Покер на костях
Шрифт:
– На четыре лапы.
– Вот именно. И потому всегда остается целой.
– Всегда, если не с очень большой высоты упала, – Алексеев пошел к самолету.
«Если не с очень большой высоты», – произнес Виктор Николаевич, глядя ему вслед.
Глава 6.
Январь в Крыму выдался снежный. Мягко говоря. И морозный. Мы вывалились из поезда и обнаружили, что
Мы – это наша дружная команда по игре «Что? Где? Когда?» и еще одна братская команда из Города, прибыли в Крым для того, чтобы принять участие в очередном туре Кубка Украины и были слегка разочарованы. В прошлом году, в это же время, мы покупали в Ялте подснежники.
В этом году на перевале лежали сугробы, а за перевалом творилось вообще что-то невообразимое. Ветер, дождь, снег, снова дождь, потом дождь со снегом, а потом все заново. Кто-то пустил слух, что от трассы можно пешком добраться до пансионата «Прибрежный» и мы, что самое примечательное, поверили. В результате мы почти два часа плутали среди кактусов, присыпанных снегом, с завистью глядя на микроавтобусы, в которых проезжали более разумные команды. Возле самого пансионата нам начали встречаться микроавтобусы с командами уже едущими на экскурсию в Ялту.
Поездка для меня вообще выдалась стремная. Во-первых и во-вторых, и в-третьих, у меня хватило денег только на билеты в Крым и обратно и на продукты для питания. Ночевать я предполагал на полу в чьем-нибудь номере, на прихваченном с собой каремате и спальном мешке.
Выбор пола для ночевки у меня был небольшой – Пелипейченко сразу же заявил, что жить будет в одноместном номере. Катерина тоже собралась спать в одноместном, но по другой причине – муж потребовал, чтобы никто не смел ночевать в ее номере. Муж Катерины – это ее муж, и с ним спорить не приходилось.
Кулинич с супругой, в целях экономии, спали вдвоем на одной одинарной кровати, оставались Брукман и Ходотов. Номер на всех был снят трехместный. И мне предстояло спать между кроватями более обеспеченных соратников.
Окна в комнате были большие, от пола до потолка, батареи не топились, или почти не топились, за окном мел снег, а по полу гуляли сквозняки, с которыми мне и предстояло всю ночь сражаться.
Мы перекусили с дороги бутербродами и пирогом, принесенным прямо к поезду одной из подруг Пелипейченко. Разговоров хватило до самого Симферополя. Олег не возражал. Свой успех у женщин он переносило стойко и терпеливо сносил наши подколки.
Пьющая часть команды согрелась водкой, а не пьющая дождалась, когда закипит вода в захваченной хозяйственным Пелипейченко кофейнике.
– А вы знаете, – сообщила Катерина, – что оказывается, в одноместном номере стоит по две кровати. Только селят там по одному?
– Серьезно? – насторожился я.
Пелипейченко тактично покашлял.
– Если бы мне не запретил муж, – сказала Катерина, – я бы разрешила тебе спать у меня в номере, но он сказал – кто угодно, только не Заренко.
– Это
почти комплимент, – гордо сказал я.– Кто угодно? – Переспросил Ходотов, – а я не подхожу под эту категорию.
– Ну, Саша, конечно, нет! Ты у нас не кто угодно. Ты у нас ого-го! Ты у нас Саша Ходотов, – закричали мы наперебой, – и будешь, зараза, спать в своем номере.
– И я буду спать вместе со всеми, – напомнил я, – на полу. Простужусь, заболею и умру. Прямо у вас на глазах.
– Это ж куда мы столько мертвого Заренко денем? – печально спросил Брукман.
– Как куда? – включилась в разговор Лена, жена нашего капитана, формально играющая в команде Донецка, но мужественно переносящая все тяготы общения с нашей командой, – На балкон, чтобы не завонялся.
Команда принялась обсуждать этот вариант, прикидывая, сколько я пролежу на балконе, как они меня будут туда перетаскивать, с моими габаритами и весом.
– Добрые вы, – сказал я и попытался перевести стрелки на Брукмана, который как раз ел. – Вон лучше Брукмана на балкон вынесите, он легче.
– Легче, – согласился Ходотов, – а жратвы сколько сэкономим…
– Боря, перестань есть, – попросила Катя.
– Свободна, селянка, – цитатой ответил Брукман, – не видишь, играю.
В комнату заглянуло девичье лицо, что-то прощебетало и исчезло. Все посмотрели на Пелипейченко.
– Я сейчас, – сказал Олег и направился к двери.
– Прямо сейчас! Он это будет делать прямо сейчас! – закричал я.
– Олеженька у нас сейчас причешется перед зеркалом… – начал Ходотов.
– И будет красивым, просто как киноартист, – закончил я.
– А вы в мультфильмах не снимались? – опять цитатой поинтересовался Брукман
И мы заржали.
За это я нашу команду и люблю. Мне в ней легко. До тех пока мы не начинаем выяснять, из-за кого опять не взяли вопрос.
– Пойду и я пройдусь, – сказал Брукман, – грубые вы.
– А сам-то, а сам…
– Опять в другую команду пойдешь, – сказал Ходотов, – а как же верность нашей?
– Присягал я на вашу верность! – и Брукман покинул номер.
– Кто следующий? – Спросил я.
– Мне нужно сходить в штабной номер, – вспомнил Кулинич, а Лена отправилась в расположение донецкой команды, в которой начинала играть еще в девичестве и продолжала это делать, выйдя замуж за Кулинича и переехав в Город.
Катерина ушла в свой номер купаться.
– Что будем делать? – спросил я Ходотова.
– Ни малейшего понятия, полежу, почитаю, наверное.
– Тогда я пойду пройдусь.
– Иди-иди.
И я пошел.
Мимо мелькали знакомые и не очень знакомые лица, с некоторыми я просто вежливо здоровался, а с некоторыми обменивался последними новостями или анекдотами.
Кто-то из одесситов увидев меня, остановился и почесал в затылке:
– Ты приехал?
– А что, не похоже?
– Тебя минут десять назад искал кто-то у регистратуры, ему сказали, что ты не прописывался в гостинице.
– Я без прописки, на полу. А кто искал?
– Мужик какой-то. Спустись в вестибюль, посмотри.