Полное собрание сочинений. Том 2
Шрифт:
<Я даже съ большимъ удовольствіемъ зам тилъ однаго — должно быть, семинариста — съ всклокоченными волосами, отвисшей губой, въ панталонахъ безъ штрипокъ и безъ б лья и съ обгрызанными до заусенцовъ ногтями. Мн пріятно было уб диться, что онъ уже нав рное хуже меня, а несмотря на то, самоув ренно ступая стоптанными сапогами по паркету залу, гордо выступилъ впередъ экзаменоваться при вызов «Ам итеатровъ!»>
Тутъ было 3 рода экзаминующихся. Одни, такіе же, какъ я, въ полуфрачкахъ съ гувернёрами. Это были самые робкіе, сид ли молча и не раскрывая книгъ, на скамейкахъ и съ уваженіемъ, почти трепетомъ смотр ли на профессоровъ, находившихся въ противуположномъ углу залы. Потомъ 2-ой сортъ были молодые люди большей частью въ гимназическихъ мундирахъ безъ гувернёровъ. Эти были постарше насъ, но хуже од ты, за то чрезвычайно развязны. Они говорили между собой довольно громко, по имени и отчеству называли профессоровъ, тутъ же готовили вопросы, передавали другъ другу тетрадки, шагали черезъ скамейки
— «Ну сколько?» спросилъ его другой старый.
— «Не знаю», отв чалъ онъ, собралъ свои тетрадки, акуратно завернулъ и вышелъ. Потомъ я узналъ, что это онъ былъ фортепіянный мастеръ и чрезвычайно ученъ [?].
Остальные же старые были престранные, и вс не выдержали экзамена. Одинъ изъ нихъ въ оливковомъ фрак , въ синемъ атласномъ галстук , съ рыжими волосами на горл , выходилъ вм ст со мной.
— «Иконинъ и Иртеньевъ», провозгласилъ кто-то около столовъ. — «Кто Иртеньевъ?» заговорили вс . — «Иконинъ где?»
— «`A vous», 132 — сказалъ St.-J'er^ome.
Я одернулъ фрачекъ, поправилъ штрипку и съ замираніемъ сердца выл зъ изъ-за скамеекъ. —
Три профессора, одинъ молодой и 2 старыхъ, сид ли около стола, къ которому я подошелъ всл дъ за старымъ съ рыжими волосами на горл . На поклонъ нашъ никто не отв чалъ изъ нихъ, одинъ только старый въ очкахъ въ вид поклона строго посмотр лъ на насъ сверхъ очковъ и указалъ на билеты. Старый съ рыжими волосами на горл Иконинъ на скамейкахъ былъ чрезвычайно храбръ, см ялся, разстегивалъ жилетъ, трунилъ надъ профессорами, теперь вдругъ какъ-будто замеръ и сд лалъ такое испуганное лицо, что мн и страшно и см шно стало, и долго не бралъ билета.
— «Возьмите билетъ», сказалъ добродушно старичокъ въ очкахъ. «Вы Иконинъ?»
— «Я-съ...»
Профессоръ смотр лъ въ тетрадь.
— «Какой у васъ?» прошепталъ мн Иконинъ, показывая свой билетъ, на которомъ стояло: «Уд лы Іоанна III».
— «Хотите м няться?» отв чалъ я, разсчитывая особенно щегольнуть труднымъ билетомъ.
— «Н тъ, ужъ все равно», сказалъ онъ. И это было посл днее слово, которое онъ произнесъ во все продолженіе экзамена. Профессоръ смотр лъ на него и сквозь очки и черезъ очки и безъ очковъ, которые онъ снималъ и медленно вытиралъ кл тчатымъ платкомъ. Другіе 2 профессора тоже смотр ли на него какъ-то особенно непріятно, пристально, снизу и поднявъ брови. Старый молчалъ минутъ 5, потомъ, сд лавъ ужасно кислое лицо, положилъ билетъ и ушелъ. Но, отходя отъ стола, онъ сквозь слезы улыбнулся мн , какъ будто говоря: «каково хватилъ».
