По рукам и ногам

Обещанное бордель-кафе – помню.

– Держи, где пожелаешь, ты же хозяин, – глухо отозвалась я с пола, рукой пытаясь нащупать паспорт.

– Так меня ненавидишь по-детски, – он присел напротив и растрепал мои волосы, с неожиданной простотой изучая взглядом, – это даже умиляет. Ладно, поверю тебе на слово, не буду прибегать к помощи Генриха. Не хочешь ведь?

По-детски? Да меня трясет.

– Не хочу, – буркнула я.

Ланкмиллер отпустил из своего кабинета, сообщив, что разбудит завтра пораньше. Придется ни свет ни заря тащиться к нему в кабинет. Сам гардероб обещал подобрать, который ему нравиться.

Тщательно сдерживая желание биться головой об стену, я отправилась в столовую.

========== Часть 17 ==========

Ну куда такая рань? Куда, Ланкмиллер, паскуда?

Солнце еще не встало, поэтому, за окнами кабинета плавала пока мутно-сиреневая жижа, сквозь которую даже очертания деревьев толком-то не проглядывались.

Я зевала, еще ни на что не реагируя, сидя в одном страстно-ненавистном полупрозрачном облачении на маленьком стуле без спинки и с подушкой сверху. Наверняка он назывался как-то по-особому, но я не помнила, помнила только, что таких у тумбочек с косметикой обычно ставят. Перед которыми еще зеркало.

Волосы торчали вперед и назад. И вообще дыбом. Попытки их пригладить закончились тем, что в прядях застряли пальцы. Я чудищем была мрачным, злобным и лохматым. Засыпающим.

– Кого-то я предупреждал ложиться пораньше, – раздраженно фыркнул Кэри, облокачиваясь на стол и тыкая что-то в своем телефоне.

Вообще-то он не так сформулировал. Но все же. Другое дело, что я не послушала, да и толку от этого было бы…

– Уснуть не могла долго… – огрызнулась я.

– По причине? – Ланкмиллер не со мной был в комнате, а сознанием в контактах телефона своего, что-то сосредоточенно там выискивая.

– По причине бессонницы. На почве недоедания, – знала, что не слушает.

Если оно так и правда было, то я б вообще спать перестала к черту.

Когда мы уже поедем? Может, хоть в машине отосплюсь.

Кэри-то хорошо, он-то, небось «пора-аньше лег». Свежий, бодренький и… о-о, даже побрился, на секунду заставив задуматься, что так ему больше идет. Но потом я убедила себя, что это последнее, что меня заботить должно и успокоилась.

В кабинете повисло сонно-ожидательное молчание, нарушаемое моим мерным сопением, которое меня же и убаюкивало. О недосып, все муки Ада. В бордель-кафе даже не так тяжело было. Сейчас, наверное, все от болезни. Я приду в норму со временем и оправлюсь.

– Может, кофе тебе? – Кэри так это протянул, будто враз понял всю безысходность моего положения.

– А? – я встрепенулась и даже головой потрясла.

Ланкмиллер только выдал обреченное: «У-у-у…» и стукнул по звоночку на столе. И двух секунд не прошло, как в кабинет уверенной твердой походкой вошла служанка, которую я несколько дней назад прозвала гренадершей. Она вытянулась по стойке смирно и хорошо поставленным голосом подобострастно поинтересовалась:

– Что вам угодно, господин?

– Мокко, – коротко бросил Ланкмиллер и гренадера сразу выскочила.

Я оживилась, всегда плохо разбираясь в сортах и разновидностях кофе. Это что это он такое заказал?

– Это эспрессо с молоком и какао. Сверху – взбитые сливки, – пояснил Кэри с таким выражением, что сразу ясно стало: очевидные вещи ему сообщать не очень-то нравится.

Но зато, какой проницательный, все сразу по лицу понял.

Когда кофе принесли, я чуть было замертво не свалилась со стула. Черт. Возьми. Запах. Ничего лучше в моей жизни не было.

Ланкмиллер сдержанно поблагодарил, когда высокий прозрачный стакан водрузили на стол. Я встала и почти на цыпочках подкралась к нему. Протягивало просто неудержимо.

– Ох-х… – так и зависла над неподражаемым напитком, как коршун над добычей. Кэри недоуменно приподнял брови.

– Запах… Он восхитителен… – тихо простонала я.

– Знаю. Сложно не согласиться, – он снова уткнулся в свой телефон, только сказано это было искренне.

– Ты сам-то любишь кофе? – я с прелести своей перевела на него вопросительный взгляд. Ланкмиллер кивнул. – А чего себе не заказал?

– Я… – он осекся, потом опустил телефон и посмотрел на меня, со вздохом качая головой, – уже около двух лет прошло… А здесь все еще по обычаям отца.

Ах, ясно. По обычаям отца наложницам кофе не заказывали.

– Сколько у нас времени?

– Тебе хватит.

Я сцапала стакан и вернулась на свой-псевдо стол и восхищенными взглядом уставилась на напиток. Сверху сливки были, корицей посыпанные. Я даже сомневалась, что мне это правда пить можно. И не то что бы я кофе в жизни никогда не видела. Хотя нет, наверное, те холодные помои из бордель-кафе вряд ли теперь можно назвать кофе.

Я нахмурилась и потрясла головой. Не нравится привычка вечно сравнивать то, что было, с тем, что есть. Сравнения никогда не в пользу прошлого. Я все пытаюсь-пытаюсь себя успокоить, и вот однажды успокоюсь, привяжусь к Ланкмиллеру, буду его каждый день ублажать, пока не надоем или не состарюсь. Привязанность – мерзко.

Но кофе у него хороший. Я сначала слизала пенку, отерла ее остатки с носа, потом еще раз принюхалась, тая от удовольствия.

Потом заметила, что Ланкмиллер за мной уже давно наблюдает. Допила спокойно.

– Одежду свою на кровати посмотри, – кивнул Кэри.

Я послушно поплелась туда, но через пару мгновений обратно выглянула.

– Неловко говорить об этом… Но ты ничего не забыл случайно? К примеру, нижнее белье там? – я спросила со старательной вежливостью, стараясь его не разгневать.

– Лифчик? Да тебе и прятать-то туда нечего.

Я вспыхнула.

– Ну спасибо. А трусы то за что?

– Мне так хочется, – Кэри невинно пожал плечами. – А ты исполняешь.

Исполняю… Исполняю? Он так пронзительно на меня смотрел, что просто рот не открывался возразить, хотя возражений был вагон и маленькая тележка.

Я вернулась обратно и тихо себя похвалила.

Это бесполезно. Протестовать бесполезно.

Лучше уже сейчас начать втираться в доверие и расположение завоевывать. Пусть это негигиенично и вообще…

Спасибо, что хоть джинсы, не юбка. Помню, как их мерила в магазине, с «корсетными» завязками по бокам и стремной большой железной пряжкой на поясе. В качестве «верхней» одежды мне предлагалась кофта в крупную черно-белую полоску, на размер, наверное, больше. Или, если рукава свисают, так и надо?