По тропам волшебных лесов

Хобард вновь недоуменно вытаращил глаза. Хейта, заприметив это, поспешила добавить.

– Вам ничего не понятно сейчас, я знаю. Потерпите до завтра. Утром все встанет на свои места.

Хобард хотел, было, возразить ей, удержать, продолжить расспрашивать, но, внезапно, уже долгое время одолевавшая его мучительная усталость, снова стиснула острые когти. Просветлевший взгляд его потух как придушенный факел. Хобард послушно кивнул, и, развернувшись, снова потерянно опустился на лавку. Хейта окинула его долгим сочувственным взором и тихо выскользнула за дверь.

Оказавшись на свежем воздухе, четверо друзей облегченно перевели дух. Разговор с Хобардом дался им непросто, даром что большую часть времени проговорила Хейта. Они боялись, что глава рысей-оборотней откажется делать так, как нужно или чего-доброго выгонит их. Но все обошлось как нельзя лучше.

Не смотря на туман, звезды сверкали ярко, будто кто-то нарочно развесил их, крупные и лучистые, прямо у них над головами. Оборотни еще вечеряли в трапезной, а потому единственная в деревне улочка была совершенно пустой.

Воздух напитался холодом, но после душного помещения вдыхать его было на диво приятно и легко. Не сговариваясь, они двинулись в сторону дома Эшгара, серьезные, задумчивые и немного печальные.

– Как думаешь, – обернулся к девушке Мар, – Хобард поверил всему, что ты говорила про амулет?

– Несомненно, – кивнула та.

– Не знаю, – нерешительно протянул упырь. – Он такой несчастный. Не хотелось его обманывать.

– Поверь, – невесело усмехнулась Хейта, – мне тоже совсем не хотелось. Но ничего не поделаешь. Если мы хотим, чтобы все получилось, Хобард должен верить в то, что амулет обожжет лжеца, только так он сможет убедить в этом других.

– А на деле это сделаешь ты, – подытожил Мар. – Подогреешь камень.

Хейта снова кивнула.

– Я неплохо умею чувствовать ложь. А все вместе мы, я думаю, сможем распознать, кто убийца.

– А что Корх? – спросил Брон. – В трапезной он вел себя довольно странно.

– Согласен, – качнул головой Гэдор. – Нельзя упускать его из виду.

– Положим, мы решим, что это Корх, – прищурился Мар. – Что делать станем? Просто обвиним его при всех?

– Нет, – ответил Гэдор. – Так нельзя.

– Дадим камень Хобарду, – молвила Хейта. – Чтоб поклялся за себя и за своих. Так будет честно.

Упырь вытаращил глаза.

– Камень. Отцу Харпы. И заставим его поклясться, что он не убивал собственного сына?

Девушка кивнула.

– Вряд ли его это обрадует, – покачал головой Мар. – Да и Харпа будет не в восторге.

– Ничего, – отозвалась Хейта. – Зато порадуются, когда мы разоблачим убийцу.

– Главное, чтобы нам это удалось, – отозвался упырь.

– Будем надеяться, – промолвила Хейта. – Если отравитель испугается, что его раскроют, он может невольно выдать себя. На это вся надежда.

– И это значит, что нам надо будет держать ухо востро, – строго промолвил Гэдор. – Утро предстоит непростое. Глядите в оба. Если что на ум придет, не молчите.

Друзья поспешно закивали. Брон тоже кивнул, не сводя с Хейты пристального взгляда.

– Веселенький денек нам завтра предстоит! – хохотнул Мар с истинно упырской беззаботностью и сбежал по ступеням к дому Эшгара.

– Не то слово, – проворчал Гэдор, следуя за ним.

Хейта задержалась. Обернулась настороженно. Ей помстилось некое движение в полумраке. Быть может, это завитки тумана играли в свете факелов. Или же ветер растревожил листья. Но внутренний голос шепнул ей, что дело было в другом. И, передумав возвращаться, она неторопливо пошла вдоль домов рысей-оборотней, чутко глядя по сторонам.

Звезды в небе дрожали и падали. Терпкий запах осенних листьев доносился из лесу. В темных переулках дремала тишина. Хейта призадумалась и свернула в один.

Постояла, чутко прислушиваясь. Улочка была пуста, однако, девушку не покидало ощущение, что она здесь не одна. Хейта пошла вперед, шаг за шагом, скользя пальцами по замшелому скату деревянной крыши. На землю легла косая тень. И крупный пушистый зверь неслышно пал сверху на лапы аккурат перед ней.

Раскосые, задумчиво-печальные глаза рыси пытливо оглядели девушку. А та затаила дыхание. Рысь не замышляла зла. Статная, палево-рыжая, горделивая, она держалась на удивление просто. Само воплощение прекрасной, премудрой и благородной владычицы леса!

Вот склонила набок большеносую морду, приглядываясь. Она чуяла что-то, только сама толком не понимала что. Хейта улыбнулась уголком рта. Рысь чуяла то же, что и все звери, которых она встречала прежде. Силу кромешную. Силу, восходящую к пастырям. Силу Фэй-Чар.

Пастырь Шарши как-то объяснял ей, что сила эта, извечная, могучая, чародейная, звучала как биение сердца. Живого, трепещущего сердца самой природы. Потому, при виде Фэй-Чар, звери теряли страх и ярость. Противиться они были не в состоянии. Ведь в венах Фэй-Чар стучала и горела сама жизнь.

Хейта приблизилась и сделала то, о чем мечтала все это время. Коснулась пальцами густого, теплого меха, провела ладонью по лобастой голове, почесала за ухом. Рысь смежила веки и довольно заурчала.

– Осторожней, – голос Брона мигом вывел Хейту из состояния задумчивости.

Она обернулась. Оборотень стоял, прислонившись плечом к покатой крыше. Темные волосы его беспорядочно падали на лицо. Глаза в полумраке слабо мерцали.

– Знаю, вы, Чары, можете говорить со зверьми и не боитесь их, – добавил он. – Но все же зверь – есть зверь.

Глаза Хейты загадочно заблестели.

– Эта рысь не тронет меня ни за что на свете. Больше того, она сделает то, что я велю.

Оборотень задумчиво сдвинул брови.

– И так с любым зверем?

Девушка кивнула.

– А что?

Тот неопределенно пожал плечами.

– Меня, к примеру, слушаются волки. Любопытно, встреть мы волка, кого бы он послушал, тебя или меня? – оборотень улыбнулся уголком рта.

Хейта тоже заулыбалась.

– Когда встретим, тогда и узнаем. Впрочем, – она лукаво изогнула бровь, – думаю, ответ и так очевиден.

Оборотень хмыкнул.

– Небывалая самоуверенность!

Хейта рассмеялась. Поглядела на него задумчиво.

– Я считала, ты только хмуриться умеешь. А, выходит, можешь и болтать, и шутить.

Оборотень помолчал, как вдруг в глазах его протаяло золото.

– Вероятно, мне нужен был кто-то, чтобы напомнить об этом.

Хейта смущенно потупилась.

А Брон, посерьезнев, подался вперед. Он хотел коснуться ее руки, но потом передумал и не коснулся.

– Завтра… будь осторожна.