Посл его ухода профессора н сколько минутъ говорили между собой, какъ будтоне зам чая моего присутствія. Я уб жденъ былъ, что ихъ чрезвычайно занимаетъ, выдержу ли я хорошо экзаменъ, или н тъ, но что они такъ, только для важности, притворялись, что имъ все равно. Когда профессоръ равнодушно обратился ко мн , я замялся и началъ робко, но потомъ пошло легче и легче и, такъ какъ я зналъ хорошо, то кончилъ съ чувствомъ самодовольствія и даже предложилъ, не угодно ли профессору, я отв чу еще на вопросъ уд ловъ. Но старичокъ сказалъ: «довольно съ, очень хорошо» и въ вид поклона снова посмотр лъ на меня черезъ очки. — Я вернулся къ скамейкамъ. Меня уже поздравляли. Гимназисты подсмотр ли, что мн поставлено было 5. —
На сл дующій экзаменъ ужъ я прі халъ къ знакомымъ; товарищи экзаминующіеся здоровались со мной. — Старый съ волосами на горл какъ будто обрадовался мн и сказалъ, что онъ будетъ переэкзаменовываться, что профессоръ исторіи мерзавецъ и давно ужъ былъ золъ на него, за это и сбилъ его, но онъ поставитъ на своемъ». —
Былъ экзаменъ математики. — Это былъ мой любимый предметъ, и я зналъ его хорошо; но было 2 вопроса изъ алгебры, которые я не усп лъ пройти хорошенько. Это были — какъ теперь помню — вопросы теоріи сочетаній и биномъ Ньютона.— Передъ самымъ экзаменомъ, хоть и некогда сд лать что-нибудь, но я с лъ на заднюю лавку и просматривалъ книгу. —
— «Вотъ онъ, поди сюда, Нехлюдовъ», послышался за мной знакомый голосъ. Я обернулся. — Володя и Дмитрій шли между скамеекъ въ разстегнутыхъ и затасканныхъ сюртукахъ и громко говоря между собой. Сейчасъ видно были домашніе, да еще 2-го курса, ужъ однимъ своимъ видомъ и выражавшіе презр ніе къ нашему брату и оскорбляющіе насъ. —
— «Ну что? еще не экзаменовался?»
— «Н тъ».
— «Что это ты читаешь? спросилъ Володя, в рно не приготовилъ?». —
— «Да, 2 вопроса не совс мъ помню».
— «Какіе?»
— «Вотъ».
— «Да это пустяки», и Володя началъ объяснять, но такъ скоро, что я ничего не понялъ, да при томъ и самъ
онъ, кажется, твердо не зналъ этаго. —— «Н тъ, постой, Володя, дай, я ему объясню», сказалъ Дмитрій и с лъ подл меня. —
Удивительно было вліяніе на меня этаго челов ка: все, что онъ говорилъ, казалось мн такой непреложной истиной, что глубоко неизгладимо вр зывалось въ памяти. Я всю мою жизнь помнилъ эту теорію сочетаній и перем щеній, которую зд сь въ 1/4 часа онъ объяснилъ мн . — Но едва онъ усп лъ кончить, какъ St.-J'er^ome сказалъ, что меня вызываютъ. Иконинъ вышелъ опять вм ст со мной. — Какой-то въ прыщахъ и съ ц почкой гимназистъ бойко выводилъ формулу, со стукомъ ломалъ м лъ о доску и все писалъ, хотя профессоръ уже сказалъ ему, «довольно» и вел лъ намъ взять билеты. Старый опять также остолбен лъ какъ и въ первый экзаменъ. «В дь попадаются же этакіе», сказалъ и опять показалъ мн свой билетъ и спросилъ, что мн досталось. Я посмотр лъ, и, о ужасъ, это былъ единственный билетъ, который я не зналъ — проклятый биномъ Ньютона.
— «Хотите м няться?» спросилъ ужъ я, увидавъ, что у него именно теорія сочетаній и перем щеній, которую я прошелъ только что.
— «Все равно, шопотомъ отв чалъ онъ: чувствую, что ср -жусь. А Биномъ я знаю».
— «Ну, такъ давайте скор е», говорилъ я, но мой старый, какъ я сказалъ, остолбен лъ. Все равно, я р шилъ изъ рукъ его вырвать билетъ, но было ужъ поздно — профессоръ подозвалъ его къ доск .
— «Давайте сюда», съ отчаяннымъ жестомъ сказалъ старый, оборачиваясь, и взялъ мой билетъ, a мн отдалъ свой въ глазахъ профессора.
— «Что это вы м няетесь», сказалъ профессоръ съ доброй улыбкой. (Онъ былъ молодой челов къ пріятной наружности).
— «Н тъ, проговорилъ старый: это такъ». И опять это было его посл днее слово, и опять, проходя назадъ, мимо меня, онъ тупо улыбнулся и пожалъ плечами.
