По ту сторону синих гор

Это стало для меня на сегодня последней каплей.

Сначала Идем, потом Исгирда,а вот теперь ещё и он... Его плевок мне в лицо был самым унизительным и обидным. В груди запекло и вдруг стало так тошно. В бездну всё! Эот дом, где все меня ненавидят; этот брак, который никому не нужен; этот всеми проклятый край с его дикими порядками; и этого синеглазого идиота, так и не сумевшего понять, что подлость и я - понятия несовместимые.

Резко развернувшись, я выбежала в незапертую дверь, и помчалась по ступеням вниз, даже не зная, куда я бегу. Это было неважно. Я просто хотела убежать. От себя. От судьбы. От безысходности, которая всё время меня макала лицом в грязь, стоило мне хоть немного поднять голову. И от него... От него я тоже хотела убежать. Чтобы больше никогда не видеть и не слышать! Пошёл он! Все они пошли!

Ступени расплывались перед глазами. Какие-то манны внизу шарахнулись в стороны, видя,что я несусь как угорелая. Мне было всё равно.

Я пробежала через зал, пересекла сени и, распахнув двери на улицу, сделала судорожный вздох, подставляя колючему холоду пылающее лицо.

Тяжело дыша, я слетела с крыльца, и над моей головой вдруг с громким писком пронеслась красногрудка, сбивая меня с взятого темпа и серых мыслей.

Она беспокойно кружила вокруг меня, тревожно свистела, словно хотела сказать, что я совершаю глупость. До боли закусив губу, я пыталась сделать вид, что не замечаю её потуг меня остановить, а потом бессильно прошептала:

– Я так больше не могу...

Птица отчаянно ринулась мне за спину, и оттуда, словно раскат грома, внезапно прозвучало:

– Рейна, вернись в дом!

Волосы на затылке встали дыбом и по рукам поползли мурашки. Я не представляла, что моё имя в чьих-то устах может звучать так... Низко, бархатно, волнующе.

Медленно повернувшись, я встретилась с взглядом самых синих на свете глаз, и их хмурый и огромный обладатель вновь тихо произнёс:

– Вернись в дом.

Это звучало, как приказ, но почему-то выглядело, как просьба.

Подавляя захлёстывающие меня эмоции, я молча смотрела на не сводящего с меня взгляда мужчину, пытаясь понять, что им сейчас руководит.

Красногрудка металась между нами, отчаянно чирикала, взывая к благоразумию, и супруг, неожиданно проявил его первым.

– Прости меня, - пророкотал он.
– Я был неправ. Вернись, пожалуйста, в дом. Ты замёрзнешь.

Воздуха вдруг не стало. Он весь выгорел у меня в груди. Сердце ухнуло в образовавшуюся пропасть и руки стали дрожать.

Я сделала короткий шаг мужу навстречу и мечущаяся между ним и мной птица села мне на плечо, словно боялась, что я передумаю.

– Да иду я, иду, - шепнула ей, нежно касаясь пальцем красной грудки.

Пичуга вспорхнула вверх и я снова осталась один на один с мужчиной, которого не смотря ни на что считала своим мужем.

Его внешнее спокойствие было таким же обманчивым, как и моё. Я заметила, что у кайгена дергаются кадык, ноздри и высоко поднимается мощная грудь.

Он протянул мне свою руку, собираясь помочь подняться на крыльцо, но прежде чем принять его помощь, я тихо произнесла:

– Мне нужны объяснения!

Муж сглотнул, посмотрел мне в глаза и коротко обронил:

– Хорошо.

– Сейчас!
– уточнила на всякий случай, чтобы потом не было никаких отговорок.

Он едва заметно кивнул, и я, вложив в его горячую ладонь свои пальцы, почувствовала, как их крепко сжимают, чуть поглаживая шершавыми подушечками.

– Пойдём наверх,- увлекая меня за собой, попросил кайген, и я впервые была совершенно не против идти за ним куда угодно.

Между нами словно натянулась струна. Она звенела, заставляя нас реагировать на каждый вздох и жест друг друга. Кайген то и дело косился на меня, как будто боялся, что я растаю снежинкой или вновь убегу. Нет уж! Теперь, когда он мне пообещал ответить на все мои вопросы - пусть даже не надеется! И выслушать всё, что я о нём думаю тоже придётся!

Уже поднимаясь по лестнице, я услышала доносящийся сверху грохот. В полном недоумении я тревожно взглянула на мужа, но судя по его взгляду, причины столь громкого шума он тоже не знал. Мы ускорили шаг и когда поднялись на свой этаж, поняли что из светлицы, в которой заперли Сигрид, доносится не только жуткий грохот, но и слышатся истеричные подвывания и вопли.

Перепуганный и бледный Харв стоял под закрытой светёлкой и вместо того, чтобы отворить её и посмотреть, что там происходит, пялился на двери, как баран на новые ворота.

– Что случилось? Почему Сигрид кричит?
– резко окликнул парня супруг.

Харв заторможенно моргнул и неловко поёжился, избегая смотреть нам с мужем в глаза.

– Вы когда эль-манну Рейну сюда несли, Сигрид её крики услышала и вот...

– Что же ты стоишь и смотришь, балбес!
– набросилась я на этого бестолкового.
– Выпусти её сейчас же!

– Открывай! Живо!
– приказал Харву муж, и тот суетливо стал ковыряться ключом в замке

Я даже в сторону отскочить не успела, когда из распахнутых дверей вылетела опухшая и зарёванная Белочка.

Заметив меня она заголосила, как болотная неясыть, и бросилась мне на шею, размазывая сопли и слёзы по моему плечу.

– Эль-манна Рейна, я так испугалась... Я думала вас бьют...

– Ты что же это?.. Глупенькая... Я сама кого хочешь побью, - ласково гладя её волосы, шептала я.

В груди растекалось что-то такое огромное и горячее, что сердце там совершенно не умещалось. В этот миг я поняла, что не просто кому-то нужна в этом чуждом мне месте, а ради меня готовы прошибить лбом дверь, лишь бы защитить.

Наивная несмышлёная девчонка восприняла мою боль, как свою, не сумев остаться к ней равнодушной. Не передать словами, каким живительным бальзамом её слёзы ложились на мои раны. И я не знала, как её за это благодарить.

– Не плачь. Видишь, я цела, здорова и даже улыбаюсь.

Сигрид отстранилась, вытерла тыльной стороной ладони свой распухший и красный нос, осматривая меня и супруга с подозрением.

– Всё хорошо. Правда, - заверила её я.
– Мы с оэном просто повздорили немного.