Покер на костях

И то, что его чуть не посадили из-за этой книги, обвинив в шпионаже и террористической деятельности, его не волновало. И мое мнение его тоже волновало только постольку поскольку. А вот меня мое мнение волновало сильно.

Мое мнение требовало, чтобы я послал Жовнера с опасным проектом на фиг. Требовало категорично. Просто с ножом к горлу приставало ко мне мое мнение. Не лезь. И я почти был согласен со своим мнением, но выполз на свет червь сомнения и стал меня точить.

А почему это нет? Ты хотя бы выслушай предложение.

– Ну, как? – спросил Толик.

– Не знаю. Я набросал несколько сценариев войны, как мы договаривались. Можешь глянуть…

– Гляну, обязательно гляну. Только вот одно но…

– Что именно?

– Война – это круто. Только вот этот тип Иванов не войну ведь хотел организовать. Или войну?

– А я откуда знаю? У него и спроси.

– Вот. У него не спросишь. Он, как я понял, самоубийством покончил. И я так понял, что выкопал он чего-то такое, что все перепугались. Или рядом совсем был. Сечешь?

– Нет.

– Сам подумай, как один мужик, даже самый умный, может устроить заваруху? Войну между Россией и нами? Как? Значит, секрет какой-то есть. Вот и переполошились все наверху. Понял? Секрет.

– Страшная военная тайна.

– Не знаю, может и страшная. Только многие испугались.

– И что ты предлагаешь?

– А что, если мы об этом книгу напишем? Прикинь, самый крутой террорист за всю историю. Человек, испугавший Россию. Как?

Что-то у него в глазах блеснуло. Я не успел ни распознать, ни испугаться. Не безумие вроде, но какое-то увлечение. Что-то такое большое, что заставляло биться его сердце чаще, а у меня вызвало дрожь в руках.

– Как? – повторил Жовнер.

– Не знаю…

– Чего там знать?

– Понимаешь, когда тебя крутили по этому делу, ко мне пришли и сказали, что на этот раз они меня отмазали, но больше я не являюсь исключительным. Теперь, если кто из тех, что в погонах на меня обидится, хреново мне будет, – я сказал это, стараясь не глядеть ему в глаза.

– Боишься? – сразу, без паузы спросил он.

Я усмехнулся.

– Мы ж не будем бомб взрывать. Только книгу…

– Ты хочешь вычислить, как можно победить Россию вместе с Украиной силами одного человека и думаешь, что этого никто не заметит?

– Когда заметит – поздно будет.

– Для кого?

Теперь промолчал Жовнер. Я поглядел на часы, висевшие над баром:

– Извини, мне пора.

– Ага, – кивнул Жовнер, потом оживился, – на тебе еще визитку, сбрось мне на мейл свои сценарии. Лады?

– Лады, – согласился я.

– И еще, – Жовнер поднял указательный палец, – я останусь тут переночевать. Ты в каком номере?

– Триста двенадцатом.

– Вечером я зайду, ты пока подумай. Прикинь. Если не надумаешь – жаль, но я пойму. Лады?

– Лады.

– И последнее, – Жовнер полез в карман, – мы с тобой когда говорили в гостинице, не помнишь?

– В конце октября.

– Я тебе заплатил бабки за месяц…

– И еще за один, в счет гонорара, – мертвым голосом сказал я.

Вот сейчас он просто скажет, что раз я гонорара не получу, то мне нужно вернуть эти триста баксов.

– Сейчас у нас середина января, – Жовнер разговаривал сам с собой, – значит, октябрь, ноябрь, декабрь, январь. Минус октябрь. Девятьсот баксов получается.

Кровь бросилась мне в лицо. Мне захотелось встать и выйти, но я не мог. Я физически не мог заставить себя подняться, я как загипнотизированный следил за его руками.

Одна сотня, две, три, четыре, шесть, девять.

– Держи, это зарплата за прошлые месяцы.

– Я…

– Ни хрена, – оборвал меня Жовнер, – я не прекратил договор – должен заплатить. Тебя мои проблемы не касаются. Въехал?

– Въехал.

– Часиков в десять я загляну к тебе, может, ты чего и решишь.

Я встал из-за стола, скомкал деньги и засунув их себе в карман. Снова та же дилемма? Браться за работу ради денег, или не браться? Браться или нет?

Совать голову в петлю?

Что мне при последней встрече говорил Михаил?

«Вы больше не исключительный. С вас снята защита.»

Сволочи. А почему это, собственно, я был исключительным? Только из-за того, что у меня была защита? С каких это пор я должен ждать, чтобы меня защитили. Я ведь всегда гордился тем, что мне никто не помогал, что нет у меня крыши. И я так спокойно согласился с тем, что отныне я должен быть ниже травы и тише воды.

Или я только затаился? Мне нужен был только повод?

– Ты о чем думаешь? – спросил подошедший Ходотов.

– Уже ни о чем, – сказал, я, – уже все придумано.

15 января 2000 года, суббота, 20-00, Москва.

– Я, наконец, получил прямой приказ, найти Михаила. Лучше живым Мне так и сказали, лучше живым, – сказал Виктор Николаевич.

– Почему такая паника?

– Это не паника, Игорь, это политика. Теперь и у нас начались гонки. Хотя, надо отдать должное президенту, начались они нетривиально.

– Полагаешь, президент сам решил?

– Ты у меня спрашиваешь? Мы сейчас в загоне. Нас сейчас прижимают. Мы провинились. И у нас теперь одна твердая задача – бороться с чеченским терроризмом. И мы боремся.

– Сосновский больше не появлялся?

– Ни боже мой. Теперь он будет меня сторониться изо всех сил. Ему теперь нужно быть лояльным к и.о. Даже Гоппе и тот отрабатывает деньги чеченцев осторожно, сквозь зубы.

– Витя, – Игорь Петрович потер подбородок, – ты что, действительно считаешь, что Мазаев и был Врагом?

– А кого-нибудь это интересует? Вся операция полностью выведена из-под моего контроля. Нам разрешили вычистить конюшни, а теперь… Теперь у нас более конкретные задачи. Более понятные и более конкретные.

Мне уже никогда не простят того, что я проморгал возле себя Михаила, а еще больше то, что вычислив его, я все-таки дал ему возможность действовать самостоятельно. Ладно, – Виктор Николаевич встал с кресла, – пора нам по домам.

– Тебя подвезти? – спросил Игорь Петрович.