Полное собрание сочинений в трех томах. Том 2

Адраст.Честолюбие мое только в том и состоит, чтобы оказывать услуги людям, заслужившим почет и уважение.

Дон Педро.Я сейчас приведу эту особу.

Дон Педро уходит и возвращается с Изидорой.

ЯВЛЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ

Те же и Изидора.

Дон Педро (Изидоре).Вот дворянин, которого направил к нам Дамон; он берет на себя труд написать ваш портрет.

Адраст, здороваясь с Изидорой, целует ее.

Эй, синьор француз! У нас не принято так здороваться!

Адраст.Так здороваются во Франции.

Дон Педро.Французские обычаи хороши для ваших женщин, а для наших это слишком фамильярно.

Изидора.Вы меня осчастливили! Я просто поражена… По правде сказать, я не ожидала, что мой портрет будет писать знаменитый художник.

Адраст.Каждый художник почел бы для себя честью взяться за такой труд. Я не большой мастер в своем деле, но тут сама натура говорит за себя. Имея перед собой такой оригинал, не трудно создать нечто прекрасное.

Изидора.Оригинал ничтожен, но мастерство живописца сумеет загладить его недостатки.

Адраст.Живописец не видит ни одного недостатка. Единственное его желание — это явить миру прелесть оригинала такой, какой он сам ее видит.

Изидора.Если ваша кисть так же льстива, как ваш язык, вы напишете портрет, который совсем не будет похож на меня.

Адраст.Небо, которое создало такой оригинал, отняло у нас возможность написать льстивый портрет.

Изидора.Небо, что бы вы ни говорили, не…

Дон Педро.Оставьте, пожалуйста! Перестаньте говорить комплименты, беритесь скорее за дело!

Адраст (лакеям).Принесите все, что нужно для писания портрета.

Лакеи приносят необходимые принадлежности.

Изидора.Где мне сесть?

Адраст.Вот здесь. Это самое удобное место, оно лучше всего освещено.

Изидора (садится).Так хорошо?

Адраст.Да. Только, пожалуйста, повыше. Немножко больше в эту сторону; корпус поверните сюда… Поднимите голову, чтобы видна была красота шеи. Тут нужно немного больше открыть. (Указывает на ее грудь.)Хорошо! Еще немножко… Чуть-чуть…

Дон Педро (Изидоре).Как вас трудно усадить! Неужели вы не можете сесть как следует?

Изидора.Все это для меня ново, художник должен сам усадить меня как ему нужно.

Адраст (садится).Ну вот и отлично! Вы прекрасно держитесь! (Поворачивая Изидору лицом к себе.)Вот так, пожалуйста! Все зависит от того, какую позу придать модели.

Дон Педро.Теперь хорошо.

Адраст.Немного больше в эту сторону. Прошу вас, устремляйте ваши взоры все время на меня. Ваш взгляд должен быть прикован ко мне.

Изидора.Я не из тех женщин, которые хотят, чтобы они были на портрете совсем другими, чем в действительности, которые выражают неудовольствие, если художник не приукрасил их. Чтобы их удовлетворить, следовало бы написать один портрет для всех, потому что все они требуют одного и того же: чтобы щеки у них были цвета лилии и розы, нос хорошо очерчен, ротик маленький, глаза большие, живые, а главное, чтобы лицо было не больше, чем с кулак, хотя бы на самом деле оно было у них шириной в фут. А мне хочется, чтобы это была я, чтобы не надо было спрашивать, кто изображен на портрете.

Адраст.В данном случае подобный вопрос был бы неуместен — на вас мало кто похож. Сколько в ваших чертах нежности, очарования и как трудно их писать!

Дон Педро.Нос, по-моему, выходит толстоват.

Адраст.Я где-то читал, что Апеллес некогда писал портрет возлюбленной Александра, [81] изумительной красавицы, и безумно в нее влюбился, так что чуть не умер от любви; Александр по своему великодушию уступил Апеллесу предмет его желаний. (Обращаясь к дон Педро.)Со мной могло бы случиться то же, что случилось с Апеллесом, но вы, пожалуй, поступили бы не так, как Александр.

81

… Апеллес некогда писал портрет возлюбленной Александра… — Речь идет о красавице Компаспе, рабыне Александра Македонского.

Изидора (к дон Педро).Как в нем чувствуется национальность! У французов такой запас галантности, что они проявляют ее на каждом шагу.

Адраст.Тут ошибиться трудно. Вы слишком умны, чтобы не догадаться, из какого источника проистекает все, что вы слышите. Да, если бы здесь был Александр и если бы он был вашим возлюбленным, я бы не постеснялся сказать, что никогда не видел ничего прекраснее той, которая сейчас предо мною, и что…

Дон Педро.Синьор француз! По-моему, вы слишком много говорите, это отвлекает вас от дела.

Адраст.Нисколько! Я всегда много говорю — беседа возбуждает дух живописца и придает веселое выражение лицу, которое он пишет.

ЯВЛЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ

Те же и Али, переодетый испанцем.

Дон Педро.Что этому человеку нужно? Кто посмел впустить его без доклада?

Али.Я вошел без позволения, это правда, но у дворян так принято. Вы меня знаете, синьор?

Дон Педро.Нет, не знаю.

Али.Я дон Хиль де Авалос. История Испании, верно, поведала вам о моих доблестях.

Дон Педро.Вам что-нибудь угодно от меня?

Али.Да, мне нужен совет в вопросе чести. Я знаю, что в этих делах трудно найти более осведомленного человека, чем вы. Но только умоляю вас, отойдем в сторонку.

Дон Педро.Мы достаточно отошли.

Адраст (глядя на Изидору).У нее голубые глаза.

Али.Синьор! Я получил пощечину. Вы знаете, что такое пощечина, когда вам ее влепляют со всего размаху. Это меня просто удручает, и я не могу решить, как лучше отомстить за оскорбление: драться с моим противником или послать людей убить его?

Дон Педро.Убить — это дело будет вернее. Кто ваш враг?

Али.Давайте говорить тише!