Я отв чалъ отлично. Профессоръ сказалъ мн даже, что лучше, ч мъ можно требовать, и поставилъ 5. —
Усп хъ этихъ 2-хъ и еще 3-хъ сл дующихъ экзаменовъ такъ раздулъ во мн самолюбіе, что уже для меня д ло шло не о томъ, чтобы выдержать экзаменъ, но о томъ, чтобы выдержать его лучше вс хъ. — Былъ одинъ бл дный гимназистъ въ узенькихъ взодравшихся брюкахъ, коротенькомъ мундирчик , съ мутными впалыми глазами и обгрызанными до заусенцовъ ногтями, который одинъ только экзаменовался лучше меня, и я, признаюсь, съ досадой, злобой даже, смотр лъ на него. Мн противно было его лицо и руки и волоса и кол нки [ 1 неразобр.] и тетрадки — все противно было въ немъ. Мн бы хот лось, чтобы онъ провалился(словцо, которому я выучился у товарищей, означающее не выдержать экзамена); но, такъ какъ видно было, что это невозможно, я даже не отказался бы отъ того, чтобы съ нимъ случилось какое нибудь несчастье, пом шавшее бы ему экзаменоваться, чтобы онъ сломалъ себ ногу, или забол лъ хорошенько. Я вид лъ, что онъ превзойдетъ меня, а быть первымъ мн казалось верхомъ наслажденія. Не для того, чтобы гордиться передъ товарищами — о нихъ я не думалъ, но для своихъ — мн хот лось въ деревн похвастаться передъ папа или St.-J'er^om’омъ. Но Латинскій экзаменъ сразу уничтожилъ мои честолюбивые планы и злобу къ бл дному гимназисту. — Уже съ перваго экзамена вс гимназисты вольные разсказывали намъ съ какимъ-то трепетомъ про латинскаго профессора Нецера, который, по словамъ вс хъ, былъ какой-то извергъ, говорившій только по-гречески и по-латын и наслаждающійся въ погибели молодыхъ людей и особенно не любившій и угнетавшій нашего брата — вольныхъ. St.-J'er^ome, который былъ моимъ учителемъ Латинскаго языка, ободрялъ меня, да и мн казалось, что, ум я переводить Цицерона безъ лексикона, половину одъ Горація и зная отлично Цумпта, я былъ приготовленъ не хуже другихъ; но вышло не такъ. Когда насъ вызвали опять вм ст съ Иконинымъ, уже я предчувствовалъ что-то недоброе. Нецеръ былъ одинъ на своемъ столик . Это былъ маленькой не старый челов чекъ съ длинными русыми волосами и не дурной наружности, но жолтый, видно, что злой. — Онъ далъ Иконину книгу р чей Цицерона и заставилъ переводить его. Къ великому удивленію моему, Иконинъ не только ум лъ читать, но и перевелъ н сколько строкъ, хотя и съ помощью профессора. Чувствуя свое превосходство знаній передъ такимъ слабымъ соперникомъ, я не могъ удержаться отъ самодовольной и н сколько презрительной улыбки, особенно, когда д ло дошло до анализа и старыйпо-прежнему далъ столбняка.
— «А что вы лучше знаете, что вы улыбаетесь?» сказалъ мн Нецеръ съ злобной улыбкой. (Посл я узналъ, что онъ почему-то покровительствовалъ Иконину). «Такъ скажите вы».
Я отв тилъ тотчасъ же, но онъ сд лалъ такое недовольное лицо, что мн вдругъ показалось, что я говорю не такъ.
— «Хорошо-съ, придетъ и вашъ чередъ, увидимъ, какъ вы знаете», сказалъ онъ и сталъ объяснять Иконину то, что спрашивалъ. «Ступайте-съ», докончилъ онъ, и я вид лъ, какъ онъ проставилъ ему 4. «Ну, думалъ я, онъ совс мъ не такъ строгъ, какъ говорили». Посл ухода Иконина онъ в рныхъ минутъ 5, которыя показались мн за 5 часовъ, укладывалъ книги, билеты, сморкался, поправлялъ креслы, смотр лъ въ залу и по сторонамъ и вообще повсюду, исключая на меня, и ничего не говорилъ мн . Потомъ, открывъ книгу, онъ сталъ читать. Я р шился кашлянуть, чтобы обратить на себя его вниманіе.