Похмелье. Головокружительная охота за лекарством от болезни, в которой виноваты мы сами

Само собой, это вопрос риторический, но задаюсь им не я один. К примеру, Дин Ирвин отправился в спа после ночи обильных возлияний и потом написал для веб-сайта CNN статью под названием «Массаж, который испортил все»: «Первые 12 часов я был расслаблен и умиротворен, но потом вдруг почувствовал себя отвратительно. У меня началась пульсирующая головная боль, все тело ныло, меня бросало то в жар и пот, то в озноб и дрожь». Подобные симптомы, по мнению его массажиста, говорят о том, что массаж обеспечивает очищение организма, «заставляя ваше тело выводить токсины из кровеносной системы через потоотделение и лимфатическую систему». В ответ Ирвин выдвигает весьма разумную гипотезу: глубокий внутримышечный массаж «высвобождает уйму токсинов, дотоле надежно изолированных и не причинявших мне особого беспокойства».

В свою очередь автор научных публикаций, в прошлом профессиональный массажист, Пол Ингрэм предполагает, что на самом деле происходит нечто более вредное и опасное: интенсивный массаж не просто высвобождает существующие токсины, но и способствует их выработке в организме. В статье под названием «Отравление массажем» Ингрэм выдвигает предположение, что подобные процедуры могут фактически привести к легкой форме рабдомиолиза, некроза скелетных мышц. Эта патология, по сути, не что иное, как токсический шок (такое часто наблюдается у жертв автомобильных катастроф и землетрясений) при разрушении мышечных тканей, в результате которого клеточные структуры попадают в кровь. В зависимости от степени тяжести последствия могут быть любыми, от симптомов гриппа до мышечных спазмов и ощущения, будто тебя заживо погребли в кипящей лаве.

Учитывая все вышесказанное, вынужден предположить, что глубокий внутримышечный массаж, вне зависимости от того, насколько он «избавляет от токсинов», не лучший вариант исцеления от похмелья и может превратить спа в Восточных Альпах в эпицентр verschlimmbessern: храм баварского стремления сильно улучшить жизнь, сделав ее невыносимой.

Там за вулканами (и дальше в Альпы)

Я продлил пребывание в чистилище доктора Сьюза [142] до тех пор, пока ко мне не вернулась способность передвигаться. Затем я сел за руль и поехал дальше в горы.

142

Псевдоним детского писателя и художника Теодора Гайсела (1904–1991), автора книг «Кот в шляпе» и «Как Гринч украл Рождество».

Ведь конечный пункт назначения и цель, ради которой я сюда отправился, – это Октоберфест, и в особенности его «Похмельная лечебница»: гигантский палаточный городок на окраине Мюнхена, построенный в стиле военно-полевого госпиталя и посвященный бодуну. Прибывших со всего света свозят сюда отдохнуть и потусить, выпить и еще налить, а перебравших показушно берут под опеку помощники в сексапильных костюмах докторов и медсестер. Вот уже несколько месяцев я планирую этот визит вместе с интендантом госпиталя, который предложил мне повсеместный доступ плюс личную пресс-палатку – от меня требуется только осилить дорогу.

До Октоберфеста остается еще целая неделя, а с того момента, как я забронировал билеты, многое пошло наперекосяк, хотя я все еще стараюсь придерживаться плана. Мне не раз доводилось слышать истории из Старого Света про горное средство борьбы с похмельем, когда тебя сперва кипятят в гробу, а затем хоронят в сене. За этим я и еду. И так случилось, что на пути к той самой вершине оказался Престольный праздник в Альтаусзее – старинный ежегодный питейный фестиваль, успевший обрасти массой небылиц. По всем приметам посещение именно такого мероприятия гарантирует необходимое похмелье. Поскольку все гостиницы в Альтаусзее были переполнены, мне ничего не оставалось, как остановиться в следующем городке – Грундлзее.

Дорога туда обычно занимает не более двух часов. Но со всех сторон меня окружали Альпы, машина была родом из Хорватии и без навигации, а я имею привычку выбирать самую непопулярную дорогу (не только для побега из вулканического чистилища). Так что путь занял куда больше времени.

