их надеждами на создание собственного украинского националистического государства. Так что здесь, на Житомирщине, и вообще по всей Украине, которая под немцами, оуновцы вовсю хозяйничают. Особенно мельниковцы.

Максим, конечно, знал историю свой Родины, включая историю украинского национализма, принесшую столько бед и крови. Однако без подробностей.

— Напомни, кто такие мельниковцы?

— Такие же украинские нацисты, антисемиты и русофобы, как и бандеровцы. Только вид сбоку. ОУН расколото на две фракции, которые враждуют друг с другом. У одной лидер Степан Бандера, у другой — Андрей Мельников. Сейчас здесь хозяйничают мельниковцы. Но им недолго панувати [6]. Уже к концу года немцы возьмут их за жабры и отстранят от любой власти. Оставят только полицейские силы.

— Слишком много воли захотят?

— Да. Господин должен быть один. И этот господин — немец, ариец. Как бы то ни было, русский язык сейчас на этой территории не приветствуется. В органах власти так и вовсе запрещён. Газеты и всякие листовки и воззвания тоже только на украинском. Газет, правда, совсем мало. Но они есть.

— Учту. Что с линией фронта?

— Группа немецких армий «Юг» вышла к Днепру на всём течении от Херсона до Киева. Показать карту?

— Давай.

На обзорном экране возникла карта с линией фронта и стрелами направлений ударов. Синими — немецкими, красными — нашими. Синие довлели.

— Группа армий «Центр», наступая севернее припятских болот, продвинулась до Смоленска, — вещал КИР, используя яркий белый курсор вместо указки. — Передовые части 1-й танковой армии под командованием генерал-полковника Эвальда фон Клейста перешли Днепр у Запорожья. После упорных боёв была также захвачена понтонная переправа в Днепропетровске. Одновременно 17-й армии вермахта удалось форсировать Днепр у Кременчуга и создать плацдарм на левом берегу реки до Черкасс. Вот здесь. 6-я армия вплотную подошла к Киеву.

— Кошмар, — сказал Максим-Николай. — Давненько я не заглядывал в эти карты. Успел уже подзабыть, как хреново шли у нас дела летом сорок первого.

— То ли ещё будет, — пообещал КИР. — В сентябре в окружении, а затем и в плену окажется 5-я, 21-я, 26-я и 37-я советские армии вместе со всем управлением Юго-Западного фронта. Всего более шестисот тысяч человек. После этого падут Крым и Донбасс. Киев, само собой, падёт ещё раньше — девятнадцатого сентября.

— Эх, вот бы этому помешать. А, КИР?

— Невозможно, и тебе это прекрасно известно.

— Разве что у нас имелся бы не прототип нуль-звездолёта в неисправном состоянии, а какой-нибудь боевой фантастический крейсер, — мечтательно сказал Максим. — С полным вооружением и боезапасом.

— Угу, — ответил КИР. — А также командой и штурмовым бронедесантом на борту человек, эдак, в пятьсот. С лучемётами, гравигенераторами и ракетными ранцами. Мечтать не вредно, как говорят люди. Сентенция, с которой можно поспорить. На мой взгляд, беспочвенные мечты вредны.

— Тебе, железяка бездушная, не понять.

— Во-первых, я не железяка, и тебе это отлично известно. Мой разум точно так же не имеет ярко-выраженного материального воплощения, как и твой. Ведь ты не ставишь знак равенства между своим мозгом и разумом. Мозг — это только орган, который…

— Задолбал.

— Ты первый начал. И я требую извинений на «бездушную железяку». Я же говорил, что мне нравятся некоторые фильмы. Не только фильмы, между прочим. Книги тоже. И картины. А также произведения скульптуры и архитектуры. Правда, танцы, балет, оперу и прочую эстраду я не очень понимаю, как и музыку вообще, но зато понимаю, чем красивый человек отличается от некрасивого, а хорошее стихотворение от плохого.

— Извини.

— Принято. Продолжим?

— Давай.

Изучение украинского языка, а также оперативной и политической обстановки шло успешно. Даже очень успешно. Память Максима не могла сравниться с памятью КИРа, но всё равно была великолепной, почти абсолютной — нужные сведения он запоминал с первого раза и надолго.

Но не только блестящей памятью он мог похвастаться.

Максим превосходил абсолютное большинство людей начала сороковых годов двадцатого века.

Когда во второй половине пятидесятых годов двадцать первого века (точнее, в две тысячи пятьдесят седьмом году) на большей части территории бывшей Российской империи и первого Советского Союза возродился СССР 2.0, одним из архиважных вопросов, который необходимо было срочно решать, встал вопрос развития человека.

От воспитания нового человека, в том смысле, как это понималось в первом Советском Союзе, решили отказаться.

Какой может быть новый человек, если люди, какими были по своей сути сто тысяч лет назад, такими и остались?

Не переделка, не переплавка, не ломка через колено.

Никакой тупой пропаганды, агитации и лозунгов на каждом шагу.

Никакого принуждения.

Только неуклонное развитие.

Как движение бронепоезда под названием «Социализм» по рельсам истории.

Но каким образом?

Ладно, так называемый моральный облик можно было хотя бы относительно улучшить путём удовлетворения основных материальных потребностей. Это было не так уж трудно: научно-технический прогресс, а также развитие производительных сил России, которая, как и всегда, стала ядром нового государства, уже позволяли это сделать.

Добавим к этому неукоснительное соблюдение всех, записанных в Конституции прав и свобод человека, а также неотвратимости наказания за нарушение закона.

Здесь многое решил искусственный интеллект. Он же искусственный разум. Который видит, помнит и знает всё и который невозможно подкупить.

Ну и, разумеется, общее желание нового советского народа стать лучше. Ибо сколько можно? Хочешь жить при социализме — исправляйся в первую очередь сам, а уж за соблюдением твоих прав и свобод мы проследим. Мы — это власть, вооружённая ИИ и ИР [7]

Наконец, искусство и культура. Советская классика и так не теряла актуальности все эти десятилетия, начиная от развала первого СССР в 1991 году, но при создании СССР 2.0 художественная интеллигенция — поэты, писатели, музыканты, режиссёры и художники всех мастей словно хлебнули из какого-то молодильного источника вдохновения и принялись выдавать «нагора» шедевры один за другим.