Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Владимир Суховский

Бабье лето

Неповторимым рикошетом Своё короткое тепло Отбросит осень в «бабье лето», Ведь настоящее – прошло… Прошло – и груз одежд осенних Придавит тонкие шелка, А лёгкость летних настроений Теснит осенняя тоска.

Предновогоднее

Вопрос один, – ответов очень много: Что наша жизнь, – мгновенья у виска? А может, вдаль зовущая дорога, А может, – полноводная река? Мы с нетерпеньем ждём конца недели, Но вот уже и листья пожелтели… Вот снегопад кружится за окном, А мы года торопим день за днём! Что наша жизнь – вращенье суеты… Но вот опять в саду растут цветы.

Прогноз

Погода будет определяться

взаимодействием тёплого

и холодного атмосферных фронтов…

Из метеопрогноза

Опять дошло до рукопашной В незримой метеовойне: Туманом стёрта телебашня На Петроградской стороне. Ну что ж – невелика потеря, Простой оптический обман, Пробьётся солнце и рассеет Тяжёлый утренний туман.

Ожидание

Прошёл черёмухи обман, Предвестник холодов весенних, Жасмина приторный дурман Сменил элегию сирени, Июль дождист, дождливо лето, Дождись обещанной жары. Дожди, дожди, и нет просвета, И нет прекраснее поры.

Ирина Талунтис

* * *

Бутон пиона, белый и пушистый, Под ветром распускается иль взглядом… Я мысленно рисую пару листьев Цветку, плывущему над Ленинградом, Над знойною Сосновою Поляной, Над электрички душною стрелою, Над потною соседкой полупьяной. И представляю самолёт пчелою, Что за нектаром в облако ныряет… Но раздаётся в небе хохот нервный! Гроза в июле – не в начале мая! Куда желанней и благословенней!

Вернусь…

Не огорчайся. Я ещё вернусь. Скорей всего, под видом рыжей кошки. Во взгляде, затуманенном немножко, Узнаешь человеческую грусть По власти книг и вольности Невы, По шляпке новой, древностям Парижа… Стихам весёлым… Только кошке рыжей Ты вряд почитаешь их. Увы!

* * *

Зачем ты жил? Страдания нести, Разруху, голод, смерть… под чёрным флагом, Сметая всё на гибельном пути, Не видя на глазах планеты влагу? Зачем ты жил? Сжечь миллионы книг, Людей, домов, как бесполезный мусор, Взобраться на позорной славы пик И в час расплаты оказаться трусом? В истории оставить грязный след?.. А кто-то вновь твой вешает портрет!

* * *

Облетевших с берёзы листьев Золотая шуршит казна. Ветер вдруг по-дельфиньи свистнул, Словно что-то хотел сказать. Может, ты из страны далёкой Попросил передать привет? Кто хотел бы мне дать уроки, Взяв в оплату лишь звон монет?! Репетиторство нынче в моде, Иностранный язык в цене… … Впрочем, нет слов любви в природе, Предназначенных только мне.

* * *

Нева качает нежно истерзанные льдины — Зимы самодержавной последние следы, Нехитрый рай земной большой семьи утиной И Космос, отражённый от плоскости воды. На что потратить жизнь, когда осталось мало? На деньги? На любовь? На ухарский кураж? Вот и ещё одна минута пробежала, Следы оставив – строчки, бессмысленную блажь!

На Волковском

На Волковском лежат отец и мать. Я прихожу сюда восьмого мая, Чтоб листья прошлогодние убрать И погрустить, о счастье вспоминая, И радость ощутить, что я жива, Что праздник наступает долгожданный… Под пенье птиц быстрей растёт трава, Могильные нарциссы и тюльпаны... Но размышлений прерываю нить, Ведь навести порядок всё же надо — Я с яростью выдёргиваю сныть, Спасавшую родителей в Блокаду!

* * *

Отпустили зверька на волю —

В этом мы понимали толк…

Анатолий Жигулин

Гранитный берег. Тёмная вода С почти неуловимым блеском стали. Признайтесь, дамы, вы же никогда В руках живую мышку не держали! Рывок весла – и медленно скользишь, След оставляя, словно стих в тетради… Кто видел, как плывёт вдоль борта мышь С мольбою о спасении во взгляде? Мир отражённый волнами дробя, Ныряет меж кувшинок уток стая… А кто героем ощущал себя, Обычный женский страх превозмогая? Дрожит полёвка мокрая в горсти, В своё спасенье веря и не веря, Живые глазки просят: «Отпусти!» И как не отпустить на волю зверя?!

* * *

Сесть у Невы, прижаться к тёплой стенке, Сквозь бахрому некрашеных ресниц Воды бегущей серые оттенки Предпочитать шуршанию страниц И ощущать себя частицей света, Проникшей, раздвигая темноту, С напористым усердием поэта В сознания чужого пустоту.

* * *

Скрывала тайны древняя планета На берегах чужих далёких стран — Живой, огромный, в переливах света Мне в детстве снился Тихий океан. Летел фрегат, с волнами дерзко споря, Но под бесстрастный стук земных часов Предел мечтаний сузился до моря И ожиданья алых парусов. Потом, устав от горьких поражений, Несла надежды крохи на Неву, И Северной Пальмиры отраженье Корабль судьбы держало на плаву. Пройдёт ещё лет двадцать или тридцать — Под песню, что поёт весной вода, Мне океан сверкающий приснится, В котором остаются навсегда.

Тоска

Как с бесприютной справиться тоской?! Куда б ни шла, она плетётся рядом, Касается просящею рукой, Доверчивым окутывает взглядом. Не отогнать ни словом, ни зонтом, Не проявить болезненную жалость, Впустив бродяжку в наш уютный дом... Тоска вошла... За дверью я осталась!

* * *

Три драгоценности: ум, сердце и душа! Я на твою не претендую душу. Она под водку с килькой хороша, А я диеты строгость не нарушу. И сердце я в подарок не приму — Пусть им владеет женщина другая. Отдам же предпочтение уму, Наивно в Вас его предполагая.

Исключительно о грибах

На полянке у лесной дороги Вырос белый гриб в густой траве, Не боясь, что попадёт под ноги Женщине с платком на голове. А другой, судьбой своей играя, Вырос на огромном сгнившем пне, Мир вокруг себя обозревая, Первому кричал: «Везёт же мне! Всё – источник радости и смеха На земле, на пне и в вышине!» Тяжкий звук шагов, как будто эхо, В утренней разнёсся тишине. Первый, хоть почти лишённый света, Мне язык показывал, дразня... Впрочем, он – фантазия поэта, Но второй – в корзинке у меня.