Когда я добрался-таки до своего номера, его нелепый романтизм вызвал у меня настоящую физическую боль: люкс открытой планировки, кухня перетекает в обеденную зону, рядом джакузи, потом диваны, кровать и огромные французские двери, за которыми открывается потрясающий вид на озеро. На противоположном берегу – замок со сторожевыми башнями, напоминающими сложенные крылья. Я откупорил бутыль дармового шампанского и постарался сконцентрироваться на похмелье, а не на сбежавших от меня девушках.

Спа подо мной тянется до самого пирса, так что из сауны можно выскользнуть прямиком в прохладную воду чистейшего озера. Но еще занимательнее в рамках темы альпийского похмелья оказались владельцы гостиницы. Seehotel принадлежит австрийским производителям самого продаваемого энергетического напитка в истории, так что половину мини-бара занимает алкоголь, а другую – Red Bull.

Чтобы не садиться за руль после алкогольного фестиваля, я решил пройтись пешком от города и озера Грундлзее до города, озера и фестиваля в Альтаусзее, делов-то – перевалить через один горный хребет.

«Если вы должны идти пешком, вы должны обходить горы вокруг, – сказал управляющий отелем, вручая мне карту и указывая путь. – Это займет два часа. Или два и половину…»

Спустя два с половиной часа я в глухой лесной чаще, на крутом склоне горы, и, кажется, я тут уже очень давно. Превозмогая себя, я взбираюсь к очередному повороту и замираю как вкопанный, чудом удержав равновесие в каком-нибудь шаге от края утеса, на самой вершине скалы.

Озеро и город Альтаусзее остались километром ниже. Переведя дыхание, я делаю шаг назад, подальше от края утеса, и вижу ближайшую смотровую башню. Осторожно забираюсь на нее и осматриваюсь. Город, из которого я шел, виднеется приблизительно на том же расстоянии, что и тот, в который я направляюсь. Вероятно, я не там повернул и вместо того, чтобы обойти гору кругом, полез вверх. Если бы здесь нашлось средство, способное окрылять…

Еще несколько часов слепого карабканья по неизменному краю утеса, и вот уже вокруг начинают сгущаться сумерки. Откуда-то издалека доносятся звуки фестиваля, но добраться до него у меня так и не получается. Поскальзываясь и спотыкаясь, я продираюсь сквозь заросли, лечу вниз по склонам и утесам, пока в конце концов, весь ободранный, насквозь мокрый от пота, с выпученными глазами, не выбираюсь из леса. И вот я у подножия горы, на берегу озера, но – не на том берегу. Я вижу город Альтаусзее, я слышу пение людей, но поют они на другом конце озера.

Я смотрел на тот берег, прикидывая варианты, но потом растущая, доселе затаившаяся глубоко внутри жажда пива не оставила мне выбора. Сбросив одежду, я запихиваю ее в рюкзак, а затем, полностью обнаженный, с рюкзаком за спиной, ступаю в темные воды озера и плыву. С противоположного берега меня озаряют вспышки света, разносится эхо.

Наконец, через шесть часов после выхода из Грундлзее и каких-нибудь десять часов после бегства из чистилища в Бад-Блумау, я выбираюсь из воды, напяливаю мокрую одежду, с трудом пересекаю поле и оказываюсь перед гигантским, сияющим входом. Внутри – другой мир: сотни золотоволосых людей в ледерхозе [143] и дирндлях [144] толпятся вокруг огромных столов, чокаются увесистыми кружками и подпевают духовому оркестру, выдающему «умпа-умпа».

143

Lederhose (нем. «кожаные штаны» от Leder «кожа» и Hose «штаны») – короткие кожаные штаны, национальная одежда баварцев и тирольцев.

144

Дирндль (нем. Dirndl, бав. Diandl) – женский национальный костюм немецкоговорящих альпийских регионов, включающий в себя блузку с корсажем, пышную юбку и традиционный фартук.

В воздухе стоит запах пива, пота, сена, колбасок братвурст, меда и тыквы. Этот гигантский питейный зал, куда битком набился австрийский стар и млад, каждый год возводится заново силами местной добровольной пожарной команды. И все же он кажется вечным артефактом героической древности: как будто дурной вкус и сотовые телефоны внезапно оказались verboten [145] .

Единственное, что не соответствует старосветскому баварству, – палатка Red Bull, установленная прямо напротив пивного зала, и беспрерывный поток людей между ними.

145

Запрещены (нем.).