Под жарким солнцем

— Что поделаешь, дочка… Их не вернешь…

Через неделю после телеграммы. Лиза наконец получила от Ильи Абрамовича письмо. В нем он сообщал, что с частями Советской Армии войдет в Курман и останется там работать.

Мысль о возвращении домой с новой силой разбередила ее раны: как она вернется туда без детишек?

И все же Лиза немедленно начала готовиться к возвращению в Курман.

— Наши места еще не освобождены, не рано ли ты думаешь о поездке? В войну может всякое случиться. Когда Илья нас вызовет, жизнь там немного наладится, тогда и поедем.

— Я не могу здесь больше оставаться… не могу, мама! Мне нужно как можно скорее уехать отсюда, сменить обстановку. Вместе с Ильей мне легче будет перенести горе.

Но Лизе было и страшно со старенькой матерью отправляться в дальнюю дорогу. Она заколебалась, решила ждать вызова, но вскоре от земляков, которые во время войны оказались в соседнем колхозе, она узнала, что Джанкой и ближайшие населенные пункты уже освобождены и они с эшелоном, который формируется, могут собираться домой.

— Вместе с людьми нам будет легче в пути, — уговаривала Лиза, и мать согласилась, что нет смысла задерживаться.

«В Курмане уже весна, тепло, а здесь зима, кругом лежат большие сугробы, и трудно будет перед отъездом найти место вечного покоя детишек, чтобы попрощаться с ними…» — думала мать.

…На пятые сутки эшелон подошел к Сивашу. По только что освобожденной земле он шел медленно, с частыми остановками и наконец остановился на станции Курман. От белокаменного уютного полустанка с большим медным колоколом остались только развалины.

Лиза посадила мать на скамейку неподалеку от разрушенной станции, а сама пошла в райисполком, — может быть, застанет там Илью или узнает, где он. В райисполкоме увидела на дверях записку:

«Председатель в поле. По всем вопросам обращаться к тов. Еремчуку, он в ремонтной мастерской МТС».

Лиза пошла в мастерскую, но и там никого не застала и решила взглянуть, цел ли их дом. Сердце ее дрогнуло, когда она издали увидела, что стены покосились, стекла выбиты и заткнуты тряпками. Наружная дверь висела на проволочных петлях.

«Илья, наверное, здесь уже был», — подумала она. Смотрела на мрачные стены опустевшего дома. Зайти внутрь, где каждый угол напоминал о том, что не переставало терзать сердце, ей было страшно.

Лиза вернулась к матери. Шла она быстро, чтобы скорее попасть домой и дать отдых уставшей матери. Кругом не было ни живой души, и некому было помочь донести вещи. С трудом они дотащились до дома. Мать уговорила Лизу присесть отдохнуть, а сама поспешила в детскую комнату посмотреть, не остались ли там вещи, напоминающие о детях. Ей не хотелось, чтобы Лиза сразу пошла туда, но не успела она оглянуться, как дочь была уже рядом и, глядя на уцелевшие кроватки Гришутки и Павлика, со стоном сказала:

— Горе мое горькое… больше не будут они здесь спать, навеки заснули в Сибири под снегами.

— Лиза! — воскликнула мать. — Хватит! Илья ни слезинки не должен увидеть на твоих глазах!

Хая взяла Лизу за руку и увлекла ее за собой в комнату, где раньше была спальня. Там стояли покрытые рваными одеялами кровати, лежали охапки соломы, какое-то тряпье, пустые банки, некоторые предметы домашней утвари. По всему видно было, что в отсутствие хозяев здесь, кто-то жил. На одной из кроватей лежал рюкзак Мегудина. «Здесь, наверное, Илья спал», — подумала Лиза.

— Ну и беспорядок же здесь! — сказала она матери. — Давай сначала отдохнем, а потом хоть немного уберем.

Утомленная тяжелой дорогой, Хая быстро заснула, но Лизе не спалось. Осторожно, чтобы не потревожить мать, она поднялась с кровати и тихонько, на цыпочках, вышла из комнаты. Связав найденные на дворе несколько прутьев, Лиза принялась выметать из комнат мусор. «Скоро, наверное, Илья вернется, его надо будет покормить», — подумала она и стала искать какую-нибудь кастрюлю, в которой можно было бы приготовить горячее, но ничего не нашла. Тогда она пошла в соседние дома, но кругом не было ни души.

Хая проснулась, когда уже начало темнеть.

— Илья еще не вернулся? — спросила она.

— Нет, я уже беспокоюсь…

— Сейчас же идут посевные работы. Илья в такую пору никогда дома не сидел. К тому же он и не подозревает, что мы приехали…

Когда совсем стемнело, Лиза и Хая легли спать. Поздно ночью их разбудил стук в дверь. Лиза мгновенно соскочила с кровати, бросилась открывать.

— Лиза, ты! — воскликнул Илья.

Она бросилась в объятья мужа.

— Вот не ждал! — радовался он. — Когда ты приехала?

— Сегодня днем.

Даже при свете луны он заметил, как Лиза похудела и осунулась.

— Ты что, болела? — спросил он ее.

— Нет, просто устала с дороги… А знаешь, со мной тут мама. Она приехала ко мне сразу после твоего отъезда.

Ощупью Илья и Лиза прошли в комнаты.

— Свечки или коптилки у тебя нет?

— Нет, мы с мамой сидели в потемках. Ждали тебя…

— Если бы я знал, все бросил бы и сразу примчался сюда. Ну, а как дети?

— Дети… — слабым голосом начала Лиза и умолкла.

— Что случилось?!

Встревожившись, Мегудин прошел в соседнюю комнату и посветил спичкой.

— Где дети?! — не своим голосом закричал он.

Лиза бросилась ему на шею, уткнулась лицом в его грудь и зарыдала.

Под утро Лиза, измученная бессонными ночами, забылась, а когда открыла глаза, Ильи Абрамовича уже не было дома. Она слышала, как всю ночь он тяжело вздыхал, наверно не сомкнул глаз. Вечером он вернулся домой похудевший, сгорбленный, словно после долгой болезни. Присев возле Лизы, молча смотрел на нее, не находя слов утешения.

В передней послышались чьи-то шаги и голоса. Илья Абрамович вышел и увидел Еремчука с женой Дусей и недавно вернувшуюся из эвакуации соседку Соню. В руках у них были кастрюля, чайник и разные свертки.

— Мы пришли разделить с вами ваше горе, — произнес Еремчук и спросил, где Лиза.

— Она дома, сейчас мы ее позовем. — Илья Абрамович пригласил гостей в среднюю комнату, в которой стоял стол и несколько уцелевших стульев.

Вошла Лиза.

— Мы узнали… — начала Дуся.

— Вы уже знаете? — скорбно покачав головой, спросила Лиза. — Горе наше велико…