Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Какъ же относится Русское просвщеніе къ Европейскому? — На этотъ вопросъ слышимъ мы ежедневно столько же отвтовъ, сколько встрчаемъ людей, почитающихъ себя образованными. Между тмъ, отъ понятія, которое мы имемъ объ отношеніяхъ Россіи къ Европ, зависятъ наши сужденія о томъ, что можетъ ускорить или замедлить наше просвщеніе; о томъ, что даетъ ему ложное или истинное направленіе; о томъ, къ чему мы должны стремиться и чего избгать; о томъ, что намъ полезно и вредно, что мы должны заимствовать у сосдей нашихъ и чего удаляться, и слдовательно, вся совокупность нашихъ мыслей объ Россіи, о будущей судьб ея просвщенія и настоящемъ положеніи; вся совокупность нашихъ надеждъ и ожиданій; вся совокупность нашихъ желаній и ненавистей, и — если мы хотимъ быть согласны сами съ собою — самый характеръ нашей практической дятельности, посредственно или непосредственно, долженъ зависть отъ того понятія, которое мы имемъ объ отношеніи Русскаго просвщенія къ просвщенію остальной Европы.

И такъ, нтъ истины, которой признаніе было бы важне; нтъ мннія, въ которомъ общее согласіе было бы благодтельне.

Но общее мнніе составляется изъ частныхъ. Тамъ, гд оно еще не составилось или не обнаружилось явно, ни чей голосъ не можетъ быть лишній; — напротивъ, каждый обязанъ произносить свой приговоръ; ибо приговоръ каждаго можетъ содйствовать къ образованію общаго. Вотъ почему я постараюсь высказать здсь свое мнніе, хотя въ общихъ чертахъ и сколько позволятъ мн необходимыя условія журнальной статьи. Если читатель найдетъ мои мысли ошибочными, то по крайней мр увидитъ въ нихъ искреннее стремленіе къ истин, и потому, я надюсь, не оставитъ ихъ безъ вниманія; я надюсь также, что благонамренные литераторы не откажутся почтить ихъ своими замчаніями, исправятъ ошибочное и подтвердятъ справедливое.

Я знаю, что общія мысли, не развитыя въ ощутительныхъ подробностяхъ, рдко понимаются въ томъ смысл, въ какомъ ихъ хотятъ представить; ибо рдко, даже человку съ талантомъ, удается найти выраженіе простое и незапутанное, когда онъ говоритъ общими выводами о предметахъ сложныхъ и подлежащихъ не одному разуму, но вмст и опыту, и памяти, и личнымъ сображеніямъ каждаго. Потому я никогда не ршился бы начать этой статьи, если бы не смотрлъ на нее единственно какъ на введеніе къ подробнйшему изложенію моихъ мыслей; если бы не надялся каждую изъ нихъ развить особенно, и въ примненіяхъ къ дйствительности подтвердить и пояснить то, что въ краткомъ очерк не можетъ быть представлено иначе, какъ умозрительно. —

Не со вчерашняго дня родилась Россія: тысящелтіе прошло съ тхъ поръ, какъ она начала себя помнить; и не каждое изъ образованныхъ государствъ Европы можетъ похвалиться столь длинною цпью столь раннихъ воспоминаній. Но не смотря на эту долгую жизнь, просвщеніе наше едва начинается, и Россія, въ ряду государствъ образованныхъ, почитается еще государствомъ молодымъ. И это недавно начавшееся просвщеніе, включающее насъ въ составъ Европейскихъ обществъ, не было плодомъ нашей прежней жизни, необходимымъ слдствіемъ нашего внутренняго развитія; оно пришло къ намъ извн, и частію даже насильственно, такъ что вншняя форма его до сихъ поръ еще находится въ противорчіи съ формою нашей національности.

Очевидно, что причины, столь долгое время удалявшія Россію отъ образованности, не могутъ быть случайными, но должны заключаться въ самой сущности ея внутренней жизни; и хотя въ каждую эпоху нашей исторіи находимъ мы особенныя и различныя обстоятельства, мшавшія нашему развитію, но совокупность сихъ обстоятельствъ заставляетъ насъ заключать, что враждебное вліяніе ихъ зависило не столько отъ ихъ случайнаго явленія, сколько отъ кореннаго образованія первоначальныхъ элементовъ нашего быта, и, можетъ быть, то же обстоятельство, которое вредило просвщенію въ Россіи, могло бы способствовать его успхамъ въ Италіи или въ Англіи.

Но если даже случайныя, вншнія причины останавливали успхи нашей образованности, то все же вліяніе сихъ причинъ должно было условливаться внутреннимъ состояніемъ Россіи; и вншнее обстоятельство, дйствуя такимъ образомъ, становилось уже однимъ изъ элементовъ внутренней жизни, одною изъ постоянныхъ пружинъ послдующаго развитія. Слдовательно, прежде нежели мы приступимъ къ вопросу: какое отношеніе между просвщеніемъ Россіи и Европы существуетъ теперь? мы должны еще разсмотрть: какіе элементы личной и гражданственной образованности представляетъ намъ прошедшая жизнь Россіи, и въ какомъ отношеніи находились эти элементы къ просвщенію Европейскому?

Отъ самаго паденія Римской Имперіи до нашихъ временъ, просвщеніе Европы представляется намъ въ постепенномъ развитіи и въ безпрерывной послдовательности. Каждая эпоха условливается предыдущею, и всегда прежняя заключаетъ въ себ смена будущей, такъ что въ каждой изъ нихъ являются т же стихіи, но въ полнйшемъ развитіи.

