По рукам и ногам

– Весь мир – сексисты, – я уставилась в окно.

– Это резко, – беззлобно хохотнул Кэри, глядя на дорогу. Мы отъезжали от таможни, скоро должен был начаться город. Забавно расположены эти две столицы. Совсем рядом, но такие разные.

– А ты – самый первый и самый настоящий. Не кричишь обжитом на каждом углу, а просто молча знаешь.

– Ну что ж, в какой-то мере… – он даже спорить не стал.

Мне казалось, ему было забавно со мной разговаривать, как с ребенком. По крайней мере, держался он снисходительно и свысока в значительной степени. Тоном, возражений не терпящим. Он даже не наслаждался ролью хозяина, он принимал ее, как должное. А если и испытывал удовольствие садистское, то скрывал умело, не создавая себе ауру самодура. В приказах своих никогда не путался и задний ход не давал. Всегда уверен, холоден, расчетлив. Это ничего, я тоже уверена. Уверена, что Ланкмиллер тоже человек, и слабые места я у него найду. А там уж посмотрим, как их можно использовать, сначала нужно в доверие втереться. А то он на меня давление психологическое одним взглядом оказывает.

Начались улицы. Темный, узкие, грязные, со странной липкой жижей в водоотводных каналах и исписанными бранью домами.

– Сверкающая столица Анжи, – с самодовольным ехидством объявил Кэри. – Открыть тебе окно, чтоб почувствовала запах свободы? Да ладно-ладно, не переживай, сейчас в центр выедем.

Я наблюдала за всем этим молча, ни говоря не слова. Никто и не верил в сказку. Никто и не считал, что страна, принимающая стольких эмигрантов, сможет жить богато. Но главные улицы и впрямь впечатляли своим блеском. Наверное, столицу Шеля, по сравнению с Анжи, можно назвать тихой. Она действительно куда меньше, и жизнь там совсем другая, размеренная, неторопливая.

А Анжи – сума сойти, какой город. Действительно просто сверкает, огромные пышные здания, дорога широкая и без булыжников всяких. А ночью, так, наверное, вообще, фейерверк. Может, Кэри хоть раз меня сюда возьмет. Ну, хотя бы на немножко.

– Приехали, – неожиданно сообщил Ланкмиллер, паркуясь, – дальше пешком. Для въезда в пригород нужно разрешение, я его пока что не получил.

Ишь ты, бодрый какой.

Я мрачно съежилась.

– Холодно. А кто-то с утра отказал мне даже в нижнем белье.

– Если ты замерзнешь, только дай знать, мы тебя мигом согреем.

Хватит намеки пошлые отпускать.

Просто это чертовски неуютно и непривычно, только и всего.

Пригород был более тихим и маленьким, но невыразимо уютным. Это, видимо, богатая его часть. Ланкмиллер повел меня, за запястье крепко до синяков удерживая, вдоль небольших, почти без промежутков примыкавших друг к другу домов, на первых этажах которых почти всегда находились магазинчики, на улицу выходили витрины, то с одеждой, то с обувью, то с какими-то штучками для телефонов. К одной из таких я прилипла без сил оторваться.

Витрина подсвечивалась неярким медовым светом, лампочками по краям, на покрытых вздымающимся шелком полочках стояли торты, пирожные, печенья разные и все прочее в подобном роде.

– Ого, Кэри, это ж твоя сеть, да? Там «cinnamon flavor» написано…

– Моя, партнерская, побочная и не особо доходная, – раздраженно согласился он, явно не намереваясь свое время у витрины простаивать. Я смутилась и глухо буркнула:

– Извини.

Как дикая в самом деле.

В глазах у Ланкмиллера отразилось что-то недобро-задумчивое. Хитрое до коликов.

Размышляет, как меня приструнить пожестче и поэффективнее? Воспитывать собирается. Расчетливый сучонок.

Сколько смогу оставаться собой, вот интересно-то. Хотя, потом, как сломаюсь, станет уже без разницы.

Будем считать меня мертвой с того момента.

У нас, между прочим, рядом с бордель-кафе, тоже «cinnamon flavor» был. Когда мне мимо него проходить случалось, я жмурилась всегда и дыхание задерживала. А когда не задерживала, восхитительный запах корицы и свежей выпечки острыми кольями застревал под самым сердцем. Почти ненавижу.

Ланкмиллер, видимо, чтобы вывести меня из ступора, прибегнул к своему козырю. Положил ладони мне на задницу, правда, сразу же почти принялся поднимать их выше, обдавая дыханием затылок. Пальцами сжал соски и принялся их выкручивать. Народу на улице было немного, но у меня в прямом смысле затряслись колени. Задрожали так, что Кэри мне пришлось использовать, как опору.

Я принялась отпихиваться от него локтями.

– Ну хватит-хватит, все, не нужно надо мной издеваться. Идем уже, холодно.

– Как скажешь, – согласился Ланкмиллер, будто это он собачкой на поводу был, а не я.

Пальцы безнадежно замерзли.

Дом у него в Витторизе был, конечно, не такой большой, как в Шеле, но очень уютный, с огородным белым совсем невысоким забором палисадником и красивыми ступеньками на входе. Стоял чуть вдалеке от других. Два этажа, красная двускатная крыша, балконы и окна с большими ставнями. Перед крыльцом на краю дорожки невысокий фонарь стоял. Будто из сказки. Я с первого взгляда влюбилась.

Жить здесь было бы очень здорово, но – я оглянулась на Кэри – с ним?

Ланкмиллер первый этаж даже осматривать не стал, сказал, что он для прислуги и гостей. На втором этаже была столовая, просторный рабочий кабинет, две спальни: одна большая, с огромной кроватью, ночниками по стенам и шкафчиками разными, вторая маленькая совсем, только кровать, гардероб, и большое окно. Наверное, моя будет.

– Ах, какая красота, – томно пропел Кэри, скользя пальцем по крышке ноутбука, – тишина и покой. Знаешь что, иди переодеться по-домашнему и подожди меня.

Не знаю, что он имел в виду под «по-домашнему», но единственная женская одежда, что после поиска по многочисленным шкафам обнаружилась – это совсем простенькие женское платье. Ничего против него я не имела, но расстроилась, по-прежнему нигде не обнаружив нижнего белья. Фетишист. Вот прикарманю его семейники, будет знать. Их, кстати, я тоже не нашла, но едва представила Кэри без исподнего, жутко на себя разозлилась.

Не достичь мне гармонии.

Ланкмиллер появился в дверях большой спальни, в которой я на тот момент обреталась, и кивком указал на кровать.

Только приехали. Неужели прямо сейчас трахать собирается?

Я отвлеклась от занимательного изучения вида из окна и перековыляла в указанное место, присела, свесив ноги, и прямо-прямо на хозяина уставилась. Тот мою ментальную атаку встретил с титаническим равнодушием, приблизился с таким лицом, будто ему сейчас нечто неприятное сделать предстоит.

Он наклонился, выудил из-под кровати что-то определенно тяжелое и противно бряцающее, я едва только потянулась посмотреть, как цепь сомкнулась на моей голени.