Пограничье

— Ты бы так и сделал, я уверен. Если бы смог.

Глаза с жадностью следили за двигающимся в приступе старческого смеха горлом. Казалось бы, что может быть проще? Вонзить зубы с двух сторон от синей жилки и насладиться настоящей теплой кровью умирающего. Сладкой до головокружения...

— Глазюки свои сверни, а то слюной захлебнешься, — хохотнул издевательски, следя всепонимающим взглядом за тем, как вер дергает кадыком, представляя, какова на вкус кровь несостоявшейся жертвы.

— Не советовал бы нарываться так откровенно, — предупредил оборотень. — Иногда я просто не могу сдержаться от агрессии. И снова пострадаем оба.

Человек вздохнул.

От столкновения с эти зверем он действительно мог пострадать. Не сильно, но болезненно. Родовая магия, зараза, не позволяла причинить этому существу боль без ущерба для себя.

— Я же предупредил тебя о девчонке, — вкрадчивым голосом проговорил человек и зашел сбоку, чтобы, в случае чего, было легче напасть.

— И я внял твоему предупреждению, — ответил оборотень, из последних сил сдерживаясь от обращения. Сильная кровь не терпела такого тона, она взрывалась красной пеленой в глазах, требуя вызова и утверждения своих прав. В конце концов, это именно он нашел маленькое сокровище! Именно он имеет право пользоваться замечательной самочкой тогда, когда захочется, не ожидая позволения от разных...

— Видимо, плохо внял...

Вер был на целую голову выше говорившего человека, но когда тот посмотрел на него тяжелым взглядом, захотелось поджать хвост и спрятать кончик морды под передними лапами, распластавшись пузом по земле.

— Видимо, мне стоит напомнить тебе, почему именно я занимаю ведущую позицию в нашем маленьком тандеме.

— Не надо... — оборотень проклял себя за слабость в голосе, за страх, холодной змеей заползший за воротник, за сердце, пропустившее удар, и за дрожь под коленками. — Я помню...

— Ну, конечно, ты помнишь, — человек вкрадчиво улыбнулся и вздохнул с деланным сожалением, — но, как любила говорить моя бабушка, повторение — мать учения.

Аккуратная, прямо-таки женская ладонь легла на широкую грудь в мокрой рубашке, темные глаза с любопытством впились в искаженное мукой ожидания лицо, кончик языка скользнул по обесцвеченным старостью губам.

— Я все еще не привыкну к силе в моих руках, — пробормотал человек, с удивлением глядя на то, как тело огромного волка скручивает в ужасных судорогах. — Это так странно, что именно я сам стал достойным... Удивительно просто.

Оборотень его не слушал, да и не слышал, наверное: он из последних сил старался сдержать рвущийся из горла крик, надеясь, что этот урок окажется коротким. Впрочем, и его волк готов был выдержать. Ему было что терять. Что же касается маленького сокровища, ну что ж... Он подождет, самочка все равно никуда от него не денется. Им луной было предначертано быть вместе.

А предначертанная луной самочка тем временем, ничего не подозревая, шла вдоль стены, за которой происходили упомянутые события. Она пока и знать не знала о существовании именного этого оборотня, а окажись она случайно в маленьком садике, где ленивые карпы лениво клевали ветви плакучих ив, она, скорей всего, и не заметила бы сразу мокрого, стонущего от боли волка, потому что ее внимание целиком было бы приковано к человеку, склонившемуся над поверженным оборотнем с выражением пытливого интереса на немолодом лице.

Этот человек был связан для нее с другим местом, ему совершенно точно нечего было делать в Речном городе ночью, в компании дико сверкающего глазами вера. И может быть, если бы самочка все-таки не прошла мимо спрятанной в ветвях пышных кустов калитки, скользнув по ней равнодушным взглядом, она бы увидела, что на самом деле представляет из себя человек, которого она так опрометчиво считала безопасным для себя.

А человек устал. Он вдруг почувствовал как каждый долгий прожитый им день тяжелым грузом лег на немолодые уже плечи, вздохнул, вспоминая, сколько ему пришлось побегать, сколько энергии потратить, открывая и закрывая мгновенные переходы, да и после опрометчиво затеянного урока перед глазами плясали светящиеся мушки и болезненно ломило в висках, а ведь надо было еще вернуться домой...

— Ну, хватит на сегодня, — проворчал он, прерывая контакт с тем, кто считал себя самым мощным среди живущих волком. — Хорошего понемножку... К девчонке на пушечный выстрел не подходи. Это понятно?

— Понятно, — не поднимаясь с земли, ответил поверженный вер.

— Морока твоего пришлось убрать, вызови другую, кто там у них по старшинству должен быть?.. И очень прошу тебя, — человек вытер кончик лакированной туфли о куртку лежащего, бесцеремонно толкнув того в бок ногой, — не вынуждай меня делать за тебя твою работу.

— Я понял, да...

— Вот и умничка. Ну, будь здоров, — человек в последний раз разорвал пространство, и оборотня на миг окутал запах свежих булочек с яблоком и корицей и сосновый аромат древнего леса. — Следующая встреча по графику. И чтоб без самодеятельности. Никаких больше случайных смертей! И я сейчас говорю не об Анжеле...

А потом дыра захлопнулась, и человек уже не слышал злобного рычания и несдержанного мата. Оборотень понял, на кого был сделан намек. На эльфа, которым он полакомился несколько дней назад. Проклятье, старик просто вездесущ. От него просто невозможно что-то скрыть!..

Волк с отвращением посмотрел на мокрую и полностью испорченную одежду и поспешил в дом. Об этой проблеме он подумает позже, когда она станет актуальной. Сейчас же на повестке дня стояло совсем другое.

Старший эфор Истров, который довел впечатлительную Дунькину горничную до истерики, был довольно мил. Я бы даже сказала, очарователен. Он восторженно улыбался, рассматривая меня. Я даже могла его понять, потому что от выданной Дунькой одежды невозможно было оторвать глаз. Простое черное платье сидело на мне узким футляром, а красная шаль на плечах привлекала мужские взоры не к плечам и обнаженной шее, как было задумано модельером, а к тому, что ниже означенной шеи находилось. В общем, пялились на меня все. И это по какой-то непонятной причине не вызывало больше приступов внезапного отвращения и тошноты, а в некотором роде было даже приятно.

Старший эфор Истров не перестал улыбаться даже после того, как я искренне призналась, что это по моей вине запечатанный Источник теперь открыт.

— Ох, это такая мелочь, милая, очаровательная шона... Такая ерунда.

— Странно, — я поймала смеющийся Дунькин взгляд и с удивленным видом произнесла:

— Мне дали понять, что это ужасная беда... Что моя подруга может из-за этого реально пострадать... Говорят, ее даже могут арестовать за саботаж...

Я дотронулась кончиками пальцев до локтя улыбающегося сига и для убедительности еще шире распахнула глаза, краем уха поймав одобрительное русалкино ворчание. Ох, боюсь, она не только на моих подопечных плохо влияет...