По законам красоты

В XVI—XVII веках знатные женщины обязательно заказывают себе рубаху с мешковатыми рукавами вверху. Плащи отделывают мехом.

И опять новинка — женский кафтан. Он шьется несколько шире мужского, застегивается большими серебряными или оловянными пуговицами и подпоясывается шалью. Разнообразится и головное украшение. Появляются шапки из лисьего меха, парчи, атласа или камки, опушенные мехом; входит в моду меховой капюшон.

Думается, что, как и теперь, тогдашние русские женщины отличались необычайной изобретательностью, если дело касалось их внешности. Они придумывают все новые и новые украшения, в том числе медные и серебряные серьги, и, как ныне, некоторые свои хитрости доводят до абсурда. Это относится, в частности, к румянам и белилам, которыми они зачастую просто злоупотребляли. Новомодная тогда косметика накладывалась таким толстым слоем, что создавалось впечатление, будто лица всех женщин вымазаны мукой. Щеки окрашивались с помощью специальной кисточки в ярко-красный цвет. Красили также брови и ресницы.

По всей вероятности, этот обычай белиться и румяниться стал настолько повсеместным и долговременным, что он даже нашел отражение в записных книжках Н. В. Гоголя. Там мы встречаем замечание о том, что каждый жених «вменяет себе в обязанность перед свадьбой, между прочими подарками, доставить невесте своей ящичек с белилами и румянами»⁴.

Не надо думать, что мужчины того времени оставались консервативными и никак не реагировали на новые веяния. Если мы не упоминали о них до сих пор, то только потому, что отдавая дань извечной русской галантности, в данном случае вначале говорим о женской моде, а уж потом о мужской. Словом, как вы уже догадались, одежда представителей «сильного пола» тоже не пребывала в застое и приобретает несколько иные, более свежие черты.

Сорочка, или рубаха, делается теперь с узким воротничком, с вшитыми под мышками ластовицами из красной тафты. Эту одежду делали из полотна, холща или шелка (в зависимости от знатности и богатства) и вышивали по вороту, рукавам и низу разноцветным шелком. Предпочтение отдавалось длинным широким штанам, собранным на тесьме.

В допетровской Руси наиболее употребляемым видом одежды оставался кафтан — двубортная одежда с большим полузаносом и удлиненными рукавами. Она находила распространение среди различных слоев общества. Форма покроя и назначение определялись названием: домашний кафтан, выходной, парадный, ездовой, холодный, дождевой и пр. Его обшивали кругом разноцветной тесьмой, золотом или галуном. Спереди он застегивался на пуговицы и петлицы, украшенные кистями. Можно было носить и расстегнутым. Карманов не было (илл. 7).

Для господствующих классов кафтан шился из высококачественных материалов — шелка, парчи, бархата, а отделывался дорогими украшениями из жемчуга и драгоценных камней. Малоимущие шили из дешевого сукна, крашенины, кумача, бедные — из холста и сермяги. Надо сказать, что кафтан в народе продержался до начала XX века.

Наряду с широко распространенным кафтаном в России бытовали и другие виды одежды. Среди наиболее известных стоит назвать следующие:

Зипун — подобие кафтана, но узкий, почти в обтяжку, с рукавами из ткани другого цвета или без рукавов. Его чаще всего носили с поясом. Сюда же относятся ферязь, однорядка, охабень, опашень и шуба.

Ферязь — длинная, облегающая одежда, украшенная нашивками, без воротника, с рукавами или без них.

Однорядка — разновидность ферязи. Носили в холодную и ненастную погоду.

Охабень — летняя длинная одежда с прорехами под рукавами для продевания рук. Сами рукава свисали по бокам как украшение. Носили охабень в рукава и внакидку, надевая поверх ферязи. Эта одежда, в зависимости от достатка, шилась из сукна, шерсти, атласа, бархата, парчи. Головным убором мужчине служила суконная, бархатная или парчовая шапка, которая зимой подбивалась мехом.

