Полное собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
— «Садитесь сюда, сказала она мн , указывая на диванъ противъ себя: я рада васъ вид ть, потому что, ежели вы только действительно такой, какимъ васъ описывалъ мой сынъ, vous devez ^etre un petit monstre de perfection». 135
— «Разв онъ вамъ говорилъ про меня?» сказалъ я по французски.
— «Еще бы, онъспрашиваетъ, говорилъ ли про него Дмитрій», сказала она, принимаясь снова за свою работу и см ясь твердымъ ув реннымъ см хомъ. «Дайте емучая, тетинька», прибавила она, обращаясь къ гувернантк , разливавшей чай и носившей почему-то названіе тетиньки.
— «Сейчасъ, Катерина Дмитріевна», сказала тетинька: «а вы слышали, какъ Лиза испугала M-ieur Nicolas?»
— «Ну, какъ ты Лиза испугала M[-r] Nicolas?» повторила какъ-то сухо М-me Нехлюдовъ.
— «Можешь себ
— «Я думаю, вы ужасно удивились», добавила она, обращаясь ко мн . —
— «Они ужасно см ются надо мной, когда я пою», сказала М[-me] Нехлюдовъ см ясь: «a мн кажется, что прекрасно. Вы музыкантъ?» спросила у меня.
— «Да, большой, но только въ душ ».
— «Это такъ же, какъ я. У кого лучше голосъ, Дмитрій, у него или у меня?»
— «Трудно р шить, maman».
— «Ну такъ nous pouvons nous donner la main, mon cher». 136
Когда кончили чай и поболтали и посм ялись еще, М[-me] Н [ехлюдовъ] сказала мн , чтобы я позвонилъ. У насъ въ дом не было сонетокъ, и я никогда не видалъ ихъ, поэтому сталъ искать колокольчика, но, не видя его, наконецъ, сказалъ ей, что н тъ колокольчика.
— «Да подл васъ сонетка, сказала она, Лиза, позвони».
Лиза подошла и, не глядя на меня, дернула за нее. Я покрасн лъужасно. Обстоятельство, кажется, очень пустое, но для меня тогда оно казалось величайшей важности. Я думалъ, что окончательно погибъ во мн ніи всего семейства: все, что мн удалось сказать порядочнаго, умнаго, какъ я полагалъ, въ этотъ вечеръ, уничтожено этимъ незнаніемъ, что такое сонетка; подумаютъ, что я совс мъ мужикъ, что все, что сказалъ, это я выучилъ, и что дома мы живемъ, Богъ знаетъ, какъ, когда у насъ н тъ сонетокъ, и я даже не знаю, что это такое. «Дмитрій теперь раскаивается, думалъ я, въ томъ, что представилъ меня». Весь вечеръ мой былъ разстроенъ.
— «Ну, д ти, что мы будемъ читать нынче? сказала М[-me] Н[ехлюдовъ], когда вынесли самоваръ.
— «А в дь я привезъ Валтеръ-Скота отъ Нины. Хотите, я буду читать «Ивангое» или Лиза?
— «Лиза, хочешь читать?»
— «Хочу».
