По тропам волшебных лесов

Девушка стиснула зубы от досады, с трудом совладала с собой, бросила сухо.

– Хорошо, будь по-вашему. Что прикажете делать с ним?

– Я думаю, – осторожно молвила Хейта, – решать должен твой отец.

– О да, пусть решает! – вдруг исступленно вскричал Эшгар. – Сотвори свой суд о достославный Хобард. Убей меня! Я видел, как ты убивал на охоте. Истинный зверь. Покажи себя!

Хобард приблизился. Лицо его выражало глубочайшее омерзение. Он долго сверлил советника суровым яростным взглядом, так что тот невольно съежился и задрожал, точно стоял нагишом на ледяном ветру. Наконец, оборотень тяжело проронил.

– Я не буду об тебя руки марать. Сына моего это уже не вернет. Иди живи, но сюда возвращаться не смей. Я изгоняю тебя. И пусть это будет тебе уроком. Тебя дважды спас тот, кого ты так жаждал погубить. Вот и подумай на досуге, кто из нас зверь, – он сердито сдвинул кустистые брови. – Пошел прочь!

Эшгар попятился, все еще не веря своему счастью. И в ужасе бросился наутек, шарахаясь от оборотней как от огня. Себя не помня, он вылетел за ограду, только его и видели.

– Я же говорил, – с улыбкой заметил Дорх. – Наш отец таков, каким был всегда.

– Вижу, – мрачно кивнула Харпа.

– Интересно, куда этот ненормальный отправился? – брякнул Мар.

– В землю Ламос, куда же еще? – отозвалась Харпа. – Отыскать своих жалких приспешников, тех, что мучили Дорха. Что-то мне подсказывает, он еще вернется.

– Эшгар теперь изгнанник, – заметил Хобард. – Если он надумает вернуться, то обретет здесь свою…, – закончить он не успел.

Истошный отчаянный крик прорезал холодный воздух и затих, точно придушенный. Не сговариваясь, путники и оборотни бросились к городьбе, высыпали наружу и замерли, оторопело вытаращив глаза. По земле, теряясь в зарослях кустов, тянулся долгий кровавый след.

– Что это такое? – нахмурился Хобард.

– Здесь по окрестностям бродила рысь, – заметил Мар.

– Хорс, – прошептал Дорх. – Он все рыскал тут, вынюхивал, выжидал.

– Хорс, – эхом отозвался Хобард. – Точно. После гибели Берха Эшгар хотел подойти к нему, но Хорс, охранявший тело, стал на него бросаться. Эшгар сказал, что он сбесился. Просил запереть его, и я согласился. Но Хорс вырвался и убежал. Выходит, он бросался не зря.

– Выходит, так, – эхом отозвался Гэдор. – Видно, вашему зверю было немало известно. Иначе Эшгар не захотел бы от него избавиться.

– Как жаль, что нельзя было Хорсу помешать, – Харпа с усмешкой поглядела на Хейту.

Но девушка пропустила ее слова мимо ушей. Отрешенно глядя перед собой, она устало промолвила.

– Эшгар желал смерти. Вот она его и нашла. Его словами, так это провидение постаралось за нас.

И, резко развернувшись, она двинулась назад, пряча сумрачный взгляд под складками капюшона.

VII

Вечер подкрался незаметно. Небо усеяли частые лучистые звезды. Легкая прохлада окутала мшистые землянки. Ясные факелы золотили сгустившийся полумрак. Трапезная привечала гостей дивными ароматами всевозможных кушаний. Прощальный обед выдался на диво светлым и радостным. Ведь повод был небывалым – блудные дети главы рысей-оборотней Заповедного леса вернулись домой!

Хейта сидела за центральным столом вместе с Хобардом. На ее плечах красовалась другая рубаха, цвета голубики, старая нуждалась в починке. По этой тоже вились волшебные узоры пастырей, загадочно мерцавшие в полумраке трапезной, точно блики лунного света на ночной реке. Свежая рана, заботливо обработанная местной целительницей, немного ныла, но настроение девушке это не портило.

Нынешний вечер всем разнился от предыдущего. В зале играла звонкая музыка. Оборотни лихо под нее отплясывали. Столы ломились от угощений. Стояло оживленное веселье, звенел девичий смех, отовсюду доносились радостные голоса.

Хобард любопытно поглядывал то на детей, то на странников. Как видно, ему не терпелось обо всем их расспросить. Но он учтиво выждал, пока они вдоволь насытятся, и только тогда заговорил.

– Выходит, все вы знаете друг друга?

– Я повстречал Харпу и ее друзей намедни, – отозвался Дорх. – Они меня от тех ламосцев спасли.

– А ты, дочка, значит, с ними знакома давно? – прищурился Хобард.

– Мы странствуем вместе, – кивнула Харпа.

– Как долго?

– Около трех лет.

– И чем вы занимаетесь в ваших странствиях? – пытливо вопросил Хобард. – Вряд ли просто переходите с места на место. Ведь вы оказались здесь не просто так. Хейта обмолвилась, что вы за этим и пришли, – он задумался. – Или вы просто решили помочь Дорху, когда распознали, кто он такой?

– И то и другое, – улыбнулся Гэдор. – Мы не могли оставить без помощи брата нашей дорогой Харпы. Хотя мы бы и так не отвернулись. Мы странствуем по миру с одной целью – помогать тем, кто попал в беду.

– А откуда вы знаете, куда нужно отправиться? – недоуменно промолвил Хобард.

– Есть у нас волшебная карта, – ответил Гэдор. – Она и говорит куда.

– Да вы полны сюрпризов! – ахнул Хобард. – То чудесный амулет, выводящий на чистую воду лжецов, то небывалая карта!

– Амулет и правда чудесный, – отозвалась Хейта. – Только вот ничего такого делать он не умеет. Это я его подогрела, когда догадалась, что за всем этим стоит Эшгар.

– Вот оно что! – воскликнул Хобард. – Но как ты догадалась? Вы ведь подозревали совсем не его.

– Он сам себя выдал, – ответила Хейта. – Если б он только промолчал, но страх дернул его за язык. И мне тотчас припомнились все странности его поведения. Как он утаил от тебя, что помог Дорху бежать, а до этого – Харпе. Как в трапезной обмолвился, что нужно самому потерять ребенка, чтобы понять, каково это. Выходит, у него была семья, но нам он об этом ни слова не сказал. И то, что он никого не взял на постой, а нас принял. Видно, хотел держать подозрительных незнакомцев поближе.

– И все? – недоверчиво промолвил Хобард.

– По большому счету – да, – развела руками Хейта. – Я не была уверена до конца, однако нож развеял остатки сомнений. Хотя, думаю, в моих объяснениях особого толку нет. Иногда я просто знаю.

– Это связано с твоим волшебством? – спросил Дорх.

Хейта кивнула.

– К слову сказать, – любопытно промолвил Хобард, – как так вышло, что ты владеешь волшебством? Я думал, людям оно не подвластно.

– Оно и неподвластно, – брякнул Мар, уплетая за обе щеки очередную сырую рыбину. – Но Хейта у нас ведь не совсем человек.