Петр I, ненавидевший пышность и вычурность тогдашней одежды, проводя различного рода реформы, распространил их и на нее. Он повелел исключить немало нерациональных элементов. Его дальнейшие новшества открыли западноевропейским фасонам широкую дорогу в Россию. Как отмечал впоследствии известный русский историк Василий Осипович Ключевский, Петр «хотел обрить и одеть своих подданных по-иноземному, чтобы облегчить сближение с иноземцами»⁵.

Замена старинного костюма модным европейским носила принудительный характер. Указы Петра 1700—1701 годов возвещались «с барабанным боем на площадях и улицах». В случае неповиновения вводились штрафы, резались и раздирались на части длинные полы ферязей и однорядок.

Середина XVII века была началом новой эры не только для европейской, но и для русской одежды. Ее принципиальное отличие от прошлой — большая рациональность, определенная эстетическая выразительность, приближение к силуэту, соответствующему человеческой фигуре, некоторое разнообразие форм.

В русской женской одежде возникли разнообразные сарафаны. Вскоре их сменили кофты, шушуны и юбки. Для прогулки и верховой езды конструируются женские сюртучки с коротким лифом. К сюртучку надевают камзольчик. Утренним нарядом служат юбка и кофта.

Почти в каждой губернии России была своя отличная от других одежда. Ее национальные черты постепенно меняются не только в городах, но и в деревнях. Пробивает себе дорогу разнообразный ассортимент платьев с более широкой цветовой гаммой.

Было бы, однако, ошибкой считать, что западноевропейский костюм вытеснил исторический русский или же что эстетические достоинства первого поставили второй в невыгодное положение. Ни в коем случае! Дело в том, что перемены задели в основном богатые сословия и чиновничий мир. Русский же народ в целом остался верным своим национальным традициям и, если вносил изменения в одежду, то со строгим учетом целесообразности и рациональности их, с большим вкусом и тактом сохраняя вековые эстетические традиции.

Примером тут может служить крестьянская женская народная одежда, сохранившаяся до самого начала XX века. В зависимости от областных особенностей и степени развития материальной культуры она делилась на южнорусскую, или южновеликорусскую, и северно-русскую, или северновеликорусскую (илл. 8). Впрочем, и той и другой были присущи высокий художественный вкус, своеобразие форм и линий, отсутствие удручающего однообразия. Что ни экземпляр, то индивидуальный почерк мастерицы, ибо русские женщины любили свое платье и, когда шили его, проявляли поистине сказочную фантазию и изобретательность. Разнообразные по покрою, орнаменту, колориту, они и сейчас еще удивляют своей самобытностью, сочетанием старых традиций с новыми, строгой гармонией одежды и сельского пейзажа. Искусство узоров отражает образы, связанные со сменой времен года и даже урожаем. Особенное обилие вышитых и вытканных узоров присуще платьям для воскресных, урожайных и престольных праздников. Эти орнаментальные мотивы со временем приобрели чисто декоративный характер и поныне широко используются нашими, да и не только нашими, художниками-модельерами для создания современной одежды по русским народным мотивам.

Разумеется, городские моды оказывали влияние на крестьянскую одежду, и она приобретает постепенно новые черты. Женский костюм теперь уже состоит из цельного платья или комплекта — сарафана на длинных лямках и кофты с буфами на рукавах. Более богатыми становятся всевозможные дополнения и аксессуары — платки, расшитые золотом, красочные косынки, разнообразные серьги. Около 1820 года появился сапожок выше лодыжек. Он сделан из саржи пепельного или черного цвета и спереди на носках обшит кожей.

Простая русская женщина выглядит в этих одеждах красочней, живописней, чем раньше. В то же время все, что она носит (в первую очередь будничное платье), отлично приспособлено к труду, подогнано к фигуре, как бы подчеркивает ее.

Совершенно иной процесс происходит с костюмом женщин светского общества. Он продолжает тяготеть к западноевропейским образцам. Да и сама мода тут меняется чаще, чем народная. Праздное и пустое общество верхов находит в этой быстрой смене одеяний главное содержание и смысл жизни, не отягощенной никакими другими заботами. Покрасоваться в салоне владетельной графини, перещеголять такую-то и такую-то даму — вот что больше всего волновало этих бездельниц, на каждую из которых днем и ночью работали сотни людей.