По ту сторону стаи

– Думаю, с тебя хватит, Близзард, - говорит хозяин.
– Ты можешь возвращаться в поместье.

Будто тяжеленные ледяные глыбы падают на меня сверху и заваливают с головой, не давая дышать. "Перо и бумагу" - "Ведь скучно, Близзард" - "Принесли ли новую газету милорду?" - "В Шотландию, Близзард?" - "В Шотландию..."

Куда?! В поместье? В чёртов дом с рождественской открытки, окружённый пушистыми белыми сугробами? Туда, где за окном падает снег, а трюмо отражает только клубящуюся кровавую дымку? И я буду снова раз за разом в ярости разносить его вдребезги, но в новом зеркале увижу то же самое. И вот тогда я буду идти и убивать, потому что иначе я свихнусь и утону в этом чёртовом снегу, как в жидкой каше...

– Мистер Монфор согласен с условиями сделки, - говорит хозяин.

Эдвард смотрит мне прямо в глаза и чуть-чуть улыбается, как будто хочет сказать: "Иди, всё будет хорошо".

"...
– В Шотландии холодно...

...
– Зато здесь тепло, миссис Монфор..."

– Пойдём, Близзард, - говорит Лена и подходит ко мне.

И тут я понимаю, что идти некуда. Мой путь заканчивается здесь, в Межзеркалье, на каменных утёсах острова Утгард, потому что в моём мире мне места нет. В мире, где ветер когда-то срывал со стен старые пожелтевшие обрывки объявлений Сектора со словом "Разыскивается". И гнал их по брусчатке Ночного переулка, как прошлогодние листья...

"...Нам никогда не стать..."

Из волка уже не сделать домашнюю собаку.

Ледяная стена прибоя разбивается о скалы.

"Помнишь?" - "Помню"

И боль...

Поцелуй Легран.

"Вы не спите, мистер Монфор?"

И кровь...

Божоле и корица.

"Приговаривается к пожизненному"

Полная луна над башнями.

И пепел...

"Близзард?" - "Легран?"

Осколки зеркала.

"Зато здесь тепло, миссис Монфор"

"Помнишь?" - "Помню"

И тогда я вдруг понимаю, как должна поступить. "...Ключевое слово "отметил", - вспоминаю я голос Картера - передо мной появляется его сухощавое лицо, и губы произносят это... Ключевое слово... Ключевое слово "добровольно"... Я где-то уже слышала о таком, совсем недавно... "Я уже говорил тебе: названная вещь обретает форму, произнесённая Клятва становится твёрже алмаза"... Он сказал, добровольно... Сила обычных слов, просто произнесённых вслух... Добровольно произнесённых вслух...

Будущее принадлежит не мне, меня там нет. Я принадлежу прошлому, так же, как и те клочки объявлений с казёнными фотографиями и утгардскими номерами. Я остаюсь здесь, а Эдвард должен идти дальше. Надо всего лишь сказать. Главное успеть.

Я вырываюсь из рук Лены и одним прыжком преодолеваю расстояние, отделяющее меня от Эдварда.

Ведь мы связаны неразрывной цепью. Мы делили на двоих слова супружеской клятвы. А потом делили годы крови и смерти.

– Добровольно отдаю тебе...

– Нет!
– раздаётся сзади, но я успеваю.

– ...свою жизнь и всю себя...

Восхитительная вещь боль - почему-то только в груди - резкая и пронзительная, словно в сердце вошёл стилет. И хрустальный звон, будто лопнула туго натянутая струна.

Нет, мгновенная смерть ничто - по сравнению с болевым ударом, чарующим, пьянящим. Он не даёт мгновенной смерти. И поэтому после того как меня отбрасывает на землю и распадается серебряная нить связи, я вижу и понимаю краем затухающего сознания, как с моря налетает стремительный шторм ледяной воды, ветра и снега. И - как о скалы - разбивается о невидимую стену, распадаясь на безвредные брызги. Порывы шторма атакуют маленький остров, словно бы стремясь смести его с лица земли. Грязные тучи клубятся в потемневшем небе, выбрасывая копья молний. Эдвард поднимает голову, и я почти что вижу прозрачную преграду, которая теснит разбушевавшуюся стихию всё дальше и дальше, не давая ей даже приблизиться к кромке берега. И вот волны успокаиваются, словно приглаженные ладонью, и прозрачная стена продвигается к горизонту, унося с собой колючий снег и ледяные брызги. А на небе появляется тонкий серп выходящей из тени луны.

А Эдвард подходит к хозяину, и тот медленно снимает с пальца и отдаёт ему старинный перстень с чёрным камнем.

А потом я уже ничего больше не вижу.

Снеговые тучи уходят на север, и на небе появляется солнце. По подтаявшему насту, осторожно озираясь, идут две девушки. Они жмурятся и прикрывают глаза рукой, словно отвыкли от солнечного света, и он причиняет им боль. Наконец доходят до решётчатой ограды и продолжают идти вдоль неё, касаясь пальцами прутьев. Оказавшись перед воротами, будто не веря себе, некоторое время в оцепенении стоят, а потом открывают створку и выходят наружу.

Сначала они передвигаются медленно, словно слепые, но потом всё быстрей и быстрей, и вот уже бегут, скользя в талом снегу.

За небольшим лесом вьётся через поля дорога. На обочине стоит покосившийся указатель с надписью "Нью-Кастл. 20 миль". Дорога пустынна, и девушки в растерянности останавливаются у столба, а потом выходят на асфальт и, взявшись за руки, идут в сторону Нью-Кастла. Вскоре раздаётся шум мотора, и их нагоняет облезлый фермерский грузовичок.

Старик с шотландской фамилией, которую они тут же забывают, долго удивляется про себя их непривычной одежде и тому, что прислуге из богатого дома, каковых в окрестностях он, к слову сказать, не знает, похоже, всё равно, куда ехать. Он довозит их до города и какое-то время не уезжает, глядя, как они идут, озираясь и поминутно всматриваясь в лица прохожих. Но вот девушки скрываются вдали, и старик заводит мотор, качая седой головой и размышляя о том, что его внукам, слава Богу, не надо наниматься в богатые поместья, потому что тогда на выходные пришлось бы ездить незнамо откуда, так как поблизости таких поместий нет.

Пропитавшийся кровью шёлк липнет к ногам. Лена встаёт на колени, рядом с этим ублюдком, и наотмашь бьёт по лицу. Голова лежащего безвольно болтается из стороны в сторону.

– Готов, - говорит Макрайан.
– Вроде бы. Попробуем водой отлить?

– К чёрту, - Лена останавливается.
– Просто очередное дерьмо.

– С-с-сука, - Макрайан со всей силы бьёт валяющегося в бок - раз, другой, потом отшвыривает к стене, где тот и остаётся.

Лена подносит руку к лицу и с наслаждением вдыхает аромат чужой крови. Пальцы касаются губ, и ей вдруг на мгновение кажется, что Близзард тут, совсем рядом.

Она вздрагивает и ударяет кулаком в пол, сдирая кожу о камень, покрытый слоем крови и грязи. Вот так, больней, ещё больней.

Макрайан проходится по подземелью, оценивающе разглядывая тех, кто, сжавшись в комок, сидит за стальными прутьями камер. Маленький филиал Утгарда, их собственный, чёрт дери, парк развлечений. Его перстни с глухим звоном касаются решёток, и этот звук заставляет Лену поднять голову. Она не может так. Слишком мало боли. Нет Близзард. Им надо было просто находиться рядом, деля пополам счастье и ужас. Самая изощрённая пытка. И самое изысканное удовольствие. А теперь ничего этого нет.