Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Черновики

В черновиках рассыпаны слова. Все о тебе – куда от них мне деться? Ещё вчера кружилась голова, А ныне редко замирает сердце. В природе получился перекос: Тепла зимы минувшей не забыли, А в мае стало холодно до слёз, И мы весной замёрзли и застыли. И нет сиянья незабвенных глаз, И дверь твоя закрыта на защёлку. Черновики, набросанные враз, Давным-давно заброшены на полку. За горизонтом наших кратких встреч Останутся, другим тревожа душу, И вдруг изранят, словно острый меч, Привычное спокойствие порушив… В черновиках рассыпаны слова…

Майский снег

А май сегодня невпопад, Как будто пьяница с похмелья, Взял да обрушил снегопад Среди весеннего веселья. Куда вчерашнее тепло Под ветром северным слетело? Дрожь пробирает, как назло, Изнеженное солнцем тело. Склонились, словно от невзгод, Под снегом согнутые ветки, И мрачен тучный небосвод В невзрачной серенькой жилетке. Ужель коварная весна Отнимет будущее лето? А мне напомнила она Жизнь, заблудившуюся где-то…

* * *

Пусть этот мир совсем не весел — Он всех и каждого продаст — Не напишу печальных песен — Довольно грусти и без нас. Потерь минувших не измерить, Грехов былых не искупить, Но к поискам заветной двери Ведёт серебряная нить. Пока она не оборвётся, Во имя жизни и труда Звезда небесного колодца В дороге светит нам всегда. И там, в неведомом просторе, Где ждут любовь и правый суд, За все шторма в житейском море Нам приговор произнесут.

Крестик

Крестили во Львове мальчишку. Был яркий и солнечный день. Священник читал тихо книжку И крестик вручил мне: «Надень!» Серебряным, но самодельным — Такие кустарь штамповал — Я крестиком этим нательным Друзей убивал наповал. Дивились диковинке редкой, Опасной по тем временам: Недобрая стала соседка Всё чаще заглядывать к нам. И мама, тревожась немало, Сказала мне строго: «Сними!» Обидно и горько вдруг стало: Да что же такое с людьми?! И в школе, уже в Ленинграде, Не дали мне крестик носить — Лишь только спокойствия ради… Но можно ль за то укорить? Полвека минуло, полвека — И мамы не стало, увы… А в шкафчике старом аптека, И там, средь лечебной травы Он всё же нашёлся, мой крестик, Утраченный мой талисман!.. Ещё поживём мы с ним вместе И жизни допишем роман.

Сергей Ситкевич

* * *

Вы ещё уедете в деревню, Отравившись духом городским. Вы ещё оцените деревья, Запах сена, тишину и дым, Что струится по утрам над кровлей: Пусть томится в печке молоко. Вы ещё откажетесь от роли Баловней судьбы. И высоко Безгранично распахнётся небо — Что там шпили, башни, купола!.. Вы ещё поймёте, как нелепа Ваша жизнь столичная была В едкой спеси, важности в полоску И в весёлой скуке набекрень… Вас научит томный кот Матроскин Бутерброды есть и пить ревень Вместо пепси, деньги экономить — Самосадный жаловать табак. Если и придется сквернословить, Поделом, поди, не просто так. И померкнут подвиги и славы, И беседы с лириками тьмы. Вас излечат родники и травы От депрессии, богатства и сумы.

* * *

О многом помечтал, о многом передумал. И был звездой и принцем на коне, Пока, в конце концов, весь блеск с себя не сдунул И понял точно, Что От жизни нужно мне: Оставить на земле ни дерево, ни сына, Ни особняк с бассейном и трубой — Духовный талый след, хотя бы в пол-алтына, В котором с грустью мир любуется собой.

* * *

В плену бездарных дел, обманчивых открытий Покажется с утра: иллюзией дышу. И склеиваю жизнь в мозаику событий, Прокладывая мысль и чувственность по шву. И думаю: проснусь непризнанным героем, Когда уткнётся в ил поэзии ладья. И будет речь людей гудеть пчелиным роем, И в каждом слове тлеть измученность моя. Закономерна смерть. Досаден факт рожденья — Я этот горький день затёр в календарях. Напрасны и пусты великие свершенья. Не лучше ли стоять в распахнутых дверях И просто лицезреть природы вдохновенье, Сдержав хмельной порыв и жажду жить, как все; Не в женщине искать возможность продолженья, А в звёздных небесах и утренней росе?

Мой усатый врач

Энергетический комок, Окутанный урчаньем. Ключ, отпирающий замок Истоков мирозданья. Свернувшись На груди В луну, Вливает сладко, ленно В меня за волнами волну — Всю благодать Вселенной. Из клеток изгоняя хворь, Чтоб луг души – без рытвин, Пыхтит один за целый хор... А я-то думал – дрыхнет.

* * *

Смотрю на ребёнка. Щемящее чувство. Здоров и накормлен. Ему хорошо: Игрушки, да мамка, и кажется чудом Движенье вокруг.… Встал.… Споткнулся.… Пошёл!.. Пошёл. И вот тут-то… не знаю, не знаю… Завидовать, нет ли, что всё впереди? Но он – драгоценность. Его пеленают. И ротик невинный подносят к груди. А я то.… А я-то изведал. И плёнка Восторгов истлела. Но вот, изумлён. И, в поисках чуда, гляжу на ребёнка. И мне, словно бог, улыбается он.

Сергей Скаченков

* * *

Скорбный образ, образ милый, Холмик горестной земли. И над маминой могилой Пролетают журавли. Лето мамино уносят Безвозвратно. Навсегда. День печали. Дождик. Осень. Безысходная беда.

Обелиски

Вот оно – геройское братание! Память эту чтим мы не впервые. Холмики могил – напоминание: Здесь прошли сраженья боевые. Спят сыны России без пробудки На просторах близких и неблизких. И цветы простые – незабудки — Грустно украшают обелиски.

* * *

Что со мною? В душе – соловьи! Хоть и осень в окошко стучится. Это руки и губы твои — Надо ж было такому случиться! Через уйму промчавшихся лет Мы с тобою увиделись снова, И приходит весеннее слово В этот поздний осенний привет.

Марина Скородумова

* * *

Любовь, что пропела мне песнь свою, Теперь стала просто дружбой. Я новые песни теперь пою, Живу, для тебя ненужной. Ах, было! Смущенье влюблённых глаз И трепетных рук взаимность. Слагались стихи, радость пела в нас, И счастье в глазах светилось... Не лучше ль то время не вспоминать? Ведь стало уже привычно: Весёлой улыбкой тебе сказать, Что всё у меня – отлично...