Поэтический форум. Антология современной петербургской поэзии. Том 2

Юбилейное

Оглядываю прожитые годы И памятью высвечиваю дни: Плывут куда-то мимо пароходы — Не манят их весёлые огни. Свою читаю повесть беспристрастно С разлуками щемящими в груди… Я знаю, всё в ней было не напрасно: Итоги и финалы – впереди... Своим путём иду среди дорожек, Средь хитрых лабиринтов-тупиков, И взгляд мой всё придирчивей и строже Преумножает счёт черновиков. Всё шире вдох моих благодарений За солнца луч, за друга тёплый взгляд, За рифмы для своих стихотворений, За это счастье, полное преград... Живу, как будто завтра день мой Судный, — Тряпицей красной среди душ – душа, И день в тиши, разнообразьем скудный, Я праздную негромко, не спеша... Открыты взору небеса и дали, И к ним стремится жизни колея. Мои тревоги, радости, печали Так далеко от суетного дня...

* * *

Словно птиц, отпускаю стихи, Пусть свободно летит моё слово, Отголоски душевных стихий — Стаей певчей из плена немого. А постигну ли времени суть, Духом над суетою взлетая?.. Вы летите, нелёгок ваш путь К небу, птицы бумажного рая...

Наталья Снеткова

* * *

До весны совсем чуть-чуть остаётся. Вот и снег уже летит, как придётся. Я свои подставлю снегу ладоши: «Приземляйся, отдохни, мой хороший! Тяжело пришлось, к земле подлетая?» «Да, – вздохнул он, – я устал», – и растаял.

* * *

Как любим мы свои обиды! Мы бережём их, как детей. За их стеною нам не видно Чужих мучений и страстей. Когда мы всё же понимаем — Пора сомненья разрешить, Обиду снова вынимаем Из дальних уголков души. И вот уже ей места мало, Собою всё закрыла вновь! Ну почему обида стала Для нас важнее, чем любовь?

* * *

Прошу прощенья у себя За нелюбовь к себе, любимой. За то, что всё вокруг любя, Саму себя прошла я мимо. И кто-то, кто во мне сидит, Уже устал от ожиданья. Лишь укоризненно глядит И мне не ищет оправданья. А я кричу ему: «Прости! Себя любить я обещаю! Не обижайся, не грусти!» А он мне: «Я тебя прощаю!»

Ольга Соколова

Горчит миндаль

Две бабочки – два шарика воздушных — вот-вот вспорхнут. Твои слова прощальные бездушны: в них только суд. Две бабочки – два шарика воздушных — я отпущу, Нескучный сад стал для двоих вдруг скучным — но я прощу. Две бабочки – два шарика воздушных — умчались вдаль… Бесстрастен мир осколочно-остужный, горчит миндаль…

Мологино

Деревенька моя, глубинка — Неба синего голубинка! Незабудкой глядишь синеоко, И глаза твои – с поволокой. В бескорыстии величава, Облаками светла и курчава, Заблудился лён в твоих косах, А в руках святых – скромный посох.

Александр Соколовский

Первая шеренга

Мой первый бой, пока дышу я, — всегда во мне. Ещё бушует… В багровых трассах степь донская, необозрима и строга. Шло наступленье, не стихая, на укрепления врага. Я был бойцом второго ряда. Передо мной – спина бойца. Прикрытье верное – что надо! Спина – стена. Спина отца. Иди за ним. Вперёд! На запад! Иди и не гляди назад. Но рухнула стена внезапно, и перешёл я в первый ряд. Оголены, как провод, нервы, иду наедине с судьбой… Поныне я в ответе первый за всех, кого прикрыл собой.

Тепло Гольфстрима

Свой путь оценивая строго, Предубеждения отсеяв, Скажу: в судьбу мою и строки Вошли навечно Флот и Север. Они – и в радости, и в горе. Они – внутри меня, незримы. Так входит в Баренцево море Тепло Гольфстрима.

Военные девчата

На фронте, бывало, зайдёшь в землянку к военным девчатам: «С комфортом живёшь, молодёжь! Не то, что другие… Куда там!» Ну как не обрадуют взгляд уют и порядок в землянке?! Портьерки при входе висят. Ромашки покоятся в банке. Скатёркою ящик накрыт… И, Бог его знает, откуда явилось в задымленный быт вот это домашнее чудо?! Пусть завтра в поход, пусть убьют, пусть на день жилище-времянка, — но всё-таки мирный уют наводят девчата в землянке… Наверно, и надо – вот так. День каждый – особенно важный. День – он не случайный бивак, а жизнь, что даётся однажды.

Марианна Соломко

* * *

Ищем орехи, в траве сиротливы, Листьев дворянских горят вензеля, Осень по-конски, с растрёпанной гривой Зорко глядит в нежилые поля. Ищем орехи, в траве сиротливы, Скоро их надвое сломит зима, Выпорхнут души – темны, черносливы, С ядрышком смысла, с горчинкой ума. Будут ютиться, найдут ли обитель? — Только полёт их совсем не высок — В зимнем клубке из серебряных нитей Тонок удачи седой волосок. Райские птицы возьмут эти души В клювы, на спины, и пустятся ввысь, В мир, что никем не разъят, не нарушен, В мир, где орехи не падают вниз.

* * *

Закраплены окна геранью, Разбита и склеена чаша, Я вышла на росстань страданий — На проводы листьев опавших, Где солнца малиновый гелий В осиновой кроется сакле, Где осени винное тело В садах иссякает по капле. И нет ни огня, ни сиянья В усопших глазницах палитры — Лишь дерева ветхое знамя, И листьев сухие молитвы.

* * *

Упало яблоко В саду соседнем, Летело облако Листом осенним, И, как бездомные, Лежат, без панцирей, Орехи тёмные В холодном карцере.

* * *

Эта бабочка в парке летает Кареглазой осенней вдовой, То взметнётся, то вниз опадает, Как дыханья чахоточный сбой. В тёмной роще ободраны стены, Заколочены окна осин, А она – Афродитой из пены — Восстаёт, выбиваясь из сил. Есть пора забыт ых декораций, Отыгравших паденья спектакль, Вот – Овидий, Лукреций, Гораций, Вот – озябший кленовый пентакль. Оголённые ветви, как спицы, Ворох листьев – разрушился дом, Но дельфийской парит танцовщицей Эта бабочка в парке пустом.

Григорий Соломыкин

* * *

Догорала свеча, обливаясь слезами. За окном занимался тревожный рассвет. Жизнь моя приближалась к обыденной драме За порогом судьбою отпущенных лет. В этих гиблых местах, где за дальние дали Убегают разливы бескрайних болот, В недостроенном домике мы коротали Вместе несколько дней для души каждый год. Улыбалась нам утром высокая ёлка, И шумели берёзы, послушны ветрам, И растерянный флюгер вертелся без толку, То ли ветру служа, то ли преданный нам...

* * *

Прокралась в душу горечь, точно дым, Что от костра сырого гонит ветер: Я был совсем недавно молодым — И вот уже рассыпал звёзды вечер. И тот восторг, что порождал беспечность, Броженье сил и верных ритмов звон Так окрылял меня, что к слову вечность Образовался отчужденья фон. Я знал о нём, но гнал в иные дали, В далёкие от жизни времена, И получал приятностей медали И даже наслаждений ордена. Но вдруг невдалеке сплошной стеной Остановилось прошлое за мной. Куда, увы, ушла моя беспечность? Я здесь ещё, но где-то рядом – вечность.