По зову долга

Лишь после того, как запер дверь, репликант покосился на девушку, опасаясь увидеть осуждение на её лице. Ничего подобного. Эйнджела одобрительно улыбнулась, отложила в сторону завель и взялась за настройку миниатюрного голопроектора. Обыденные для Консорциума, тут они считались предметами роскоши и непременно присутствовали в интерьере дорогих гостиниц и кают.

– Погаси свет, - попросила девушка к некоторому удивлению сержанта.

Не особенно понимая смысла, Чимбик провёл рукой по сенсору, погружая каюту в темноту. Нет, не в темноту. Мрак освещал голографический огонёк старинной, оплывшей воском свечи. Зрачки Чимбика расширились, приспосабливаясь к новому освещению.

– Для чего это, мэм?

– Доверься мне, - попросила Эйнджела, снова беря в руки завель.

Довериться... Чимбик пробовал слово на вкус, заново познавая его смысл. До этого он доверял лишь братьям. Даже командирам он лишь беспрекословно подчинялся, но не доверял. Доверие - это для людей. Как может доверять или не доверять имущество, предмет снаряжения? Равными репликанты были только друг с другом, а значит и доверять могли только братьям.

Опасности в происходящем сержант не видел, а потому молча сел на диван рядом с девушкой. Довериться? Он готов довериться. Впервые в жизни. Ей.

– На Тиамат есть легенда, - тихо, с вкрадчивыми интонациями заговорила Эйнджела, - что объятые горем души людей не могут обрести покой и селятся в деревья зинда. Умелый мастер чувствует такое дерево и превращает его в завель, через который мятежная душа может поведать свою печальную историю. Нужно только уметь слушать...

Голос Эйнджелы приобрёл особую глубину, завлекая доверчивого слушателя за собой, в иллюзорный мир сказки. Это был обман, но обман желанный. Обман того сорта, что называют волшебной сказкой.

Чимбик слушал её голос и ощущал нечто странное, чему не знал названия. Полученная от Лорэй информация не могла быть правдой. Обман или, в лучшем случае, дикарское верование. Но то, как она это говорила... В этом крылось что-то большее.

Зазвучала музыка. Пальцы Эйнджелы начали прихотливый путь по многочисленным струнам, то ударяя их, то щипая, то едва касаясь. Чимбик тут же отметил разницу между её движениями, и движениями актёра в голо-спектакле: если актёр просто водил рукой по струнам, то Эйнджела демонстрировала прекрасно развитую мелкую моторику и точность.

Но тут она запела и мысли покинули голову репликанта.

Это было так непохоже на бравурные марши и бодрые строевые песни, что сержант поначалу опешил. Он просто слушал, замерев и не издавая ни единого звука. Казалось, он даже не дышал. Звук проникал в самую его суть, минуя сознание. Так музыка зачаровывает диких зверей. Сержант просто слушал волшебное сплетение тихой нежной музыки и самого прекрасного голоса.

Когда первое потрясение миновало, Чимбик начал осознавать, что в словах песни есть смысл. Поначалу он ускользал от репликанта: мешало обилие неизвестных понятий и идиом. Но мысль о том, чтобы задать вопрос и тем самым оборвать пение, вызывала резкое отторжение, не смотря на всю её логичность. Чимбик упрямо пытался самостоятельно вникнуть в смысл песен, опираясь на свой небогатый жизненный опыт.

И у него получилось. Пусть и не сразу, но восхитительный мир сказок понемногу открывался репликанту, позволяя увидеть красоту легенд.

В эту ночь Чимбику довелось отчасти наверстать то, что обычные дети получают в изобилии. Эйнджела знала великое множество песен, длинных баллад и самых разных историй. Когда её пальцы уставали, она откладывала в сторону завель, делала глоток вина и рассказывала чарующие и волшебные сказки. Чимбик слушал, напрочь позабыв про накрытый стол и остывающие блюда. Всё его существо было поглощено новыми впечатлениями.

