Пока горят поля

– Иммануил Собо, - представился негр и потянулся к Басиной ручке - Бася тут же с готовностью расстегнула хлястик своей автомобильной перчатки:

– Вот прям Собо? Как дух французского генерала?
– уточнила она.

– Он самый, - подтвердил Има, - Ваш покорный слуга родом с Гаити...

– Везет! У меня есть подруга по фамилии Сайко, - вспомнила Бася, - и я готова вот прямо сейчас выйти за нее и взять ее фамилию.

– Попрошу в дом, - Има распахнул дверь, обитую дерматином, словно стеганым одеялом, - Соседей фраппирует наша необычная внешность.

– И фрустрирует?
– уточнил Кузьма.

– По утрам - и фрустрирует, - подтвердил Има.

В доме было натоплено и пахло животными. В прихожей собралась, наверное, вся обувь обитателей, от легкомысленной летней до валенок и обрезанных по щиколотку резиновых сапог.

– Не разувайтесь, - разрешил Има.

Троица проследовала в комнату, людьми простодушными именуемую "зал". Перед телевизором с двурогой антенной, в кресле, на фоне ковра сидела старушка-цыганка и вязала салфетку. Бася поздоровалась - молчание было ей ответом.

– Не слышит, - пояснил Има.

Кузя сделал танцующее, змеиное движение, подняв руки и разом хрустнув всеми, наверное, суставами, и текуче шагнул к ковру за спиной старушки.

– Можно, я не пойду?
– попросила Бася.

– Базиль, вы омерзительный сноб, - Кузя приподнял край ковра и скользнул в неприметную - как в каморке папы Карло - дверцу. Из-за дверцы повеяло уксусным духом.

– Я не пойду, - повторила Бася. Има удивленно поднял пронзенные пирсингом брови и сделал приглашающий жест:

– Подождем на кухне. Не стоит смущать покой Натальи Марковны, - он кивнул старушке, и старушка отсалютовала вязальным крючком.

На кухне вокруг стола стояли три офисных стула, Бася села на один и как следует раскрутилась.

– Ваша выдержка потрясает. Практикуете бусидо?
– спросил Има Собо, - Дух отваги и самоотречения?

– Дух трезвого вождения и разумной осмотрительности, - отвечала Бася, - не в моей манере обдолбаться и кататься.

– Вы все-таки настоящий буши, Базиль, - с уважением проговорил Има, - из этого дома трезвыми уезжают только водители такси, да и то не все.

– Тут как с собакой - нужно сразу определить, кто в доме хозяин, - Бася продолжала крутиться на стуле, и раскрутила его уже на значительную высоту, - Еще не хватало подчиняться отраве. Наркотики нужны, чтобы усмирять мою психопатию.

– Эпилептоидную? Истероидную?

– Шизоидную - раздвоение личности, ложная память, человек в бежевых перчатках за моей спиной... Вы здорово говорите по-русски, как научились?

– Всегда умел, папа русский. Писал работу о подводных течениях Карибского моря.

– Это его дача?

– Это дача цыган Михаев, а я поговорю с вами и вызову себе такси. У меня квартира на Университете.

– Вот еж! А мы на Спортивной. Могу подбросить. Услуга "трезвый водитель".

– Премного обязан, - Има поклонился, витиевато взмахнув перуанской ушанкой, как шляпой времен Регентства, и дреды его спирально восстали, - Вы меня здорово выручите.

На кухню, пошатываясь, ввалился принц Кузьма - его глаза с булавочными зрачками сияли, как сапфиры.

– Отвезем Иму?
– утвердительно произнесла Бася.

– Я сам хотел предложить, - Кузя закурил, не сразу попав огнем в сигарету, - Имаш, ты с нами? Стартуем?

Бася скрутила стул на понижение, поставила ноги в армейских ботинках на пол:

– Стартуем.

В машине Кузя вольготно разлегся на заднем сиденье, Има сел вперед, Бася - за руль. Машина запыхтела, из трубы повалил белый пар.

– Проблемы с двигателем, - констатировал Има, - А где у вас приемник?

– Хочешь музыку?
– уточнила Бася.

– Было бы неплохо.

Бася откашлялась и с выражением запела:

На глазах у детей съели коня

Злые татары в шапках киргизских...

– О, Базиль, не надо!
– манерно взмолился Кузьма, - Меня укачает...

Но Бася была неумолима:

Средь сучьев из леса сиротливо стучит

По стволам деревянным птица тупая.

Имя ей Дятл и стуки его

Заглушают рыдания детских глаз.

Дети хоронят останки коня,

Там лишь кишки и шкура его...

Има приоткрыл окно, вытряхнул трубку и начал басовито подпевать:

Дети хоронят коня

Дети хоронят коня...

Машина вырвалась на шоссе и покатилась в крайнем ряду, где автобусы - на большее не было сил. Бася свободной от руля рукой вытащила из своих рожек шпильки, тряхнула головой - тонкие белые косички разлились по ее плечам:

– Железо в голове - это очень вредно.

– Имаш, ты видел фильм "Тацуо - железный человек"?
– спросил, валяясь, Кузьма. Он похож был на геральдическое животное - глаза горели, кудри разметались, как львиная грива.

– Мужик бреется перед зеркалом и видит, что из лица у него торчит проволочка, - рассказала Бася, - он тянет за проволочку, и получается как у женщин с колготами - все лицо по пизде...

– Не подсказывай, - Кузя игриво дернул ее за косички, - Так видел?

– Увы, - вздохнул Има, - Как говорят французы - helas. Но - мечтаю увидеть.

– За чем же дело стало?
– развеселился Кузьма, - Поехали к нам, вместе посмотрим.

– Мы вчера не досмотрели - уснули, - призналась Бася, - у меня вообще беда с модными фильмами. Три раза смотрела "Отсчет утопленников" и три раза засыпала на одном и том же месте. А "Зет - два нуля" без амфетаминов вообще никак.

– Но под амфетаминами - он же будет смотреться как кошмар?
– удивился Има.

– Тю, тоже мне кошмар, - ответно удивилась Бася, - вот "Цирк уродов" - это кошмар. А Гринуэй веселенький.

– Вы оба омерзительные снобы, - умиленно произнес Кузьма.

– Не все же какашки обсуждать, хочется и про Гринуэя, - проговорила задумчиво Бася, встраиваясь в чудовищную пробку на въезде в город.

– Так в машине что, нет приемника?
– уточнил Има.

– Нет, - отвечала Бася, перестраиваясь под гневный рев сигналов, - Я за него пою.