Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Вечер непогожий

Горько плачет ива, слёзы льются в речку. На столе тесовом зажигаю свечку. Воск сползает вяло бусинками в блюдце. Скоро в роще нашей соловьи зальются. Не до вас сегодня, не до ваших трелей. Ком подкрался к горлу, слёзы одолели. Впрочем, я не вправе вам давать советы, — Вы всего лишь птахи, пойте до рассвета. Пойте, вам, наверно, весело, ну что же — Пусть мне будет грустно в вечер непогожий.

Татьяна Кожурина

Дорожное

1.

Снова дождь проливной. Холод. Ночь. Непролазная слякоть. Дальнобои проносятся вдаль – только ветры шумят! В обречённой России давно разучилась я плакать. Только веру в Христа не отнять у меня, не отнять. Ты послушай, дитя моё, песню о Деве Марии, Как она пробиралась в Египет с младенцем-Христом. Подрастёшь – свою грешницу-мать и пойми, и прости, и — Нас укроет с тобой Богородица светлым крылом. Под ногами колючим хребтом вырастают отроги. Вновь младенца кормить по-над морем, у голой скалы. Впереди – всё дороги, раскисшие злые дороги, Позади – знойный Крым, и Кавказ, и степей ковыли... Разверну у обочины карту путей пилигримов: Эти тонкие нити уводят на жаркий Восток! А меня впереди ждут развалины Третьего Рима, Византии ушедшей последний – чуть видный! – росток!

2.

Как суровые дуют ветра, с непогодою споря! И пещера в расщелине скал – неуютным жильём... Колыбельные я напевала – так нежно! – у моря. Ох, дорога, дорога, мой вечный скитальческий дом. Развернётся опять утомлённою лентой дорога. Но свобода, свобода – вот слово милее всего! Не имея иконы, я звёздам молилась как Богу — Эти тысячи глаз в небесах – лишь Единое Око Его! Пощади и помилуй, Господь! Не меня – так младенца! Не его в том вина, что цветком придорожным рождён... Кабы знать нам, когда упадём, – то подбросили б сенца… Будет тысячу лет длиться этот безрадостный сон. Снова дождь проливной. Холод. Ночь. Непролазная слякоть. Дальнобои проносятся вдаль – только ветры шумят... В обречённой России давно разучилась я плакать. Только веру в Христа не отнять у меня, не отнять.

Ночная молитва

Здесь, в Петербурге, сквозь столичный гам, — Колоколов густые перезвоны. Хранят мою обитель по ночам Золотокрылые суровые грифоны. А на горе далёкой Митридат — Торжественные белые ступени, Осколки императорских палат, — Пантикапея призрачные тени. Сверкающая близится зима — Но осень не даёт зиме уступки. А на Босфоре – сильные шторма, И корабли швыряет, как скорлупки. Над бухтами сверкают маяки — Ночного моря каменные стражи. И опытные шутят моряки: «Не дай нам, Боже, сгинуть в этой каше!» Нева зажата в розовый гранит... К далёким берегам лети, молитва! Господь мой! Наши души сохрани! Дай выиграть у моря эту битву!

Маргарита Константинова

* * *

Нелепой кажется война, когда она вдали, когда воюют племена к примеру, в Сомали. Кто прав? Никто из них не прав. Всему виной их дикий нрав! Но если вдруг, не дай-то Бог, война придёт на твой порог — ты разберёшься, кто есть кто, где правда, где враньё? Чьё дело правое? Да то, которое твоё! И нет сомнений в правоте, поскольку на войне герои – те, и правы – те, на чьей ты стороне!

* * *

Ваши души бессмертны, и вам пережить суждено вашу Землю, звезду, и Галактику — всё остальное!.. Обещали вам землю другую и небо иное. Вам обещано это, и, стало быть, будет оно. И, представьте себе, среди Ангелов светлых витая в райских кущах, однажды к душе обратится душа: – Как прекрасна Земля, Изумрудная и золотая! Но и прежняя, чёрная — Помнишь – была хороша…

Зинаида Королева

* * *

Проталина льдом оторочена, Намаявшись, ветер уснул. Подснежник на тёплой обочине Раскрылся и солнцу кивнул. Его белоснежная шляпа Надета чуть-чуть набекрень. Цветком очарованный папа Присел на берёзовый пень. И на удивлённого папу Несмело взглянул первоцвет, Поправил приветливо шляпу И улыбнулся в ответ.

* * *

Край мой родимый, Молога. Сказано много о нём. Вьётся тропинка полого, Поле расшито жнивьём. Сосны и ели, как прежде, Грусть унесут в вышину. Ветками держат надежду И стерегут тишину.

Ольга Крупенчук-Вознесенская

Учителю неузнанному

Сбылись пророчества веков, А мы – сочли обузой. И Он стоит, в потоке слов Непризнан и неузнан. Его признать? Нельзя никак — Он все каноны рушил: Он ноги мыл ученикам! А вымыл наши души…

* * *

В эту ночь – тишина, Только звёзды летят в бесконечности, И душа – как струна, И мороз пробирает от Вечности. Ты – один на один С этой стужей вселенской, Отеческой. Над тобой – Бог един, Только Он над душой человеческой. А внизу – огонёк И тумана дрожащие полосы. Им, внизу, – невдомёк, Что кричать невозможно без голоса. Вакханалия тел, Покаянья, молитвы, проклятия. Жизнь – суровый удел На земле, где свершилось Распятие…

* * *

Здесь камни – как ножи — И режут, и блестят, И озеро дрожит Как первый детский взгляд. Над твёрдо-хрупким льдом, Над уходящим днём, И нашим бытиём, Не растворяясь в нём. Ежевечерний свет В неповторимый час Приходит столько лет, Чтоб исповедать нас!

* * *

Та слеза невзначай на февральском ветру — Это стынет печаль. Я её не сотру. Это память моих обмороженных щёк И любимой горы поцелуй и упрёк.

Музыка гор

Орган... Покоряются звуки. Спокойствие вечного льда. Взмахнули крылатые руки — И вырвалась песня-мольба. И эхом взлетела на пики Молитва – органный хорал, И белые снежные блики Коснулись тебя, перевал. Ты снова такой первозданный, Такой недоступно-родной, Что кажется самой желанной Тропа, не пройдённая мной.

Горы помнят

С.Ф.

Вы думали: холод засел в ледниках, Обвал сторожит, не иначе... Поймите, по людям, погибшим в горах, Вершины тоскуют и плачут. И даже когда позабыли внизу, Не смолкнут у скал водопады. И высушит солнце на камне слезу, И памяти лучшей – не надо!