Герои сказок, как постепенно начал осознавать репликант, проходили через одни и те же испытания в разных декорациях. Все истории, каждая на свой лад, рассказывали о любви, дружбе, верности, преданности, долге, мужестве, милосердии и самопожертвовании. Герои всех историй оказывались перед непростым выбором, который позволял им стать кем-то большим, чем они были до этого. Сделать шаг за пределы самих себя, за пределы возможного. И от этих сказок на душе становилось теплее.

– Это... я навсегда это запомню...
– тихо проговорил Чимбик, когда уставшая Эйнджела в очередной раз отложила инструмент.
– Спасибо.

Он осторожно сжал её ладошку своими загрубевшими пальцами. Вместо ответа Эйнджела передвинулась к нему под бок и доверчиво прижалась, не отнимая руки. В этот момент репликант уже не верил, что перед ним хитрый и коварный шпион, настолько искренне и открыто улыбалась ему эта девушка.

Чимбик неумело обнял её и проговорил:

– Нелогичность действий персонажей спектакля стала мне понятна, мэм.

– Да?
– Эйнджела устроила голову на плече репликанта, отчего его сердце забилось с утроенной скоростью.
– Что помогло тебе понять?

– Вы, - просто ответил сержант.

– А я помогла тебе понять, что ты тоже - герой сказки?
– спросила девушка, глядя ему в глаза.

Чимбик открыл было рот, чтобы дать отрицательный ответ, но задумался. А почему нет? Каждая сказка начиналась с какой-то беды или нужды. Этого у него в избытке. Затем герои проходили сквозь испытания, встречали других существ и менялись на этом пути. Он изменился? Репликант покосился на сидящую в его объятиях девушку и улыбнулся. Ещё как. А в финале герой совершал подвиг и достигал цели уже другим человеком. Лучшей версией прежнего себя.

– Нет, мэм, - с трудом выговорил он.

Слова словно застревали в горле, но он пропихивал их, подавляя малодушное желание выдать фантазию за действительность.

– Герой отпустил бы вас с сестрой, мэм, - всё же смог закончить сержант.

Вопреки его ожиданиям, Эйнджела не ушла. Не отняла руки. Просто смотрела на него своими бездонными серыми глазами.

– Ты просто ещё в середине своего пути, - тихо сказала она и крепче прижалась к Чимбику.

От этих слов в душе у репликанта будто солнце взошло. Он аккуратно положил подбородок на макушку Эйнджелы, и замер. В каюте воцарилась тишина. Слов сегодня прозвучало больше, чем достаточно. Казалось, даже воздух пресытился ими и теперь смаковал тёплое уютное молчание. В какой-то момент репликант заметил, что Лорэй уснула, так и не отпустив его руки. Тот миг, когда сон поборол и его, Чимбик уже не заметил. Ему снились герои древних легенд и нежная тёплая ладошка в его руке.

Система Новый Плимут. Борт лайнера “Комета Галлея”

Лейтенант Грэм Нэйв шел по коридору в сопровождении бойцов спецназа, величественно-грозных в боевом снаряжении. Трусивший рысцой впереди стюард остановился у двери каюты и неуверенно посмотрел на контрразведчика.

– Тут?
– одними губами спросил Нэйв.

Стюард молча кивнул, протягивая в дрожащей руке свою служебную карточку-ключ. Лейтенант кивнул командиру спецназа, и операция захвата началась.

Спецназовцы бесшумно рассредоточились по сторонам дверей каюты. Старший вставил карточку в прорезь и, едва дверь отъехала в сторону, в помещение влетела свето-шумовая граната. Оглушительно грохнуло, голубовато-белое сияние вырвалось в коридор, ослепив на секунду даже защищённые визором глаза Грэма, а в следующий миг спецназовцы уже влетели в каюту, крича: