Под жарким солнцем

— Сколько люди ни трудились на этой земле, они не собирали даже засеянных семян. Зловещие ветры выдували последние капли влаги из земли, палящее солнце выжигало всходы, надвигалась голодная смерть. Правление колхоза выделило ударную полеводческую бригаду, которая должна была любой ценой хотя бы в долине сохранить урожай. Я был тогда двадцатилетним парнем, и мне доверили руководить этой бригадой… Это были мои первые шаги хлебороба. Предстоял серьезный экзамен… Испытания оказались трудными, но мы не сдались. Нам пришлось бороться с суховеями, засухой… И мы ее одолели, — Мегудин вдруг умолк.

— И теперь одолеете, — отозвался Соломатин, догадываясь, что Мегудин начинает сомневаться, справится ли он с предстоящей задачей. — Ценный опыт вашей бригады пригодится вам и сейчас.

— Но тогда было с кем работать, люди были… А теперь…

— Люди будут, надо найти их! Не пустовать же земле! Фронту и народу нужен хлеб! — сурово сказал Соломатин. — Когда обычно начинают у вас сев? Намного ли опаздываем в этом году?

— Зерновые можно сеять не более четырех-пяти дней.

— А если погода станет умереннее?

— Ну еще два-три дня. Потом нет смысла сеять, земля пересохнет, пропадут семена и весь наш труд.

— А если поможем, уложитесь?

— Если не успеем, посеем пропашные культуры, бахчевые, овощи. Зависит от того, какие семена получим.

На ухабах машина подскакивала, сидящих в ней кидало то в одну сторону, то в другую. Беседуя с Соломатиным, Мегудин, пристально вглядываясь в даль, искал следы своего поселка. По некоторым приметам он должен был уже показаться, но нет, словно сквозь землю провалился. Куда девались силосные башни, черепицей покрытые фермы, здания школы и клуба, колодезный журавль, который маячил издалека? По обеим сторонам дороги должны были стоять сады и виноградники. Но ничего не было видно, будто все стерли с лица земли.

Наконец машина остановилась на том месте, где была улица. Здесь и там торчали обгоревшие стены без крыш, без окон и дверей, печные трубы.

Его охватил ужас. Где отчий дом? Одни руины, пепел, холмики безымянных могил. Они с Соломатиным побродили по сожженным дворам, в надежде встретить свидетеля кошмарных событий, которые тут совершились.

— Трудно поверить, что здесь были Новые Всходы… — с горечью сказал Мегудин. — В кладбище превратился наш поселок…

— Когда тут жизнь возродится, будут новые всходы в память невинно погибших… — скорбно ответил Соломатин, садясь с Мегудиным в машину.

11

Из поездки по району Мегудин вернулся поздно вечером. Усталый и подавленный, он хотел лечь спать, но решил пойти в МТС узнать, как устроился Гонтов и что он успел за день. Побродив по двору, он увидел трактор возле ремонтных мастерских. В мастерской в углу на соломе спал Гонтов.

— Фима, Фима! Почему здесь спишь?

Гонтов проснулся, посмотрел на Мегудина, но спросонья никак не мог понять, где он.

— Что?.. Что?.. — и опять заснул.

— Фима, идем со мной. Зачем тебе валяться?

— Пересплю тут, — сонно проговорил Гонтов.

Мегудин уже хотел уйти, но, поборов сон, Фима поднялся.

— Я думал, что успею засветло вернуться и устроить тебя, но мы с секретарем обкома задержались в районе. Идем ко мне.

— Ну, зачем вас беспокоить?.. Как-нибудь здесь пересплю, утром ведь снова пахать.

— Пойдем, пойдем! — настаивал Мегудин. — Попьем чаю, перекусим и поговорим.

Он взял Гонтова под руку, потянул его за собой.

— Я не успел тебе и трех слов сказать… Мне хочется поподробнее узнать, как ты здесь очутился. Ты ведь сразу из МТС ушел на войну?

— Да, да, как только началась война, меня сразу же мобилизовали. Отступая со своей частью, нам пришлось в этих степях сдерживать наступление противника. Возле какого-то поселка, не помню какого, но недалеко от Курмана, меня тяжело ранили. Кто-то меня подобрал, оказал помощь, и, когда я пришел в себя, меня переправили к партизанам. Когда отряд наш разбили, меня прятала одна женщина до самого прихода наших войск. В отряде я встретил Зою Коломийцеву. Вы ее помните?

— А как же, она работала в конторе МТС. Значит, она никуда не эвакуировалась и пошла партизанить?

— Да, она вынуждена была уйти в отряд, так как староста не давал ей покоя… Вы его знаете, он работал механиком в МТС.

— Пауль Бютнер. Я уже слышал, что он тут натворил. Он как будто собирался жениться на ней…

— Она и тогда терпеть его не могла, пряталась от него, но он ходил за нею по пятам, а когда стал хозяином тут, то хотел взять ее силой, вот она и удрала… У нас в отряде она работала медсестрой и в разведку ходила. Мы, бывало, переодевались так, будто идем искать работу и просить подаяние, но незаметно делали свое дело… По дороге Зоя мне рассказала все, что пережила и видела своими глазами. Последние дни, до прихода немцев сюда, все дороги были забиты подводами, арбами, людьми…

— Об этом я знаю, это было при мне, — прервал его Мегудин. — Но что было потом?

— Я ведь уже тогда был в армии, но Зоя мне рассказала, что немцы беспрерывно бомбили пролив. Потоплены были баржи с людьми, все они со своим добром пошли ко дну, а те, которые не успели погрузиться на баржи, носились в отчаянии по берегу и не знали, что делать. В это страшное время, говорят, и объявился Пауль Бютнер…

— Ведь его арестовали… Правда, были разные слухи…

— Наверное, здесь скрывался… Не успели наши отступить, а он уже действовал тут под чужой фамилией. Видеть его никто не видел, но говорят, будто он носил маску, чтобы его не опознали… Он рассылал своих людей в переселенческие поселки агитировать, чтобы не эвакуировались, дескать, новая власть обеспечит им хорошую жизнь. Правда, в эти басни никто не поверил, но вырваться отсюда было уже невозможно.

— Неужели вы не могли тут справиться с этим выродком?

— Мы, конечно, охотились за ним, и много раз он почти попадался нам в руки, но этому негодяю везло, ему удавалось ускользнуть…

Они подошли к дому, Мегудин открыл дверь и пригласил Гонтова войти. Он зажег коптилку, вскипятил чай. Закусывая, Гон-тов продолжал:

— Однажды отряд послал Зою с заданием заманить Бютнера и устроить там засаду, поймать его и судить партизанским судом, но и на этот раз проклятому выродку повезло. Как только Зоя появилась в Курмане, какой-то фашистский наймит выдал ее гестапо, и девушку повесили.

…До поздней ночи Мегудин расспрашивал Гонтова о судьбах других людей, затем легли спать. Как только начало рассветать, Мегудин проснулся, разбудил Гонтова, они наспех поели и отправились в МТС.

Гонтов заправил трактор, проверил, все ли в порядке, включил мотор и хотел выехать в поле, но Мегудин задержал его:

— Захвати бороны и сразу же заборонуй вспаханную землю. Неизвестно, удастся ли нам еще раз бороновать… Время не ждет, надо начать сев, а тягловой силы нет.

— А где бороны взять? — спросил Гонтов.