Стихіи сіи можно подвести къ тремъ началамъ: 1-е, вліяніе Христіанской Религіи; 2-е, характеръ, образованность и духъ варварскихъ народовъ, разрушившихъ Римскую Имперію; 3-е, остатки древняго міра. Изъ этихъ трехъ началъ развилась вся Исторія Новйшей Европы. — Котораго же изъ нихъ недоставало намъ, или что имли мы лишняго? —

Еще прежде десятаго вка имли мы Христіанскую Религію; были у насъ и варвары и, вроятно, т же, которые разрушили Римскую Имперію; но классическаго древняго міра недоставало нашему развитію. Посмотримъ, какое отличіе произошло отъ того въ нашей Исторіи.

Извстно, и посл ученыхъ разысканій Савиньи, посл глубокомысленныхъ соображеній Гизо уже несомннно, что во все продолженіе среднихъ, такъ называемыхъ Варварскихъ вковъ, Римскіе законы, Римское устройство, разнообразно измненные, иногда смшенно, иногда чисто, но всегда очевидно, существовали во всхъ мстахъ Европы, куда прежде простиралось Римское владычество. Эти законы, эти устройства, примшиваясь къ обычаямъ варваровъ, естественно должны были способствовать къ ихъ образованію и дйствовать на ихъ гражданскій бытъ, а часто и на личное ихъ просвщеніе. Но очевидне всего вліяніе ихъ на устройство торговыхъ городовъ, которые, сдлавшись независимыми, стали одною изъ сильнйшихъ пружинъ и однимъ изъ необходимыхъ элементовъ Европейскаго образованія.

У насъ также были Новгородъ и Псковъ; но внутреннее устройство ихъ (занятое по большей части изъ сношеній съ иноземцами) тогда только могло бы содйствовать къ просвщенію нашему, когда бы ему не противорчило все состояніе остальной Россіи. Но при томъ порядк вещей, который существовалъ тогда въ нашемъ отечеств, не только Новгородъ и Псковъ долженствовали быть задавлены сильнйшими сосдями, но даже ихъ просвщеніе, процвтавшее столь долгое время, не оставило почти никакихъ слдовъ въ нашей Исторіи, — такъ несогласно оно было съ цлою совокупностью нашего быта.

Но еще важне, чмъ на образованіе вольныхъ городовъ, дйствовало устройство древняго міра на вншнее образованіе Римской церкви и на ея политическое вліяніе во времена среднихъ вковъ. Извстно, что гражданская власть духовенства въ Европ была прямымъ наслдіемъ устройства Римскаго, и что свтское правленіе епископовъ было устроено по образцамъ Римскимъ, еще уцлвшимъ въ частяхъ, когда цлое уже и разрушилось [19] . Самая противоположность, которая существуетъ между духомъ древняго языческаго міра и Христіанствомъ, долженствовала служить къ усиленію послдняго и къ его многостороннйшему развитію; ибо, находясь въ постоянной борьб со всмъ его окружающимъ, Христіанство получало безпрестанно новыя силы отъ безпрестанно новыхъ успховъ, и, побждая язычество, подчиняло себ его просвщеніе. Такимъ образомъ являлось оно въ двухъ различныхъ видахъ двумъ противоположнымъ и борящимся стихіямъ; на остатки древняго міра Христіанство дйствовало какъ противоположное ему, обновляющее, преобразовывающее начало, которое разрушаетъ для того, чтобы создать новое; варварамъ оно являлось какъ начало созидающее, образовывающее, какъ источникъ просвщенія, порядка и единства, посреди разногласнаго, нестройнаго и невжественнаго броженія; и это двойное отношеніе Христіанства къ новому и древнему міру содлало его центромъ обоихъ и средоточіемъ всхъ элементовъ Европейскаго развитія. Отъ того церковь, въ обновленной Европ, стала не только источникомъ духовнаго образованія, но и главою устройства политическаго. Она была первымъ звеномъ того феодальнаго порядка, который связалъ въ одну систему вс различныя государства Европы; на ней утверждена была Святая Римская Имперія; она была первою стихіею того рыцарства, которое распространило одинъ нравственный кодексъ посреди разнородныхъ политическихъ отношеній; она была единственнымъ узломъ между всми нестройными элементами и всми различными народами; она дала одинъ духъ всей Европ, подняла крестовые походы и, бывъ источникомъ единодушія и порядка, остановила набги варваровъ и положила преграду нашествіямъ Мусульманъ.

19

Еще Римскіе императоры предоставили епископамъ почти неограниченную власть надъ городами, и „эта власть”, говоритъ Тьерри, „безпрестанно возрастая посл паденія Римской Имперіи, почти везд переобразовалась въ господство феодальное”.

Въ Россіи Христіанская Религія была еще чище и святе. Но недостатокъ классическаго міра былъ причиною тому, что вліяніе нашей церкви, во времена необразованныя, не было ни такъ ршительно, ни такъ всемогуще, какъ вліяніе церкви Римской. Послдняя, какъ центръ политическаго устройства, возбудила одну душу въ различныхъ тлахъ и создала такимъ образомъ ту крпкую связь Христіанскаго міра, которая спасла его отъ нашествій иноврцевъ; — у насъ сила эта была не столь ощутительна, не столь всемогуща, и Россія, раздробленная на удлы, не связанные духовно, на нсколько вковъ подпала владычеству Татаръ, на долгое время остановившихъ ее на пути къ просвщенію.