По тропам волшебных лесов

Деревья знали зло от людских топоров, но не от диких зверей. А потому не понимали, отчего этот зверь повел себя так жестоко…

Лес тем временем продолжал надсадно трещать, скрипеть и стонать. Яростным ревом возвещал великан свое роковое шествие. Вот он замер на мгновение. Тяжелое сопение нарушило установившуюся тишину. Зверь чутко принюхивался. Почуяв что-то, он вновь заревел и с мрачной решимостью двинулся дальше.

С юго-восточной стороны лес резко обрывался, переходя в покатый травяной холм с каменистыми проплешинами. У его подножия тоже толпились суровые деревья, несметным войском стоявшие до самого горизонта.

Зверь застыл на вершине. На лобастой голове его высились разлапистые рога. Холодный лунный свет выхватил из темноты два больших темно-зеленых глаза, щедро усыпанных яркими, бурыми крапинками. Их напряженный взор намертво приковался к сумрачной дали.

А там, на горизонте, огненным светочем возвышался над темно-зеленым морем душистой хвои большой, белокаменный город. Пестрые глаза зверя свирепо сощурились и, дико взревев, он решительно бросился вниз.

Огромный, мохнатый, утыканный отростками как копьями, он бешено несся к подножию. Глухо взвыв, зверь бесследно исчез под пологом очередного беспросветного леса. И лишь постепенно стихающие скрежет и треск напоминали о его недавнем присутствии.

Смеркалось. Шумный торговый город постепенно успокаивался с приближением ночи. Горожане и приезжие заканчивали последние дела. Припозднившиеся торговцы желали поскорее попасть в город, до закрытия ворот.

Они торопили друг друга, громко возмущались и переругивались. Стражники в кольчугах и темно-зеленых плащах пытались грозными криками унять общий гвалт, торопились проверить все ли верно, те ли прибыли, то ли привезли, что уговорено. Но повозок за воротами еще было видимо-невидимо.

Бывалые торговцы, однако, ждали молча, тихо посмеиваясь в густые бороды. Они знали, – стоявших под открытыми воротами, на дороге не бросали. Город жил торговлей и нуждался в торговцах не меньше, чем они в нем.

Однако, если подоспел после сигнального пения рогов и закрытия ворот, и ты не какая-нибудь важная персона, пиши пропало. Сиди себе на полянке, жги костерок до утра.

Располагался город очень выгодно: на скале, окруженной со всех сторон рукавом реки. К воротам через обрыв вел каменный мост. А по обе стороны от них возносились круглые, зубчатые башни.

На крытой площадке меж башнями тоже стояли стражники. Зоркие и бдительные, они обычно пристально осматривали близлежащий лес, однако, нынче, их внимание было всецело поглощено процессией и перебранкой у ворот.

Потому ни один из них не заметил, как невысокая фигурка, облаченная в темно-серый плащ с капюшоном, скользнула от крайнего дома к воротам. Незаметной тенью промелькнула она за спинами людей, в два счета пересекла мост и, пробежав немного вдоль повозок, бесследно скрылась в непроглядном лесу.

Оказавшись в безопасности, беглянка извлекла припрятанный под плащом светильник. Пламя озарило худощавое девичье лицо с острым носиком, большими глазами с частой прозеленью, тонкими черными бровями и такими же черными волосами, беспорядочно облепившими высокий лоб.

– Ну вот, из города вырваться удалось, – прошептала девушка, словно пыталась приободрить саму себя. – Теперь бы травку отыскать, покуда в рог не прогудели…

Внимательно глядя по сторонам, она торопливо заскользила вдоль корявых еловых стволов, освещая светильником сырую, замшелую землю. В другой руке девушки тускло поблескивал старый нож, которым она аккуратно пригибала стебли травы.

Беглянка была очень худой: сплошь кожа да кости. Она куталась в жиденький, местами на дырах, плащ. И кралась точно отчаянный, настороженный зверек, рискнувший выйти на охоту.

Все дальше и дальше она углублялась в лес. Темнота густела, светильник горел ярче. От земли потянуло прохладой. Со стороны реки наползал рваный, белесый туман.

– Где же ты, травка заветная, куда подевалась? – отчаянно прошептала девушка.

Она знала, что ей нечего было бояться. Город был совсем близко. Но отчего-то страх заползал в сердце холодной змеей. Наконец, лезвие ножа коснулось резных оранжево-красных листьев. Девушка облегченно вздохнула.

– Вот она, сон-трава.

За спиной громко хрустнула ветка. Девушка вздрогнула и огляделась. Никого. Вокруг лишь лес.

Присев, она принялась осторожно срезать листья волшебной травы. Срезав все, стала рыхлить землю, в поисках корней. Как вдруг сзади раздалось тяжелое сопение. Девушка замерла, позабыв, что надо дышать. Медленно выпрямилась и обернулась.

Свет выхватил из темноты уродливую клыкастую морду. На лобастой голове торчали огромные витиеватые рога, будто это сами корни деревьев вырастали прямо из шерсти. Такого зверя ей не доводилось встречать. Она даже не знала, что он может существовать. Разве только в ее кошмарах.

Зверь громко принюхался. Сбросив оцепенение, девушка хотела закричать. Но в тот же миг зверь заревел, и когтистой лапой сшиб ее с ног.

В это же время, стражник, пропускавший в город последнюю повозку, вдруг обернулся и настороженно вгляделся в мутную даль.

Среднего роста, крепкий и поджарый, с темно-русыми волосами, стянутыми на затылке кожаным ремешком, он походил на молодого степного волка, почуявшего неладное.

– Ты чего это, Брав? – окликнул его напарник.

Невысокий, краснощекий и плотный, он скорее напоминал упитанного вепря. Круглое лицо его обрамляла колючая рыжая борода. В карих глазах светились лукавые искорки.

– Я слышал рев, – ответил тот.

– Ну так что? – усмехнулся стражник. – Ну, зверь какой-то ревел. Мало их бродит в здешних лесах. Может, медведь.

– Непохоже, – Брав с сомнением качнул головой. – Уж очень странный был рев.

– Уж не решил ли ты, что это какой-то «волшебный зверь»? – грузный стражник хлопнул его по плечу и резко загоготал. – Вечно ты со своим волшебством. Всюду тебе то звери тамошние, то оборотни с упырями мерещатся. Не надоело? Может, и жену в тех землях сыщешь? Такую, чтоб с клыками. Только ночью остерегись. Не то еще зацелует до смерти! – довольный собственной шуткой, он снова зашелся хриплым хохотом.

– Скажешь тоже, Шнарф, – фыркнул Брав. – Тебе бы только насмешничать, да в трактире с девками пропадать.

– Конечно, а разве не в этом счастье? – широко улыбнулся тот.

Брав неодобрительно покачал головой, но не ответил. Отвернулся и принялся ждать сигнала со сторожевой башни.

А девушка лежала на спине, скованная ужасом и болью. В ее больших, широко распахнутых глазах застыл страх. Она не могла дышать, только хватала ртом воздух, как рыба, выкинутая на лед. Там, где грудь пронзили длинные когти-крюки, уже растекалось красное пятно.