По тропам волшебных лесов

Стражников у моста было видимо-невидимо. Ужасная догадка окатила девушку, словно кипятком. Неужто, вправду случилась беда? Неужто, она опоздала?

Поглубже надвинув капюшон, Хейта приблизилась к воротам. Один из стражников, заприметив ее, кликнул других. И несколько здоровенных мужчин, разом обернувшись, вперили в нее мрачные взоры.

– Стой! Кто такая? – спросил самый плотный и малорослый из них, с рыжеватыми волосами и круглым, красным лицом. Хейта признала в нем Шнарфа из своего сна.

– Я… Вильда, – представилась Хейта первым именем, что прыгнуло ей на ум.

Свое ей говорить отчего-то не захотелось. Вряд ли, конечно, тут слыхали про странную девушку по имени Хейта, но остеречься было нелишним. Вообще, врать она очень не любила. Но порой в ее положении, вот как сейчас, выбирать особо не приходилось. Что-то выдумывалось, что-то приукрашалось, удивительно, но ей даже стараться при этом не нужно было, слова сами прыгали на язык.

– И откуда ты пожаловала, Вильда? – спросил другой стражник. Он был статен, высок, седовлас, и одет богаче, чем остальные. Хейта без труда признала в нем Борха, главу городской стражи.

– Деревня тут есть, неподалеку… Охна, – промолвила Хейта, усиленно припоминая названия хоть какой-нибудь окрестной деревеньки. – Я оттуда родом.

– А чего здесь забыла? – спросил Шнарф.

– Мне к Фэйру надо. Он здешний целитель.

– Знаем-знаем старину Фэйра, – улыбнулся тот. – На что он тебе понадобился. Захворала, что ль?

– В ученики к нему хочу, – честно ответила Хейта.

– А с чего ты взяла, что он тебя примет? – спросил глава, сверля ее пытливым взором.

– Фэйр бывал у нас не раз, – пояснила она. – Успел меня кое-чему научить. Но я хочу знать больше. Ведь второй целитель вам в городе не помешает?

– Не помешает, – задумчиво кивнул тот.

– А как ты до нас добралась? – не унимался Шнарф.

– Дошла, – был ответ.

– Сама, без провожатых? – он недоверчиво вытаращил глаза. – И обидеть не попытался никто?

– Да я тайными тропками шла, – призналась Хейта. – Фэйр как-то выучил.

– То-то ты такая чумазая! – хохотнул он. – А я, было, подумал, что у вас там, в Охне, все такие грязные ходят.

Запоздало опомнившись, девушка пристыженно покосилась на свой замызганный плащ, сапоги в засохшей грязи и руки в царапинах. Вот отчего стражники так на нее таращились. Небось, приняли ее за обычную попрошайку.

– Успел научить, говоришь, – промолвил глава. – Стало быть, ты и в том, что связано с волшебством, знаешь толк?

– Немного, – ответила Хейта, гадая, к чему он клонит.

– Проходи, – кивнул Борх. – Найдешь Фэйра, велишь ему разыскать стражника Брава. Он до него пошел, но, мало ли, вдруг разминулись. А, ежели Фэйра не сыщешь, так сама помоги Браву. Поняла?

Хейта кивнула и спросила деланно бодрым голосом:

– А что стряслось?

Стражники помолчали.

– Ночью девушку задрали в лесу, – наконец, нехотя ответил ей Шнарф. – Зверь какой-то. А что за зверь не поймем. Да ты ступай, тебе Брав по ходу дела все растолкует.

Но Хейта словно окаменела. Живот стянуло в тугой узел, а сердце ухнуло куда-то вниз. Конечно, она опоздала. Так старалась, а все-таки сплоховала в конце. И не предотвратила беды. «Вот тебе и благополучный исход…» – мелькнуло у нее в голове.

– Ты что, оглохла, что ли? – гаркнул он. – И отчего лицо свое прячешь? – стражник потянулся к Хейте с явным намерением сорвать с нее капюшон.

Но девушка оказалась проворней. Опомнившись, отскочила в сторону.

– Пятна у меня на лице страшные, – выпалила она. – Я в детстве захворала сильно, Фэйр меня вылечил, а они остались.

– Ладно, – вздохнул тот. – Ступай, и так заболтались с тобой.

Хейта кивнула и, поспешно миновав мост, оказалась в городе.

Хольтэст обрушился на девушку буйством всевозможных звуков. Неподалеку галдела ребятня, отовсюду доносились голоса лавочников, наперебой расхваливавших свой товар, шумели инструменты ремесленников. Вот пожилая женщина что-то в красках пересказывала другой, а та громко охала, качая головой.

Улочки теснились, над ними нависали бессчетные балконы и балкончики. Хейта сперва внимательно приглядывалась и прислушивалась, а потом взгляд ее стал рассеянным. Отголоски разговора со стражником еще жутким эхом отдавались в ее ушах. Совесть нещадно грызла за проявленную слабость, ценой которой оказалась человеческая жизнь.

Хейта так глубоко погрязла в собственных мыслях, что едва не налетела на плотную бабу с кадкой воды, та ойкнула и принялась возмущенно браниться. Ловко вывернувшись, Хейта наступила на хвост тощему коту, тот дико заорал и дал деру. Она и сама подпрыгнула от неожиданности, виновато глядя бедолаге вслед. Девушка шагнула вперед и слету налетела-таки на кряжистого мужика.

Из-под широкого капюшона его лица было почти не видать. Она различила лишь тонкие губы, мясистый нос и, полыхнувшие злостью, большие, близкопосаженные глаза. Хейта открыла рот, чтобы извиниться, но мужик ее опередил:

– Смотри, куда идешь! Глупая девка!

Хейта вздрогнула, как от пощечины. Не то чтобы она не была привыкшей к грубым словам. Была, и к словам, что похуже этих. Но то было в деревне Кихт, и до сих пор там и оставалось. Услышать подобное в Хольтэсте, в первый же день, было неожиданно, неприятно и горько.

– Простите, я не нарочно, – только и успела пролепетать она.

– Прочь пошла! – он оттолкнул оторопевшую девушку, плотнее запахнул замызганный грязью плащ и зашагал дальше, неуклюже отставляя хворую левую ногу.

Хейта только вздохнула тяжко и медленно двинулась вперед. С каждой минутой Хольтэст нравился ей все меньше и меньше. А тесная улочка тем временем вывела ее на другую, еще более тесную и темную.

В этом квартале обитали бедняки и нищие, и здесь же проживал Фэйр. Он поселился тут очень давно, когда еще не был известным целителем. И потом, даже когда дела его пошли лучше, покидать дом не пожелал.

«Здешние жители болеют чаще, он нищеты, да грязи, – отвечал он на уговоры доброжелателей, – потому им моя помощь нужней. Да и как я потащусь со всем своим барахлом, еще перебью да растеряю чего по дороге».

Дом Фэйра был деревянным и состоял из двух этажей. Хейта в нерешительности замерла перед темной, рассохшейся дверью. На ней были начертаны три изогнутых стебля с резными листьями. Каждый оканчивался пушистым цветком, походившим на маленькое лучистое солнце, – ромашка. Это простое, но удивительно полезное растение было извечным символом целительства у хельдов.

Хейта еще снаружи заслышала стук шагов и шум. Сердце в ее груди радостно встрепенулось, предвкушая долгожданную встречу. Она громко постучала, но, не выдержав, толкнула дверь, шагнула внутрь и в растерянности замерла.