По зову долга

– Впечатляет, - призналась Лорэй и нерешительно протянула руку к подсумку.

Сержант ободряюще кивнул и девушка углубилась в поиск требуемых препаратов.

– И с пулевым ранением оно так может?

Эйнджела наконец отыскала дезинфицирующее средство и они прошли в ванную.

– В зависимости от степени тяжести, мэм, - Чимбик, подчиняясь жесту Эйнджелы, протянул руку.

– В конечности и касательные - да, - продолжал он, держа руку над раковиной и глядя, как девушка неумело, но старательно, обрабатывает ссадины.
– Что-то серьёзное - нет. Максимум - ввести ряд препаратов, и поставить диагноз. Или вколоть “Берсеркер”.

– Судя по названию, это какой-то стимулятор?

– Так точно, мэм, - кивнул сержант.
– Применяется в исключительных ситуациях, так как в большинстве случаев приводит к летальному исходу. Даже репликантов. Но даже умирающий способен встать и продолжить выполнение поставленной задачи.

Почему-то при этих словах взгляд Эйнджелы наполнился жалостью. Взяв тюбик синтеплоти, она выдавила немного массы телесного цвета на ссадину, и заворожено смотрела, как она срастается с кожей, запирая рану.

А Чимбик стоял, не в силах шелохнуться. Пальцы девушки обжигали, и одновременно дарили блаженство. Этому феномену не было объяснения, но репликант и не стремился его искать. Он наслаждался моментом.

– Мэм, - когда девушка принялась за вторую руку, спросил репликант.
– А почему вы вернулись так рано? Я думал - вам понравился отдых с господином Ларстом.

– С этим самовлюблённым индюком?
– хмыкнула она и, заметив непонимание в глазах Чимбика, пояснила.
– Индюк - это такая птица. Раздувает перья, задирает голову, но годится только в качестве обеда.

– Но… - сержант замялся, подыскивая нужные слова.
– Мэм, я же видел, что вам нравится его общество. Ещё в шаттле, когда вы угощали его… ну, той штукой, которую смешивали.

– Коктейлем, - подсказала Эйнджела и, к разочарованию сержанта, отпустила его руку.

Самая приятная в жизни репликанта медпомощь была оказана и препараты вернулись в подсумок. Они вернулись в гостиную и сели на вычищенный и застеленный свежим покрывалом диван.

– Я всего лишь играла роль Тиры Гарм, - пояснила девушка, - которой было бы лестно внимание такого кавалера. Мы ведь должны выглядеть достоверно.

Репликант переварил услышанное, и, не удержавшись, вздохнул:

– А я надеялся сделать вам приятное, мэм.

– Ты сделал, - тепло улыбнулась ему Эйнджела.
– Ты меня отпустил. Для меня ещё никто такого не делал.

– Если бы я мог, мэм, - внезапно признался Чимбик.
– Я бы отпустил вас с мисс Свитари по-настоящему. Совсем.

От того, как в этот момент смотрела на него Эйнджела, репликанту хотелось... Он не понимал, чего именно. Всего и сразу. Прыгать, бежать, драться хоть со всем миром, орать во всё горло.

– Ты можешь, - тихо сказала она и ласково коснулась пальцами плеча репликанта.
– Никто в Консорциуме не знает, что мы выжили на Гефесте. Никто не будет искать. Ни нас, ни тебя, ни твоего брата. Можно просто улететь и затеряться на какой-нибудь планете.

– Нет, мэм, - Чимбик замолчал.

– Задание должно быть выполнено, - отчеканил он.
– Любой ценой. Это мой долг, мисс Эйнджела. Я знаю - вы ненавидите меня. Но поступить иначе не могу.

Сержант замолчал, глядя в пол. Он ненавидел погибших оперативников, из-за которых оказался в такой ситуации, ненавидел своих создателей, но сильнее всего на свете ненавидел себя.

– Ты не виноват, - неожиданно для него сказала девушка.

Она легонько сжала его плечо в ободряющем жесте, затем отодвинулась и сняла с ног туфли на высоком каблуке.

– И спасибо, что разрешил отправить сообщение Ри, - добавила она.
– Когда придёт ответ, даже если среди ночи, позови меня, хорошо?

И протянула Чимбику коммуникатор.

– Да, мэм. Я понимаю, что вы чувствуете, - сержант сунул комм в карман.

Проблема передачи скорости сигнала сохранилась с момента первых космических путешествий. Если передачу сигнала меж звёзд удалось частично решить с появлением Врат, то внутри системы скорость передачи сообщения так и оставалась чуть выше миллиарда километров в час.

– Скучаешь по брату?
– сочувственно спросила Лорэй.

Она забралась на диван с ногами, подтянула колени к груди и оперлась на них подбородком.

– Да, мэм. Блайз… последний из тех, с кем мы выросли, мэм.

– Последний?
– тихо повторила Эйнджела.
– Мне казалось, вас там было много. Сотни.

– Нет, мэм, - качнул головой сержант.
– Самые близкие - это те, с кем мы растём. Группа в шесть репликантов, две боевые тройки. Остальные - тоже наши братья. Но внутри группы отношения… Простите за неуместное сравнение, но как у вас с мисс Свитари, мэм.

Эйнджела не обиделась.

– Это называется семья, - подсказала она.
– Что с ними случилось?

– Вышли из строя мэм, - ровно отозвался сержант.
– Получив фатальные повреждения.

– Не говори так, - помолчав какое-то время тихо попросила Эйнджела.
– Вышли из строя... Как будто речь идёт о поломанном коммуникаторе. Это же твоя семья...

– Иные формулировки запрещены, мэм. И в бланке рапорта указаны тоже только установленные термины.

На миг он запнулся, ощутив смутно знакомое воздействие. Вновь чужие чувства, но теперь тихие, мягкие, печальные. Смесь горечи, скорби, отражение его собственных чувств. Это походило на прикосновение к чужой душе.

Значило ли это, что в нём есть чего коснуться?..

– Плевать на запреты, - голос Лорэй дрожал.
– Как их звали?

Чимбик замер. Имена репликантов были их единственным достоянием, и назвать их кому-то, не входящему в семью, было очень сложно. Знать имена могли лишь свои. Человек не мог быть своим, но то, что он чувствовал... То, что открыла ему Эйнджела сейчас... Она понимала. Не была одной из них, но понимала.

Сержант посмотрел на девушку, вздохнул, и принял решение.

– Гепард, Скай, Вольт и Дрон.

На миг Чимбик почувствовал тёплую волну нежности, но эмпатический контакт оборвался, не дав насладиться этим.

– На планете, откуда я родом, - негромко сказала Эйнджела, - верят, что после смерти тела душа вновь рождается на одной из планет. Снова живёт, учится чему-то, совершенствуется, и вновь умирает. И так раз за разом до тех пор, пока не будет готова двигаться дальше.

Сержант хотел ответить, что у репликантов нет душ, но передумал. Какого чёрта? Почему не верить, что погибшие братья вернуться? От этой мысли Чимбику стало легче.