По прозвищу Святой. Книга первая

Говорят, так умели древние охотники — те, кто не брал от природы лишнего, но всегда приносил своей семье добычу.

Теперь так умеют русские военные разведчики. Не все, но многие.

Максим умел.

Конечно, можно было положиться на дрон-разведчик.

Но Максиму хотелось потренироваться в умении исчезать. Он давно этим не занимался, требовалось освежить навык.

Что ж, вроде бы всё тихо и мирно. Он никого не видит и его тоже не видит никто.

Максим подошёл к упавшему самолёту, запрыгнул на подломившееся крыло, обследовал кабину.

Пулемёты и оставшиеся патроны к ним, как Максиму уже было известно, немцы забрали. Что ж, разумно. Сам не заберёшь — достанется другим. К примеру, партизанам.

А вот парашютом, испачканным в крови русского лётчика, побрезговали.

Максим сбросил парашют вниз на траву, стянул с сиденья чехол из овчины, тоже сбросил. Пошарил в кабине, ничего полезного больше не нашёл, спрыгнул.

Жалко пулемёты, могли бы пригодиться после соответствующей переделки. Однако на нет, как говорится, и суда нет.

Он вернулся на корабль, стараясь не оставлять следов, дал задание КИРу, а сам уселся в рубке перед обзорным экраном. Пора было узнать местность получше.

Он направил дрон-разведчик к речке. Потом, через поле, к селу Лугинки. Это было совсем небольшое и бедное село. Невысокие, потемневшие от времени, бревенчатые хаты, крытые соломой или дранкой.Плетни вокруг огородов с надетыми на вертикальные колья глиняными горшками.

— Плетень по-украински тын, — не преминул заметить КИР, который, естественно, вместе с Максимом следил за тем дроном-разведчиком.

— Помню. А горшок — глечик. Крыша — дах. Погоди с языком. Почему я не вижу столбов с электрическими проводами? Здесь нет электричества?

— Не нашёл сведений, — сообщил КИР. — Значит, нет. Это сорок первый год всё-таки, не всюду электричество дотянули. В таких маленьких сёлах, как это, вполне может не быть.

— Трудно себе представить, — сказал Максим. — Но приходится.

Дрон-разведчик поднялся чуть выше.Село Лугинки ушло куда-то вправо, на экране проплыл уже знакомый двухэтажный грязно-жёлтый помещичий особняк с черепичной крышей, какие-то сараи.

Максим повёл дрон над грунтовой дорогой, которая огибала рощу и устремлялась вверх по пологому склону. Сбоку от дороги, между берёз, бежала утоптанная тропинка.

Надо же, подумал Максим, проезжая часть и тротуар. Всё, как положено.

Он представил себе, в какое месиво эта дорога с тропинкой превращаются в период осенне-весенней распутицы и усмехнулся. Вот оно, стратегическое оружие России, которое выручало её при нашествии врагов во все времена наряду с мужеством, отвагой и упрямством русского народа. Дороги. Непроходимые осенью и весной. С липкой пылью до небес летом. С метелями, глубокими снегами и смертельными морозами зимой. Сколько вражеских костей лежит по их обочинам, и не сосчитать. А сколько ещё ляжет…

Разве что татаро-монголы смогли в своё время противостоять этому «оружию». Но лишь потому, что с рождения были в седле, а их кони и они сами с одинаковым терпением переносили и жару, и метели с морозами, и любое бездорожье. Это вам не Европа, где ещё древние римляне предпочитали перемещать свои непобедимые легионы по отменным дорогам, которые сами же и строили.

Над деревянным мостом, переброшенном через ручей, дрон обогнал телегу, в которую была запряжена неказистая гнедая лошадка. В телеге лежало несколько мешков, при виде которых в голове Максима всплыло полузабытое слово «дерюга».

На передке телеги с вожжами в руках сидел, заросший чёрной щетиной, мужик неопределённого возраста с дымящейся самокруткой в зубах. На мужике были надеты какие-то серые штаны, заправленные в пыльные разбитые сапоги, и совершенно ветхий, лоснящийся на локтях, коричневый пиджак поверх зеленоватой рубахи. На голове — кепка-восьмиклинка. По сравнению с остальной одеждой выглядела относительно новой и даже чуть ли не модной.

— Зависни над ним, — попросил КИР. — Хочу одежду скопировать получше.

— Эй, ты меня собрался в это одевать?

— Не совсем. Но похоже. Если ты думаешь, что в моей памяти полно примеров одежды этого времени и этой местности, то ошибаешься. Что-то есть, конечно, но крайне мало. А Сеть здесь отсутствует и появится не раньше, чем лет через шестьдесят. Ты вот дал мне задание одежду скроить из тех материалов, что у нас имеются, в это не так просто.

— Извини, не подумал, — сказал Максим. — Ты прав, нам нужна полная идентичность.

— Именно, — подтвердил КИР. — Всё, срисовал, полетели дальше.

Дрон обогнал телегу и поднялся ещё выше. Впереди показался перекрёсток.

Вот и дорога, мощёная камнем. Теперь налево — туда, где в паре километров уже виднеется другое село — Лугины.

Глава восьмая

Здесь движение было оживлённее.

Удачно прикидывающийся жуком дрон-разведчик, летел не быстро, как и положено жуку. По дороге он обогнал немецкую конную повозку с установленными на неё двумя спаренными зенитными пулемётами и запылённый пехотный взвод вермахта под командованием уставшего белобрысого лейтенанта, на вид совсем мальчишки.

Его самого обогнал движущийся в сторону Лугин крытый легковой «опель»; двое немецких солдат на мотоциклах, и видавшая виды советская полуторка ГАЗ-АА, в деревянном кузове которой смирно сидели какие-то бабы и мужики с мешками и узлами в обнимку.

Максим прибавил скорости.

Дрон проскользнул над крышами домов (редкие из них были даже покрыты шифером), завис над центральной площадью.

Напротив охристого двухэтажного здания с фронтоном и двумя флагами над входом — красном с чёрной свастикой в белом круге и жёлто-голубым — высилась на постаменте белая скульптурная фигура Владимира Ильича Ленина с протянутой в будущее рукой.

Эту фигуру сейчас готовился стаскивать с постамента гусеничный трактор с открытой кабиной, на радиаторе которого можно было различить облупленную надпись «Сталинец» красными буквами.

— Трактор С-65, — сообщил КИР. — Дизель, шестьдесят пять лошадиных сил. Выпускался на Челябинском тракторном заводе.

Скульптуру уже обмотали тросом. Тракторист за рычагами ждал команды.

Щекастый полицай с белой повязкой на рукаве, на которой чернела надпись Politsei, и винтовкой за плечом, вальяжно обошёл скульптуру против часовой стрелки, подёргал трос, проверяя натяжение, отошёл в сторону и махнул рукой: