Поэзия Африки

ФИЛИ ДАБО СИССОКО [202]

Хармакхи [203] Перевод А. Ибрагимова

Не только своей многоликостью поражает Африка, этот континент-исполин, но и зачаровывает непостижимыми тайнами.

На севере катит спокойные волны Средиземное море. На юге — мыс Бурь. На востоке — мыс Гвардафуй, за ним уже Азия. На западе — Зеленый Мыс, отмечающий границу с другим миром.

202

Фили Дабо Сиссоко(годы жизни неизвестны). Писал по-французски. Стихи переведены впервые из сборника «Poemes de l’Afrique noire» («Стихи Черной Африки»), 1964.

203

Хармакхи— сфинкс.

Всхолмленные зыбкие пустыни с их миражами и самумами перемежаются саваннами. Сглаженные скалы вразброс. Реки, кишащие крокодилами и гиппопотамами. Огромные озера с опрокинутыми в них заснеженными горами.

А вот и девственный лес, одаряющий землю перегноем и тенью, такой высокий, что чудится, будто он устремился на завоевание неба, и тут же рядом — безбрежная гладь Конго.

И надо всем этим, от одного тропика к другому, от одного океана к другому, великолепный огненный шар щедро расточает свои богатства под отчужденным взглядом Хармакхи.

Вихри Перевод А. Ибрагимова

Вихри рождаются почти всегда у подножья деревьев, в час, когда солнце в зените.

До самого неба взметают они столбы обжигающей пыли.

Трепещут старые циновки, вдребезги разбиваются дырявые калебасы, валятся изгороди, и с крыш слетает солома.

А иногда взвивается пламя пожара, и всей деревней овладевает безудержный ужас.

Женщины и дети изо всех сил барабанят в деревянные ящики, стараясь прогнать злого духа.

И — смотрите — он удаляется в направлении колодца, пламя угасает.

Последний ливень Перевод А. Ибрагимова

Днем, под чернеющим солнцем, промчалась туча, роняя крупные, как черепашьи яйца, капли.

А когда пали сумерки, напоенные освежающими запахами, из самой глуби земли просочилось глухое урчание.

Догадливый землепашец знает, что пора дождей миновала; отныне только роса поможет зерну дозреть.

А там, наверху, едва различимый в безбрежной лазури, орел одиноко парит над своими владениями.

Встреча со змеей Перевод А. Ибрагимова

Черной лентой по песку вытягивается захваченная врасплох бида [204] . Глаза ее мечут пламя, с быстротою молнии высовывается и исчезает раздвоенное жало, и путник, пригвожденный к месту, умирает прежде, чем падет на землю.

Смеющийся ребенок Перевод А. Ибрагимова

Ребенок напроказничал. Его ожидает наказание, а он ни о чем не догадывается.

Отец срезает гибкую пальмовую ветку, но в тот миг, когда он заносит руку, ребенок, улыбаясь, поднимает голову.

Как противостоять его улыбке? Розга выпадает из рук. Мать поспешно уводит свое дитя и долго его обнимает.

204

Бида— ядовитая змея.

Плачущий ребенок Перевод А. Ибрагимова

Плачущий ребенок не будит сострадания. Это поющий рожок, треснутые литавры или бурдюк продырявленный.

Временами кончики ресниц отягощаются крупными каплями, временами глаза сухи, и только топают ножки и, словно крылья, бьются ручонки.

«Зачем все это?» — я спрашиваю. Это знает лишь мать.

Словно цветок Перевод А. Ибрагимова

Словно цветок гомбо еще в бутоне под жарким солнцем, словно лилия вся в отливах золотистого пламени, откуда вылетают наяды, — любовь расцветает с одного взгляда.

Заботы красоты Перевод А. Ибрагимова

Зажав между коленями маленький рог лани, Мариам то и дело опускает в него палочку из черного дерева. Осторожно вынимает ее, проводит кончиком вдоль век и любуется собою в металлическом зеркале. Она и впрямь прелестна. Небрежно накинутая одежда. Два золотых кольца в ушах и двойная гирлянда цветов моро-моро. А какая у нее кожа! О, этот блеск, эта нежность, этот трепет вырванной печени.

Пока ты набиваешь свою утробу Перевод А. Ибрагимова

Пока ты набиваешь свою утробу, все в ожидании — и собака, и кошка, и куры, и даже муравьи.

Пока ты набиваешь свою утробу, вспоминай о том, что говорил в посевную страду, доверяя зерна разрыхленной земле:

— О даритель дождей! Ниспошли в изобилии влагу, чтоб еды хватило на всех. На меня и семью. На птиц в небе и муравьев на земле, на сироту и случайно забредшего путника.

И вот полились дожди, а после их окончания, щедро орошенные росой, зерна дозрели. Птицы склевали не все. Обезьяны, пальмовые крысы, дикобразы пощадили твой урожай. Мольбы твои исполнились. Так не забывай же о голодных, набивая свою утробу.

Ты спишь Перевод А. Ибрагимова

Если ты спишь, стало быть, ты в мире с собою. Если ты спишь, стало быть, у тебя слишком много времени. Если ты спишь, стало быть, сердце твое не обременено заботами. Если ты спишь, значит, дремлет и твоя мысль.

Как смеешь ты спать в час, когда гибнут люди?

— В час, когда узники стонут в оковах?

— В час, когда рыдают сироты и вдовы?

— В час, когда другие, с болью в душе, думают о твоем спасении?

Кто ты? Откуда родом?

За какие грехи бог лишил тебя разума?

МАРОККО

МУХАММЕД АЗИЗ ЛАХБАБИ [205]

205

Мухаммед Азиз Лахбабиродился в 1918 году. Составитель «Антологии арабской и берберской поэзии» (Бленвиль-сюр-Мэр, Франция, 1965). Стихотворение «Эгоцентризм» взято из журнала «Сибирские огни», 1969, № 8; «Феллах» — из сборника «Из африканской лирики»; остальные — из журнала «Иностранная литература», 1970, № 5.

Кто кого создал Перевод М. Кудинова

До чего же мы хрупкие с вами созданья! И хотя для Аллаха, Для Брахмы, Для Бога-отца Люди были венцом мирозданья. Однако какой-нибудь сущий пустяк — Инфузория, жалкий микроб — Без особых усилий Сводит нас в гроб. О боги из бронзы! Творение рук человека! По образу своему и подобию Создавал он вас, боги. Молитесь на человека, Молитесь за человека, Потому что ему вы обязаны многим. О боги из камня! Неустрашимых и сильных, Вас изваял человек, Боязливый и хилый… С высоты пьедесталов своих Вы глядите, как мимо проходят века, И ни время, ни бури Не могут лишить вас величья и силы. Так явите же милость тому, кто вам жизнь даровал, Кто вас создал и, как говорится, поставил на пьедестал. Он, создавший вас, любит цветы — вихри рвут их со злобой, Он боится болезней — разносят их ваши микробы, Дорожит своей жизнью — ее поломать вы способны шутя, Позабыв, что извлек он вас, боги, из небытия. Почитает он вас, очищает от грязи и пыли. Строит пышные храмы, чтоб вы среди роскоши жили, Оживляет и бронзу, и камень, и дерево, чтобы вы плоть обрели И чтобы пылкая вера Пред вами склонялась до самой земли. И, однако, Во власти своих постоянных забот и тревог, Дать вам сердце Создатель ваш так и не смог. По вине человека Бессердечны вы, боги!