Полное собрание сочинений. Том 2

— «А на что вамъ Отца Макарія?» спросилъ онъ сердито.

— «Нужно мн [ 2 неразбор.]» робко проговорилъ я.

— «У заутрени в рно, гд больше? А можетъ и въ кель ». — При вид этого монаха, не им ющаго ничего общаго со мной и никакъ не предполагавшаго моихъ мыслей, предпріятіе мое самому мн показалось слишкомъ см лымъ и несообразнымъ, и я съ непріятнымъ чувствомъ зам тилъ свое забрызганное платье и наружность, вообще не подходящую ни къ какому разряду людей, такъ что я никакъ не могъ придумать, что обо мн думаютъ монахи и за кого меня принимаютъ. — Однако нер шительность моя продолжалась недолго, я направился къ кель Отца Макарія съ т мъ, чтобы дожидаться его. На стукъ мой въ двери какой-то криворукой старичокъ съ с дыми бровями вышелъ ко мн и, подозрительно осмотр въ съ ногъ до головы мою фигуру, спросилъ густымъ басомъ: «Кого вамъ надо?»

Была минута, что я хот лъ сказать «ничего» и безъ оглядки б жать домой; но тотчасъ же мн пришла мысль, что я преодол ваю великія препятствія, [и] увеличила во мн энергію. Я сказалъ, что мнъ по очень важному д лу нужно вид ть Отца Макарія. Криворукій служка провелъ меня черезъ чистенькія с ни и переднюю по полотняному половику и оставилъ однаго въ маленькой, чистенькой комнатк , съ шкапчикомъ, столикомъ, на которомъ лежало н сколько старыхъ церковныхъ книгъ, стоичкой для образовъ, геранями на окнахъ и ст нными часами, производящими равном рный и пріятный стукъ, въ опрятномъ и молчаливомъ уголк . Я перенесся совс мъ въ другую жизнь, въ другую сферу, вступивъ въ эту комнату. Особенно слабыя полузавядшія герани и старая нанковая ряса, вис вшая на гвоздик , и, главное, чиканіе маятника много говорили мн про эту особенную безмятежную жизнь. На право маятникъ стучалъ громче, на л во — легче — тукъ-тикъ, тукъ-тикъ. Съ полчаса я одинъ сид лъ въ кель и слушалъ маятникъ. Изъ пріятнаго этаго состоянія вывелъ меня приходъ Отца Макарія.

— «Кто вы такой?» спросилъ онъ.

— «Я... я пришелъ, я вчера......»

— «Ахъ, да-съ, сказалъ О[тецъ] Макарій, вы кажется изъ дома Иртеньевыхъ?»

Выраженіе изъ домаокончательно смутило меня, что я совершенно растерялся и чуть не до слезъ покрасн лъ и сконфузился. Отецъ Макарій, какъ кажется, сжалился надо мной.

— «Что вамъ угодно-съ, скажите», сказалъ онъ, садясь подл меня.

Когда я сказалъ ему свою просьбу, онъ долго, проницательно и строго смотр лъ, но потомъ подвелъ къ стоичк и снова испов дывалъ. —

Когда онъ кончилъ, онъ положилъ мн об руки на голову и сказалъ, какъ мн показалось, торжественно съ слезами въ голос .

— «Да будетъ, сынъ мой, надъ тобой благословенье Отца Небеснаго, да сохранитъ онъ въ теб на в ки в ру, кротость и смиреніе. Аминь».

Съ минуту посл того онъ молчалъ, и я ничего не см лъ говорить ему.

— «Прощайте-съ, сказалъ онъ мн вдругъ своимъ простымъ офиціальнымъ голосомъ, поздравляю васъ съ духовнымъ изц леніемъ. — Передайте мое нижайшее почтеніе батюшк ».

Я простился съ нимъ и, выйдя на дворъ, не обращая вниманія на монаховъ, выходившихъ изъ церкви и можетъ быть удивлявшихся моей фигур , въ самомъ отрадномъ, самодовольномъ состояніи рысью поб жалъ къ извощику.

— «Что долго были, баринъ?» спросилъ меня извощикъ.

— «Разв долго, сказалъ я ему, мн показалась одна минута. А знаешь, зач мъ я здилъ?»

— «В рно хоронить кого м сто покупали».

— «Н тъ, братецъ, сказалъ я, а знаешь, зач мъ я здилъ?»

— «Не могу знать, баринъ».

— «Хочешь, я теб разскажу?»

— «Скажите, баринъ».

Извощикъ со спины и затылка показался мн такимъ добрымъ, что, въ назиданіе его, я р шился разсказать ему причины моей по здки и чувства, которыя я испытывалъ.

— «Вотъ видишь ли, сказалъ я, я вчера испов дывался и однаго гр ха не сказалъ Священнику, a в дь ты знаешь, какой это гр хъ. Такъ я теперь здилъ испов дываться, и мн такъ хорошо теперь, такъ весело. Вотъ что значитъ». —

— «Такъ, съ недов рчивостью сказалъ извощикъ, а у насъ въ деревн , вотъ что вамъ скажу, баринъ, какъ кто гр хъ попу затаитъ, такъ онъ его ос длаетъ да на колокольню на немъ и детъ».

