По ту сторону стекла

— О вкусах не спорят, — пожал я плечами. — Готов, конечно.

— Что-то я не вижу, — нахмурилась мама.

Я молча вытащил из под кровати заполненный рюкзак.

— Ладно. Тогда я быстренько загляну в магазин, а вы с папой идите сразу в машину.

— Зачем в магазин? — удивился я. — И так продуктов целый холодильник вчера накупили, куда ещё больше?

— Еды в походе мало не бывает.

— Подожди, а когда поездка на полдня на шашлыки превратилась в поход?

— Да какая разница? В общем, я пошла. Не задерживайтесь там с папой. А то я его знаю!

— Есть, товарищ комиссар! — улыбнувшись отсалютовал я.

Мама вышла из комнаты, и спустя минуту, я услышал как тихонько хлопнула входная дверь. А сразу после этого в комнату вошёл папа. Смотрел он на меня с хитрой улыбкой, держа руки за спиной.

— Смотрю, ты уже готов? — указал он взглядом на рюкзак.

Я кивнул.

— Ты прям так собрался ехать?

Одет я был в джинсы и футболку.

— Куртку сверху ещё накину. Ты сам-то готов?

— Конечно! А что, были сомнения?

— Тебе честно ответить, или не обижать?

— Вырастил, сына называется! — наиграно возмутился папа. — Вы только поглядите, как он с любимым папкой, а!

— Вы? Пап, ты тут видишь кого-то, кроме меня? Ты только не волнуйся, я знаю отличного психиатра, — я ехидно улыбнулся.

— Уел. Но я зашёл не за этим. Короче, сын, — папа сделался каким-то торжественным. — Раз уж ты почти закончил школу…

— Ещё не закончил. Вот сдам экзамены, тогда…

— Тьфу, блин! Весь момент испортил.

— Прости, я почти не специально.

— Язва. В общем, держи небольшой презент.

Папа вручил мне коробку с проводными наушниками. Не самыми дешёвыми, к слову.

— Спасибо, но я же наушниками почти не пользуюсь. На колонках всё-равно звук лучше.

— Когда-нибудь пригодятся. Есть и пить не просят, так что пусть ждут своего часа.

— Думаю, ты прав. Лишними не будут. Спасибо, пап.

— Не за что. Ладно, надо идти, а то если опоздаем, мама нас прибьёт.

— Не нас, а тебя, — ухмыльнулся я. — Я-то опоздал, потому что храбро и героически ждал тебя.

— Вот же засранец, — усмехнулся папа, потрепав меня по волосам.

Секунду подумав, я положил коробку с наушниками в рюкзак. Туда же отправилась флешка с музыкой, и кабель-переходник, чтобы можно было подключить флешку к телефону.

— Ну всё, можем идти.

Как ни странно, но мы не опоздали, и маму дожидались уже в машине. Впрочем, ждать пришлось не долго. Я устроился на заднем сидении. Выехав из города, родители о чём-то разговорились. Был у них такой талант — в любой ситуации находить тему для разговора. Вот только на этот раз разговор оказался для меня совершенно неинтересным, из-за чего я начал скучать.

Спустя десяток минут, я всё-же решил изменить своим принципам, и достал из рюкзака папин подарок. С непривычки долго копался в плеере телефона, ибо раньше им почти не пользовался. Отчаявшись разобраться в этом интерфейсе, я просто ткнул на первую же попавшуюся в длинном списке песню. Хм, забавно. Мне попалась та же песня, что я слушал перед выходом. А качество звука у этих наушников оказалось куда выше, чем я ожидал. Возможно, я зря недооценивал этот девайс. Пару минут мы спокойно ехали. Я наслаждался музыкой, родители продолжали говорить о чём-то. Но продлилось это не долго.

— Auf den asten in den graben Ist es nun still und ohne leben.

(На ветвях и в оврагах Всё стало тихим и безжизненным.)

Сквозь звуки музыки прорывается протяжный гудок. Поворачиваю голову. В глаза бросается ярко-красный шевроле. Эта чёртова машина, визжа покрышками, стремительно приближается. Как она оказалась на нашей полосе? Не знаю. Мамин крик. Наша машина начинает резко тормозить, когда папа, вцепившийся в руль побелевшими пальцами, со всех сил вдавил в пол педаль тормоза. Меня начинает тянуть вперёд. Ремень безопасности больно давит на грудь.

— Und das atmen fallt mir ach so schwer! Weh mir oh weh, und die vogel singen nicht mehr…

(И мне так трудно дышать! Мне больно, так больно, и птицы больше не поют…)

Но, не смотря на усилия ремня безопасности, инерция упрямо тянет мою голову прямо к подголовнику переднего кресла.

— Ohne dich kann ich nicht sein, ohne dich! Mit dir bin ich auch allein, ohne dich…

(Без тебя я не существую, без тебя! Даже с тобой я один, без тебя…)

От перегрузки к горлу подкатывает комок. Визг приближается… Удар…

— Ohne dich zahl ich die stunden, ohne dich! Mit dir stehen die sekunden, lohnen nicht…

(Без тебя я считаю часы, без тебя! С тобою замирают секунды, не оставляя ничего…)

Всё исчезает. Мир, и я вместе с ним, проваливается во тьму забытья. Тьму, из которой вернулся лишь я. Но не мама. Её тёплый взгляд остался там. Не папа. Его задорная улыбка тоже осталась в этой тьме. Вернулся только я…

— Ohne dich…

*Наше время*

Громкий гудок выдернул меня из омута воспоминаний. Водитель автобуса, непрерывно гудя, высунул голову наружу, и орал на кого-то. Проследив за его взглядом, я увидел, что автобус уже успел доехать до конечной, куда мне и нужно было. А кричал водитель на таксиста, вставшего прямо перед остановкой, и мешающего нашему транспорту подъехать.

Салон автобуса уже успел опустеть, и кроме меня тут был лишь один человек. Я же, вставая, и подходя к двери, поправил белую медицинскую повязку, закрывающую правый глаз. Её я надевал в тех случаях, когда был вынужден долго находиться вне дома. Как, например, сейчас. Вот только повязка эта никак не могла закрыть собой метку дайвера. Надо было видеть лицо продавца в цветочном, когда я попросил четыре гвоздики. При попытке представить, как бы он выглядел, заявись я без повязки, я не смог подавить улыбку. Как и в прошлом году, чем ближе я был к могиле родителей, тем чаще пытался отвлечься. Вот и сейчас я усмехнулся одной бредовой мысли внезапно посетившей бегущее от старой боли сознание. А затем без лишних раздумий снял повязку. Я в любом случае собирался сделать это чуть позже. От родителей мне скрывать нечего. И перед ними я появлюсь таким, какой я есть. Ведь будь они сейчас живы, приняли бы меня и такого.

— Твою мать… — прошептал тот самый человек, что тоже ехал до конечной, отшатнувшись чуть в сторону.

Светло-серые, почти белые глаза, чёрные длинные волосы, собранные в хвост на затылке, лицо типичного студента с мешками под глазами, и заметными под кожей очертаниями черепа. Телосложение было подстать лицу: тонкие руки, впалый живот, и в целом явный недостаток мускулатуры. Думаю, он был не намного старше меня, но из-за худобы и бледности кожи создавалось впечатление, что он едет не родных проведать, а на собственные похороны. Оделся этот "немёртвый" определённо не по погоде, так что сейчас, стоя в тёплой водолазке, джинсах, и явно зимних ботинках, обливался потом, не отрывая от меня паникующего взгляда.