Политико-правовые взгляды западников в России в XIX веке: взаимосвязь политической идеологии и правопонимания

Любой исследователь политико-правовой проблематики России времен середины XIX века не может не отдать дань должного уважения имени достойного ученого и человека, просветителя и общественного деятеля, сыгравшего значительную роль в становлении и развитии русского общественного сознания второй трети XIX века, Тимофея Николаевича Грановского.

Сразу следует отметить, что Грановский был классическим примером сторонника западнической либеральной ориентации.

Мировоззрение Грановского носит ярко выраженный просветительский характер. Можно даже сказать, что именно в Грановском просветительство в России нашло своего самого яркого выразителя. Это был мощный и, судя по всему, практически последний аккорд просветительской мысли в России. С определенной долей уверенности, можно также утверждать, что именно в рамках просветительского мышления начинают проявляться те концептуальные положения, которые со временем все более и более явственно будут свидетельствовать о появлении русского либерализма. Об этом прямо пишет З.А. Каменский: «Из просвещения выходит и еще одно направление русской общественной мысли, которое, правда, в эти годы проходит стадию формирования и определенно заявит о себе лишь в пореформенную эпоху. Это так называемый либерализм»⁴². С этим высказыванием нельзя не согласиться.

Особо важную роль в политико-правовых процессах Грановский отводил личностному началу. Этот вопрос не представлял для него лишь сугубо академической проблемы. Он вошел в плоть и кровь его сочинений, он отражал личную позицию русского мыслителя. Можно также вспомнит тот пафос, с которым он говорит о появлении личности в средневековой Европе, о заявлении ею своих прав, о ее борьбе за эти права, а это уже один из главнейших исходных пунктов, своеобразная стартовая позиция для перехода к либеральному образу мыслей.

И все же главным, основным и определяющим моментом, который позволяет нам говорить о Грановском как о провозвестнике либерализма в России, даже как о человеке внутренне проникнутом либеральным духом, – было его резкое отрицание радикализма и как логическое следствие – его размежевание с радикальными настроениями в среде западничества. Конечно, здесь большую роль сыграло его душевное неприятие любого насильственного действия, это очень хорошо видно по его историческим работам. Причем для него насилие было неприемлемо в любом его проявлении, будь это революционное выступление масс или какое-либо государственное действие, носящее такой характер.

Но дело не только в этом. Для Грановского антирадикальная позиция – это не только отрицание конкретных насильственных действий и неприятие определенных крайних точек зрения. Это для него также и вполне осмысленное и осознанное отношение к миру. И здесь очень важно, что отвергая радикализм левый, Грановский столь же недвусмысленно отрицает и радикализм правый, реакционный.

Антирадикальные настроения Грановского особенно ярко проявились в революционном 1848 году. И здесь мы уже невольно переходим к еще одному фактору, так же сближающему Грановского с западническим либеральным мировоззрением. Речь идет о его негативном отношении к социализму. В свое время П.В. Струве писал: «Нисколько не удивительно, что западник и историк Грановский не мог сочувствовать «разрушению» западноевропейской цивилизации. Современный читатель, пожалуй, удивится, что Грановский серьезно боялся такого вздора. Но дело в том, что в 40-х годах вздорность толков о «разрушении» цивилизации далеко не была так ясна, как теперь. Упрек Грановского, обращенный к социализму, что он оставляет поле политики, также был справедлив»⁴³.

Описывая ситуацию 1848 года, Чичерин указывает, что в то время «Грановский, как истинный историк, воспользовался развертывающейся перед его глазами картиною, чтобы окончательно выработать в себе трезвый и правильный взгляд на политическое развитие народов, взгляд равно далекий и от радикальной нетерпимости, и от реакционных стремлений, проникнутый глубоким сочувствием к свободе, но понимающий необходимые условия для осуществления ее в человеческих обществах»⁴⁴. Данная здесь характеристика Чичерина рисует перед нами образ человека явно становящегося на западнические либеральные традиции. С Чичериным можно согласиться буквально во всем, особенно в том, как он понимал отношение Грановского к социализму. И все-таки есть маленькое замечание, которое, по нашему мнению, сможет дать несколько более точное представление о сроках и формах перехода Грановского к такой, уже очень близкой к либеральной, позиции. Дело в том, что Чичерин считает, таким переломным моментов 1848 год. И если это в полной мере оправданно в вопросе об отношении Грановского к социализму, то не полной – по отношению к его антирадикализму. Стоит только вспомнить, что разрыв Грановского с Герценом произошел за два года до этого. Так что антирадикальные настроения русского историка возникают отнюдь не на пустом месте. Эти настроения, это отношение были выработаны Грановским значительно раньше, в процессе его исторических занятий.

И, наконец, еще об одной типичной черте Грановского – о его толерантности. Толерантность можно считать чуть ли не родовой чертой либерализма. В аксиологическом сознании Грановского особое место занимала группа ценностей, связанных с понятием терпимости. Западники всегда подчеркивали свой интернационализм, чуждались партикулярности и провинциальности, предостерегали от излишнего увлечения самобытностью. Они были горячими сторонниками свободного обмена идеями и культурными достижениями разных народов, включая неевропейские.

Из всего вышеизложенного в сознании вырисовывается образ западнически настроенного либерального мыслителя. С полной уверенностью можно было бы назвать Грановского первым либералом в России (в теоретическом плане), если бы не отсутствие у него самого главного и определяющего признака либерализма, а именно, теоретического обоснования прав личности. Только политико-правовое понимание отношений между личностью и обществом, личностью и государством позволяет со стопроцентной уверенностью утверждать, что перед нами действительно либеральное мировоззрение. Но, что не успел сделать учитель (Грановский), сделал его ученик (Чичерин).

Конец ознакомительного фрагмента.