По ту сторону синих гор

Кайген замер, поймав в капкан своего взгляда испуганный мой и, стремительно сдёрнув с себя рубаху, сделал мне навстречу шаг.

Если бы можно было переключить своё внимание на что-то другое и отвлечься... Но муж занимал собой всё пространство, и я, как парализованная, безмолвно следила за игрой упругих мышц на его большом, жёстком теле, пока он неотвратимо приближался ко мне.

Без одежды он выглядел ещё мощнее. Ужаснее. Бугристые плечи и руки, перевитые лентами сухожилий и вен, казались нечеловеческими. Не может быть обычный мужчина таким... Словно на нём не было ни одного уязвимого и слабого места. Грудь и живот, как каменная броня, шея, будто ствол дерева, а взгляд... От него у меня по хребту ползли ледяные мурашки и холодело в груди.

Между мной и мужем осталось расстояние в один шаг.

Он протянул ко мне руки, и сердце ухнуло, падая в пульсирующую пустоту желудка. Панический ужас сковал моё тело, и, глядя на полуголого варвара, по- прежнему разглядывающего меня пристально и хмуро, я мысленно повторяла себе, что не заплачу и не закричу ни при каких обстоятельствах, чтобы он со мной ни сделал.

И всё же сдержать вскрик я не смогла, когда он, ухватившись за ворот моего платья, одним движением разорвал его вместе с нательной рубахой практически до подола.

Превратившийся в лохмотья богатый наряд остался висеть на мне изорванной тряпкой только за счёт уцелевших рукавов, никак не скрывая от кайгена всего, что ему хотелось увидеть.

Стискивая кулаки и прерывисто дыша, я вжималась в стену, в тщетной попытке спрятаться от его тяжёлого взгляда. Он бесстыже скользил по моей обнажённой груди, плечам и животу, и в его тёмно-синей глубине вспыхивало что-то такое, от чего у меня на затылке шевелились волосы.

Пальцы мужа вдруг бесцеремонно коснулись белёсых сморщенных рубцов, оставшихся после ожогов на моих шее и плече, чуть тронули шрамы на локте и боку, а потом кайген выдохнул что-то совершенно мне непонятное и странное:

– Эскатэра...

Резко сдёрнув с моей правой руки перчатку, он взял в свою ладонь мои изуродованные пальцы, разглядывая их долго и внимательно, а затем посмотрел на меня в упор - глаза в глаза. Я ожидала увидеть там отвращение и гадливость, а заметила лишь какую-то задумчивую растерянность, словно глядя на меня, кайген сожалел не о том, какая обезображенная женщина ему досталась, а о том, что случилось это по его вине.

Он смотрел так долго, что меня начало трясти. Не знаю отчего - от страха, холода или стыда. Я первый раз в жизни стояла перед мужчиной в таком виде. И захлёстывающая меня паника грозила перерасти в истерику. К горлу подкатывал едкий ком, а в груди нещадно пекло. Клянусь, если бы у меня сейчас была возможность использовать магию, я бы ударила ей по кайгену со всей силы, столь близка я была к отчаянному безумству.

Шумно и резко выдохнув, муж отпустил мою руку и отступил, неотрывно глядя в мои широко распахнутые глаза. Медленно и мягко, словно огромный гибкий зверь, он прошёлся по комнате, и, дойдя до кровати, откинул в сторону покрывающий её мех, задумчиво уставившись на застланные под ним расшитые льняные простыни.

Сердце моё тарахтело, как барабанящий по пеньку заяц. Дыхание перехватывало, и я следила за каждым движением мужчины пытаясь предугадать, что он сделает в следующий миг.

Глупо, потому что я всё равно бы не угадала. Кайген каждый раз своими поступками вводил меня в ступор. Этот мужчина был непредсказуем, как шторм или гроза.

Подняв с пола свой кожаный пояс, он вынул из прикреплённого к нему чехла нож и, к моему полному шоку, вспорол себе лезвием ладонь.

Вытянув над постелью руку, муж залил белую простынь своей кровью, и пока я мучительно соображала, зачем он это сделал, кайген неспешно двинулся в мою сторону.

На какой-то миг наши взгляды встретились, и мне показалось, что в мерцании его синих глаз я вижу себя - вжавшуюся в стену, испуганную и упрямо цепляющуюся за остатки воли, чтобы не сорваться в бездну отчаяния.

Я не ожидала, что такой огромный и вроде бы на вид неповоротливый мужчина, окажется столь быстрым и стремительным.

Ещё миг назад нас разделяло полкомнаты - и вдруг, он в один прыжок очутился так близко, что я слышала его тяжёлое дыхание у своего виска.

Молниеносно ухватившись за последний оплот моей девичей чести, он с треском разодрал на мне нижнее бельё, и когда его ладонь бесстыдно проникла между моих ног, размазывая по лону и внутренней части бёдер кровь, я еле удержалась от вопля ужаса.

Я лихорадочно твердила себе в мыслях, что это какой-то страшный сон, от которого я никак не могу очнуться.

Конечно же я ждала от мужа очередного насилия, стоило ему, подняв меня на руки, перенести и усадить на кровать. И тем сильнее было моё замешательство, когда он осторожно снял с меня чуги и туфли, разбросав их по сторонам, а затем, смерив меня тяжёлым и хмурым взглядом, отошёл в сторону.

Мне казалось, время замерло в его взгляде, пока он молча смотрел мне в лицо. В его глазах вихрями закручивались эмоции, но я не могла разобрать ни одной из них. Я не понимала своего мужа, не видела смысла в его поступках и не чувствовала к нему ничего кроме страха.

Понял ли он это по моему состоянию? Не знаю. Но супруг вдруг развернулся, раздражённо отшвырнул ногой собственную стёганку, валяющуюся у него на пути и, обогнув кровать, толкнул рукой дверь в стене рядом, которую я в свете произошедшего даже не сразу заметила. Складывалось впечатление, что кайген зачем-то хотел, чтобы я её увидела.

Обернувшись на меня через плечо, муж мазнул по мне коротким взглядом и, шагнув к порогу комнаты, резко открыл дверь, чтобы через мгновение её за собой закрыть.

В камине громко треснуло полено, и я вздрогнула. Озираясь по сторонам я не верила, что всё наконец закончилось и кайген ушёл, оставив меня одну. Мне во всем мерещился подвох.

С опаской спустив с кровати ноги, я коснулась ступнями толстого ворса расстеленной на полу меховой шкуры и, помедлив ещё миг, резко встала.

Кутаясь в куски изорванного свадебного платья, мне не удалось сделать и пары шагов, как в дверь громко постучали, а затем без моего позволения совершенно нагло и вероломно её открыли.

Я замерла, оторопело уставившись на двух девушек с вёдрами в руках, возникших на пороге комнаты, а они в свою очередь застыли столбами, разглядывая меня с открытыми ртами.

– О-оэн приказал вам помочь, манна, - промямлила та из них, что была постарше.

От меня не укрылось и то, с каким злорадством она заметила на кровати пятно крови, и как ехидно пялилась на прикрывающие меня лохмотья.

И хоть на самом деле это ничего не значило, я очень ясно осознавала, как всё выглядит со стороны. Никогда в жизни я ещё не чувствовала себя такой униженной и растоптанной.