По ту сторону стаи

И вдруг Лена замечает несколько шрамов на левой стороне белой морды, один шрам идёт почти через глаз.

– Близзард, - одними губами говорит она.

И тут происходит невероятное. Лене чудится, будто бы она на миг теряет сознание. И за этот миг на месте огромного зверя появляется человек. Единственный человек, которого никак не может быть ни здесь, ни где бы то ни было ещё. Близзард.

Дориш сдавленно вскрикивает, и, кажется, что сейчас он сползёт по стене, но вместо этого он с нечеловеческим усилием делает шаг вперёд и обрушивает на голову Близзард деревянную табуретку.

Она с диким выражением в глазах оглядывается, и Лене кажется, что сейчас она распрямится, как часовая пружина, и подомнёт его под себя в последнем, убийственном броске, но вместо этого Близзард, покачнувшись, со стоном оседает на грязный пол.

И тогда Лена кричит.

В вышине показывается маленький кусочек луны.

Медный вкус крови во рту. Холодные пальцы, перебирающие мою шерсть... или волосы? Пальцы - такие знакомые, не хозяина, нет, но такие же желанные.

Я открываю глаза. Надо мной расплывчатое пятно лица. Губы шевелятся, и на третий или четвёртый раз я начинаю слышать.

– Близзард, - хрипло говорит она.

– Легран, - пытаюсь сказать я, но не слышу собственного голоса. А она, наверное, слышит, потому что смеётся, а потом тихо-тихо всхлипывает. Я не столько слышу это, сколько ощущаю, как мне на лоб падает горячая капля и стекает к виску, прочерчивая дорожку, а потом теряется где-то в волосах за ухом.

Я лежу неподвижно. Шевелиться больно. Чувствую, что на мне какое-то покрывало, которое подоткнуто по краям, но я всё равно ощущаю холод пола.

Ледяные камни Утгарда. Я помню всё. Воспоминания возвращаются - лавиной образов, запахов, звуков, снов.

Лес, ставший мне таким родным.

Мягкий мох, и уютные корни деревьев.

Трепещущая дичь, и тёплая кровь, потоком льющаяся из перегрызенных глоток.

Ласковые руки хозяина.

Убийство без страха.

Любовь без сомнений.

Ветер, приносящий зов. Его зов. Её зов.

– Ты почему плачешь?

– Я не плачу, - она никогда не признается.
– Ведь тебя нет, Близзард. Как это?

– Не знаю, - я и правда не знаю.

– Сейчас ты - это ты, - шепчет она.
– Такая, какой ты была. Названный предмет обретает форму, Клятва становится крепче алмаза. И лунное затмение. Откуда ты пришла?

– Приплыла, - уточняю я - и не знаю, как объяснить.
– Зеркало открылось, без всяких колец. Пробой пространства?

Что-то, размером с монету, выскальзывает из-под её разорванного платья и оказывается прямо перед моими глазами.

Золотой медальон. Буквы "B" и "L". И, если открыть - как кусочки льда: "Помнишь?" - "Помню". Как горный хрусталь: "Близзард?" - "Легран?"

– Не только затмение, - говорю я. Вот откуда взялся зов - ведь в медальоне...
– Открой.

– Не стоит, Близзард. Там одни осколки, - отвечает Лена.
– Разбился вдребезги, когда ты... там на скалах... Чёрт с ним.

Когда я умерла там, на скалах. Должна была умереть. Должна была не услышать ни единого слова из разбитой давным-давно красивой безделушки, тем более, находившейся в пустоте между зеркалами.

– Подарок на Рождество?
– догадалась.

– На что-нибудь - на что хочешь, - отвечаю её же словами.

Я не вижу, что за окном. И лицо-то её различаю с трудом. Ясно одно - произошло что-то невероятное, и медальон тут ни при чём. Потому что последняя мысль, которую я помню, как человек - это штормовая лавина ледяного моря Межзеркалья, и чёрный перстень, который берёт в руки тот, кому я отдала всю себя. А дальше - темнота, и вереница образов, ярких, незамутнённых. Без страха, без сомнений, без сожалений. Сущность зверя.

Она обнимает меня: руки ободраны до крови стальными браслетами наручников. Обнимает осторожно, не до конца ещё веря во всё произошедшее. Тонкие пальцы, такие знакомые, и такие знакомые лихорадочно блестящие глаза. И я понимаю, что, наверное, люблю её. Люблю эти пальцы и эти глаза. И другие пальцы, измазанные соком растений, и другие глаза, с огненной искрой за стёклами очков. Никогда не любила: мы не можем позволить себе случайной любви. Зверь не знает, что такое любовь - к человеку. Зверь смог полюбить только нелюдей - странным, извращённым чувством. Кровавую убийцу Легран и своего хозяина, своего Господина, который в прошлую ночь лунного затмения, наверное, перестал быть человеком.

Это даже не любовь. Это просто целостность. Все мы - часть одной силы. Я не знаю, что это: может быть, смерть; может быть, хаос; может быть, просто сама тьма и таящаяся в ней боль. Я не такая умная, как учёные из Башни Наук, и моему пониманию это не доступно. Я просто живу. И вдруг понимаю, как и зачем здесь оказалась Лена. Вот почему открылось зеркало: когда кто-то по разные стороны стекла одновременно хочет быть вместе, рядом, хочет с чудовищной силой - прозрачная грань не выдерживает и поддаётся. Только для этого надо хотеть так, что это называется только одним словом.

Но я понимаю и другое - она никогда не признается в этом. И я никогда не признаюсь.

– Поклялся утопить меня в моей собственной крови. Дориш, - вместо этого говорю я, пытаясь пошутить.

– Они вернутся, - сообщает Лена.
– Верно, кольца ищут.

Она смеётся. Я смотрю прямо в её глаза и вижу совсем рядом впечатанное в руку клеймо. Я перевожу взгляд на свою руку и вижу то же самое. Я не приносила новую Клятву верности. Мне просто не надо было её приносить, потому что я УЖЕ исполнила её.

Хозяин.

Старинный дом за решётчатой оградой.

Кресло у окна.

Хрустальная нить связи.

Он смотрит сквозь стекло, а потом поворачивается, и я вижу его глаза, в которых мерцает пламя.

– Милорд, - еле слышно говорю я.

И он приходит. Нет ни шума, ни криков, ни грохота вылетевшей двери. Я даже не знаю, остался ли во всей крепости хоть кто-нибудь живой. Мельком замечаю несколько неподвижных тел, грязными кучами лежащих на камнях, но знакомых лиц вроде бы нет. Хотя полагаться на своё зрение я пока что не могу; после удара Дориша оно восстанавливается слишком медленно. Лежит ли тут сам Дориш, раскатанный по полу, или нет - мне всё равно. Меня обнимают сильные руки моего хозяина, и больше мне ничего не надо.