Мы вс ус лись поуютн е около матовой лампы, гор вшей на рабочемъ стол , Лиза взяла книгу и стала читать своимъ низкимъ, но звучнымъ контральто. —
Чтеніе это было мн особенно пріятно потому, что давало время обдумать впечатл нія и мысли, возбужденныя во мн этимъ совершенно для меня новымъ, особеннымъ отъ нашего, домашнимъ кружкомъ, и р шить вопросъ, была ли Лиза она, и начиналось ли теперь или н тъ еще. —
Кружокъ этотъ им лъ какой-то особенный характеръ простоты, нравственности, изящества, ум ренности и вм ст сухости и логичности. Этотъ характеръ выражался и въ волосахъ Нехлюдовой, и въ ея прямой поз , и въ шить платья, и въ строгой чистот , и въ высокихъ портьерахъ, а больше всего въ манер говорить по русски, называть меня «онъ» и т. д. и т. д. Особенно нравилось мн и доставляло наслажденіе то, что меня третировали серьезно pour tout de bon, 137 какъ большаго, такъ что мн сов стно, даже неловко какъ то было, что мать моего друга говоритъ, разсуждаетъ со мной. Даже при каждомъ слов , которое я сбирался сказать, мн приходило въ голову, какъ бы мн вдругъ не сказали: «неужели вы думаете, что съ вами серьезно говорятъ, ступайте-ка лучше учиться», и я ужасно старался говорить умно и по-французски, отчего, какъ теперь вижу, должно б[ыть] показался глупъ, гораздо еще больше, ч мъ прежде. Ежели бы не сонетка, я бы былъ совершенно доволенъ и очень бы полюбилъ все семейство, но теперь меня мучала мысль, что я былъ см шонъ, и я безсознательно старался находить въ нихъ недостатки, какъ будто они могли оправдать меня. — Что же касается до Лизы, то, хотя она была брюнеткой, но ч мъ больше всматривался я въ нее теперь, какъ она читала своимъ звучнымъ контральтомъ, я уб ждался, что она не она, и что не началосьеще. Она была очень нехороша собой; особенно портилъ ее желтоватый, бол зненный цв тъ лица и такъ же, какъ у матери, кривый носъ на одну сторону, только у м[атери] б[ылъ] на право, а у нея нал во, и толстыя губы. Въ ней даже не было ничего фамильнаго общаго съ наружностью моего друга. Все, что было въ ней хорошаго, былъ голосъ, выраженіе доброты, прелестный бюстъ и опять та же безпричудливость, простота и логичность въ манерахъ, такъ что, какъ я ни старался настраивать себя на то, что она она— я не могъ и идеальный образъ мой никакъ не хот лъ слиться. —
Чтеніе было очень пріятно. Оно не было однимъ предлогомъ сид ть вм ст , но видно было по зам чаніямъ, к[оторыя] прерывали его, увлеченіе и любовь къ мысли и изящному. Наконецъ, въ 11 часовъ М-me Нехлюдовъ встала, сложила работу и сказала, что пора идти спать.
— «Ну, я очень рада, Nicolas, сказала она, ц луя въ лобъ сына и подавая мн руку: что
вы у насъ будете. Въ ваши года дружба хорошая вещь, славная вещь».Лиза тоже подала мн руку.
У N. [?] было дв комнаты — спальня и кабинетъ. Василій постелилъ мн на диван въ кабинет , но я пошелъ въ спальню и сид лъ тамъ на к[ровати] у Дмитрія. Мн хот лось поговорить съ нимъ о его семейств , разсказать ему, какъ понравился мн этотъ новый для меня бытъ, но я не р шался начать разговоръ объ этомъ, особенно когда приходила мн мысль о сонетк , и думалось, что Д[митрій] всл дствіе именно этой сонетки перем нилъ мн ніе обо мн и, увидавъ меня въ обществ , какъ я заст нчивъ и стыдливъ, раскаивается, что онъ представилъ меня. — Я н сколько разъ собирался начать говорить ему про его мать и сестру, придумывалъ фразы и открывалъ ротъ, но потомъ приходило въ голову, что онъ можетъ подумать, и останавливался. Дмитрію тоже в рно хот лось спросить мое мн ніе о своемъ семейств , но онъ не р шался, и об щаніе наше все говорить другъ другу не исполнялось, но мн кажется, что мы все-таки безъ словъ понимали другъ друга и были откровенны, а что есть вещи, которыя лучше не говорить. То, что я пришелъ къ нему въ спальню, то, что мы помолчали минутъ 5, изб гая взглядовъ одинъ другаго, им ло большое для насъ значеніе. —
Глава 6-я. Трубка. <Ложь>. Я хочу уб диться въ томъ, что я большой.
(Въ сл д. главахъ: 1) деньги, 2) ложный стыдъ).