Подъ зжая къ Москв , движеніе народа, разсказы извощика и вліяніе утра такъ развлекли меня, что я уже думалъ о томъ, какъ бы со мной случилось какое-нибудь приключеніе и, встр тивъ передъ самой [ 1 неразобр.] незнакомку съ д тьми, думалъ, что это есть та самая брюнетка съ родинкой [о которой] мечталъ всегда, «а что, не остановиться [ли] и не предложить [ли] ей идти гулять вм ст ?» но само собой разум ется, что я раздумалъ, т мъ бол е, что, когда я увидалъ незнакомку спереди, я увидалъ, что она не брюнетка и безъ родинки. —

Вернувшись же домой, стыдъ просить денегъ уничтожилъ во мн посл дніе сл ды прежняго чувства и мыслей. <Я оставилъ извощика за воротами и поб жалъ къ дворецкому. Два раза подходилъ къ его комнат и отходилъ въ нер шительности. (Я былъ уже долженъ синенькую). Наконецъ надо было выйдти изъ этого положенія. Я р шился:

— «Гаврило, дай мн , пожалуйста, до новаго жалованья полтора рубля — очень нужно, я теб отдамъ».

— «Ей Богу н ту, сударь, посл дніе были...»

— «Давай, я честное слово даю, что отдамъ».

— «Ежели бы были, я бы не отказалъ...»

— «Ахъ, Боже мой, что я буду д лать, сказалъ я самъ себ и поб жалъ опять къ извощику уговаривать его прі хать за деньгами посл завтра.

Извощикъ не согласился и даже зам тилъ, что онъ знаетъ меня и много такихъ.

— «Ахъ, чортъ возьми, что я над лалъ. Нужно мн было здить любезничатькъ монаху», проворчалъ я, совершенно позабывъ, что часъ тому назадъ я боялся каждой гр шной мысли и считалъ бы себя достойнымъ великаго несчастія съ такими словами. Наконецъ, я досталъ кое какъ двугривенный у Василья, расплатился и пошелъ въ Церковь пріобщаться съ чувствомъ какой-то торопливости въ мысляхъ, беззаботности и недов рія къ <самому себ >, [къ] своимъ добрымъ наклонностямъ>.

Глава 3-я. Экзамены.

Съ т хъ поръ, какъ наши у хали въ деревню, оставшись одинъ въ нашемъ большомъ дом , я такъ взволнованъ былъ сознаніемъ свободы и надеждами разнаго рода, что р шительно не могъ совладать съ своими мыслями. Бывало утромъ занимаешься въ классной и знаешь, что необходимо, потому что завтра экзаменъ, а не прочелъ еще ц лаго вопроса, вдругъ пахнетъ какими-то весенними духами въ отворенное окно, какъ-будто вспомнишь что то очень хорошее, и н тъ возможности продолжать заниматься. Или — тоже сидишь за книгой — услышишь по корридору женскія шаги — опять невозможно усид ть на м ст ; хотя и знаешь, что въ дом женщинъ, кром Гаши, старой горничной бабушки, никого н тъ и быть не можетъ; и всетаки думаешь: можетъ быть это она, можетъ теперь-то вотъ сейчасъ и начнется». Или, бывало, вечеромъ въ дом все становится такъ тихо, что хочется слушать тишину эту и ничего не д лать. А ужъ при лунномъ св т я р шительно не могъ не выходить въ полисадникъ или не ложиться на окно и по ц лымъ часамъ лежать, ничего не д лая и не думая. Такъ что, ежели бы не учителя, которые продолжали ходить ко мн , не St.-J'er^ome подстрекалъ мое самолюбіе и — главное — не Дмитрій, который давалъ мн практическія наставленія, какъ готовиться, весна и свобода сд лали бы то, что я не выдержалъ бы экзамена и забылъ бы все, что зналъ прежде.

Шестнадцатаго Апр ля я первый разъ вошелъ въ университетскую экзаменную залу. На мн были чорныя узенькія брюки со штрипками, лаковые сапоги, атласная жилетка и бывшій Володинъ синій фракъ съ бронзовыми пуговицами. Признаюсь, наружность моя больше всего меня занимала: была одна кривая складка на панталонахъ около сапогъ и оторванная запонка на рубашк , которая меня ужасно мучила. Только верхнія части ногъ до кол нъ я находилъ красивыми и любовался ими.

Первое чувство мое было — входя въ большую, св тлую наполненную народомъ залу — разочарованіе въ надежд обратить на себя общее вниманіе. Я почувствовалъ себя такимъ ничтожнымъ червякомъ въ сравненіи съ важными профессорами, сид вшими подъ портретомъ Г[осударя] и красивыми м[олодыми] л[юдьми], ожидавшими очередь экзамена.