Пограничье

Я на секунду задумалась, пытаясь осмыслить произнесенную русалкой фразу, а Дуная убрала с круглого бледного плеча прилипшую прядь волос и продолжила:

— Думать тебе надо, рыбка моя, не о том, что заставляет нового директора бань придумывать эти дивные плакаты, а о том, как ты вообще оказалась в подобной ситуации.

— М-м-м-м…

Ответить мне было нечего, потому что ситуация, действительно, была не самая красивая.

— И это хорошо, что вас нашла именно я, — продолжала бить по больному месту кровожадная Дуная. — А если бы это был кто-то другой? А если бы примчался кто-то из эфоров?

Я вздохнула.

— Это нам повезло, что у них там кого-то убили и именно сегодня ночью… А так бы точно кто-то притащился. Представляю их реакцию на то, что ты выпустила наружу Источник Предков.

— Я не знала! — простонала я в очередной раз.

— Не знала она… — Дуная поднялась на ноги и грозным тоном велела:

— Идем купаться, что-то мне сегодня от жары нехорошо…

В теплом тихом бассейне, к счастью, потолок не был украшен волшебными эльфийскими гусеницами, только классические ветви, едва светящиеся в темноте, да свет луны, проникающий сквозь окна.

Из мужского зала за стеной доносился радостный женский визг, и я поняла, что Дунькины «девочки» во всю учат моих «малышей» плохому. Прямо сейчас. А в следующий момент стало ясно, что смена дислокации не избавила русалку от желания продолжить читать мне морали. И она продолжила.

— Зачем вообще его надо было выпускать на волю? Ты же нашла воду, какая разница, подземная река или наземная. Надо просто вызвать меня. И я бы придумала, как вас достать из ловушки.

Я ничего не ответила, потому что нечего было отвечать, я набрала в легкие побольше воздуха и глубоко-глубоко нырнула, пытаясь убежать, если не от русалки, то хотя бы от собственной глупости.

Когда жизнь поставила меня в ситуацию, при которой был лес, луна, домовой, голый волк и я в одном флаконе, неожиданно включилась мыслительная деятельность. И я вместо того, чтобы предпринимать что-то самой, решила свалить все проблемы на хрупкие Дунькины плечи.

Я опустилась на колени перед колодцем, до краев наполненным водой, опустила в него руки и тихонько позвала:

— Дуная.

Сбоку от меня кто-то хищно клацнул зубами и поинтересовался:

— Это ты сейчас что сделала?

— Вызвала к нам Дуньку…

— Это я понял, — Ларс рычал и даже не думал прикрыться руками, сверкая своей перспективностью на весь лес. — Меня другое волнует. Раньше этого сделать было нельзя?

— Нельзя.

— Почему?

— Потому.

Я злилась на себя тогда, злилась, когда нас нашла Дуная, злилась, когда она отчитывала меня свистящим шепотом за безголовость, злилась, пока мы обильно, поздно и совершенно нездорово ужинали, совмещая ужин с купанием и посещением парилок разного типа.

И когда Дуная снова начала меня отчитывать, я тоже злилась.

Поэтому сейчас я доплыла до дальнего бортика и одним плавным движением выскользнула из бассейна.

— Ну, ладно Источник, — Дуная вынырнула возле меня, шумно отплевываясь. — Всемирный Океан свидетель, рано или поздно это все равно бы случилось. Но, рыбонька, скажи мне честно, ты древний монах-девственник, которого злобные силы поместили в офигенное женское тело в наказание за неведомые грехи?

Тут я едва не свалилась обратно в воду от неожиданности.

— Не паясничай! — потребовала Дуная и вцепилась в мою коленку тонкими длинными пальцами. — Объясни мне лучше, как так получилось, что я нахожу тебя в лесу в компании прелестного голого оборотня, а ты при этом не собираешься раздеваться. Мало того! Я все видела! Ты кутала его плечи в свою юбку! Сонья Ингеборга! Это позор. Я никогда этого не переживу. Эта картина будет являться мне в кошмарных снах многие-многие лета!

Дуная выбралась из бассейна и устроилась рядом со мной, кардинально поменяв тон:

— А если серьезно, то положеньице твое не из лучших… У нас сейчас волчья делегация в гостях. Активно ведут переговоры по урегулированию конфликта. Так что, как понимаешь, одним веером больше, одним меньше… Твоего Гринольва никто и не заметит на фоне общей шерстисто-волосатости…

— Он не мой, — ответила я, до предела расстроенная новостью о том, что и в Речном городе не смогу найти той безопасности, на которую рассчитывала.

— Хорошо бы ему так и остаться не твоим, — Дуная бездумно играла с едва заметной волной, которая словно ласкалась о ее бледную кожу. — Кстати!

Русалка беспардонно ткнула меня пальцем в плечо, аккурат в то место, где раньше был след от зубов моего давно покойного мужа, и невинным голосом поинтересовалась:

— А что это ты нынче без повязки? Что? Твоему родимому пятну больше ничего не угрожает? И где оно, это пятно, причина многолетних сплетен в среде моих подруг?

Я даже не смутилась, только рукой небрежно махнула и нагло заявила:

— Рассосалось.

Я Дуньку очень люблю, но не собираюсь посвящать ее в свои смертельные тайны. Возможно, именно поэтому и не собираюсь.

В мужском зале неразборчивый юношеский басок произнес что-то, приведшее к всплеску веселого визга, и я нырнула с бортика, чтобы скрыться от пронзительного русалкиного взгляда.

А когда вынырнула, с удивлением обнаружила, что мы с Дунькой больше не одни в женском зале.

На пришедшей было форменное платье горничной и аккуратный белый чепчик на голове. Девушка о чем-то шептала Дунае, и выражение лица у нее при этом было совершенно несчастное и, я бы даже сказала, трагическое.

Широкими махами загребая воду, я поплыла в их направлении, проклиная акустику, свойственную всем бассейнам. Разобрать хоть слово из громкого шепота горничной было совершенно невозможно даже с моим слухом. Когда же я вцепилась в край бортика, девушка только кивнула, вежливо поздоровалась со мной, обозвав меня благородной сигой, после чего убежала, придерживая длинные юбки одной рукой.

— Что-то случилось? — спросила я у Дуньки, уверенная, что обязательно случилось, и, несомненно, по моей вине.