Уже первое правило, которое я задавалъ себ для будущей жизни, — усовершенствованіе, я не исполнилъ въ первый день моего пере зда къ Нехлюдовымъ. Мы заболтались такъ долго свечера, что проснулись, когда солнце уже было высоко, и то Дмитрій разбудилъ меня. И голова была тяжела, и въ т л б[ылъ] какой-то нездоровый жаръ. Первая мысль моя при пробужденіи была, что я большой и на свобод . Никакая мысль не л зла мн въ голову, къ каждой прим шивалось сознаніе свободы и желаніе доказать другимъ и еще бол е уб диться самому, д йствительно ли я такой же большой, какъ другіе. Первое выраженіе этой мысли было то, что я пилъ чай, не од ваясь, и курилъ трубку, кот[орую] взялъ у Дмитрія, и раскашлялся и раскрасн лся такъ, что думалъ, я задохнусь, но сказалъ, что это ничего безъ привычки, но что я куплю себ табаку и трубку и, когда буду одинъ, буду понемножку пріучаться къ табаку. Часовъ въ 12 пришелъ Д[убковъ], и мы такъ, не од ваясь, сид ли до самаго об да, болтали глупости, и мы съ Д[митріемъ] были совершенно другими людьми, ч мъ вчера вечеромъ. Меня мучила мысль, что в рно еще я не совс мъ большой или хуже другихъ, что не могу курить Жуковъ табакъ также, какъ они, и въ тотъ же день пошелъ на Арбатъ, купилъ у Бастанжогло на 5 рублей ассигнаціями Жукова табаку, 2 стамбулкии черный липовый чубукъ, накурился одинъ въ комнат Дм[итрія] до того, что голова у меня пошла кругомъ, что я испугался, взглянувъ на свое бл дное, какъ полотно, лицо въ зеркало, и что, наконецъ, меня вырвало! Я помню, въ какомъ я ужасномъ положеніи былъ съ полчаса времени посл этаго. Я лежалъ на диван , надъ тазомъ; вокругъ меня на полу валялась вонючая трубка и окурки; голова ходила кругомъ, ужасно тошнило, и вся внутренность поднималась. Безсмысленно вперивъ мутные глаза въ начатую четверку табаку, стоявшую на стул , съ тупымъ вниманіемъ глядя на 2-хъ львовъ, поддерживающихъ гербъ В. Ж[укова], и читая и перечитывая надпись «лучшій американскій табакъ», я съ отчаяньемъ въ сердц и съ маленькимъ страхомъ даже за свою жизнь думалъ, что н тъ, не большой еще я, и что видно, не быть мн никогда большимъ, какъ другіе, и не пускать никогда длинныхъ струекъ дыма черезъ русые усы и никогда, никогда видно не суждено мн затягиваться. —
(Въ деревн женитьба отца на женщин низшаго круга роняетъ отца во мн ніи сыновей, т мъ бол е, что лишаетъ ихъ посл дней надежды на его состояніе, уже ненадежное какъ игрока. Холодъ между отцомъ и сыновьями, откровенный разговоръ объ этомъ предмет между братьями, раззореніе отца и самопожертвованіе д тей, но невозможное вполн , потому что они начали жить. Владимиръ судитъ холодно и отказываетъ, потому что не можетъ. Николай сентиментальничаетъ, об щаетъ и не исполняетъ, потому что не можетъ. В[ладимиръ] женится и поправляетъ отца. Николай оригиналъ.)
За об домъ, который также, какъ и все Нехлюдовское, носилъ на себ какой-то особенный отпечатокъ строгости, простоты и изящества, Катерина Дмитріевна спросила у Дм[итрія], когда онъ легъ спать, и когда я, думая сказать пріятное, объяснилъ, что мы съ нимъ болтали до 2-хъ часовъ ночи и встали въ 10, она, не отв чая мн , серьезно обратилась къ Дмитрію и, какъ-то особенно пристально глядя на него, внятно и съ разстановкой сказала ему.
— «Я прошу тебя, Дмитрій, никогда не ложиться позже 12 и всегда вставать раньше 8-ми. Об щаешь?»
— «Об щаю, maman», отв чалъ онъ серьезно.
Т мъ разговоръ ихъ объ этомъ и кончился, но меня ужасно покоробило отъ него.
— «А знаешь, нынче вечеромъ я въ первый разъ пью чай въ саду, въ тетинькиной бес дк », сказала М-[me] Нехлюдовъ. М[-me] К. [?] и Капустинъ об щались прі хать ко мн — я ихъ угощиваю воздухомъ.
«Смотри же, Митя, и вы, господа», сказала Лиза, къ великой радости моей, см шивая въ одно выменя и большаго Дубкова: «не оставайтесь долго на этомъ гуляньи». — Она знала, что мы собирались посл об да, по предложенію Дубкова, на гулянье на Пр сненскіе Пруды. —