Полное собрание сочинений. Том 2

— «Ахъ, да еще вы! Ну переведите-ка что-нибудь, сказалъ онъ, подавая мн какую-то книгу. «Да, н тъ, вотъ лучше это». Онъ перелистовалъ книгу Горація и подалъ мн его, раскрытаго на м ст , котораго я не приготавливалъ.

— «Я этаго не готовилъ», сказалъ я.

— «А, вы хотите отв чать на то, что выучили на изусть, хорошо!» отв чалъ онъ, качая головой. «Н тъ, вотъ это переведите».

Кое-какъ я сталъ добираться до смысла, но Нецеръ на каждый мой вопросительный взглядъ только качалъ головой и, вздыхая, говорилъ: «н тъ». Наконецъ, онъ закрылъ книгу и далъ мн билетъ изъ граматики, который однако самъ выбралъ.

— «Изъ этаго не знаете ли чего-нибудь», сказалъ онъ. Я бойко сталъ было отв чать ему на знакомый вопросъ, но онъ снова остановилъ меня: «не то, не то, н тъ, н тъ», заговорилъ онъ, сморщивъ свое жолтое лицо, и началъ мн объяснять почти то же, что и я говорилъ, только другими словами.

— «Такъ нельзя готовиться, господа, въ высшее учебное заведенiе, сказалъ онъ потомъ, вы вс хотите только мундиръ носить, верховъ нахватаете и думаете, что вы можете быть студентомъ. Н тъ, господа, надо основательно изучать предметы».

Сначала мучало меня разочарованіе не быть первымъ, потомъ присоединился страхъ совс мъ не выдержать экзамена, во время же этой рацеи чувство оскорбленнаго самолюбія, униженія и несправедливости такъ возмутили меня, что я чувствовалъ, у меня слезы были на глазахъ, и хот лось обругать его. Я думалъ въ эту минуту, что, ежели вдругъ ударить его книгой по носу и сказать: «дуракъ, свинья». Хуже же всего мн обидно было то, что волненіе, выражавшееся на моемъ лиц , онъ перевелъ, в роятно, просьбою объ томъ, чтобы онъ прибавилъ мн балы, потому что, взглянувъ на меня, онъ сказалъ:

«Хорошо-съ, я поставлю вамъ переходный балъ (Это значило 2), хотя вы его и не заслуживаете, но въ уваженіе къ вашей молодости и въ надежд , что вы въ Университет позайметесь серьезн е. —

Ничто столько не обидно въ прав сильнаго, какъ то, что сильный можетъ, оскорбляя и д лая зло, прикидываться добрымъ и снисходительнымъ. — Несправедливость эта тогда такъ сильно под йствовала на меня, что, ежели бы я былъ воленъ въ своихъ поступкахъ, я бы не пошелъ больше экзаменоваться: я потерялъ все честолюбіе, ужъ мысленно передалъ пальму первенства бл дному гимназисту и остальные экзамены спустилъ безъ всякаго волненія и всякаго старанія. И вступая въ Университетъ, уже я не думалъ о поприщ науки, на которомъ мн суждено было развиваться и можетъ-быть прославить [?] свое имя, а о мундир съ синимъ воротникомъ, о собственныхъ дрожкахъ, собственной комнат и, главное, о собственной свобод . Впрочемъ, и эти мысли были пріятны.

8-го Мая я над лъ мундиръ, у меня шпага, я въ чин 14 класса, у меня н тъ гувернера, я могу одинъ выходить со двора, будочники д лаютъ мн честь, имя мое напечатановъ списк студентовъ, я большой! И я совершенно счастливь.

Глава 5. Семейство Нехлюдовыхъ.

Дмитрій предложилъ мн посл экзаменовъ пере хать къ нему дня на 3 и оттуда уже хать вм ст въ Петровское.

— «Да в дь вы не одни живете», сказалъ я ему.

— «Я живу съ матерью, но у меня комнаты отд льныя, а, кром того, я ужъ н сколько разъ говорилъ матери про васъ, отв чалъ онъ, и она васъ знаетъ заочно. —

Я былъ въ восторг отъ этаго предложенія, но почему-то счелъ нужнымъ скрыть свою радость.

— «По демъ сейчасъ со мной; наши вс дома, я вамъ найду постель, сказалъ Дмитрій, а завтра велите Василью привести вещи». —

Это было вечеромъ. М сяцъ стоялъ на своемъ зенит и въ воздух чувствовалось еще тепло дня и легкій морозецъ наступающей ночи, — когда мы подъ хали на пролеткахъ Дмитрія къ воротамъ дома Нехлюдовыхъ на Садовой.

— «Постой, сказалъ Дмитрій, за плечо останавливая кучера, пройдемте садомъ». И мы пошли.

Я чрезвычайно счастливъ, что саду этаго я никогда больше не видалъ днемъ, a вид лъ его только теперь ночью, когда я въ мундир съ синимъ воротникомъ, въ фуражк съ синимъ околышомъ, при лунномъ св т , съ челов комъ, котораго я любилъ больше всего на св т , шелъ по только что распускавшимся липовымъ аллеямъ.

Въ моихъ воспоминаніяхъ остался не садъ на Садовой, а садъ въ моемъ воображеніи, лучше котораго н тъ ничего на св г , ни этихъ высокихъ деревъ, этаго синяго неба, этаго св тлаго м сяца и этой св жести въ воздух ничего не могло. Мн такъ и казалось, что вотъ, вотъ предстанетъ она съ своими добрыми, веселыми, черными глазами, н жной рукой и родинкой на розовой щечк .

— «Ахъ, какъ славно», сказалъ Дмитрій, вдругъ останавливаясь. «А какая славная у меня мать и сестра, ты увидишь сейчасъ, очень хорошіе люди. Я думаю.Посмотри, какъ странно смотр ть отсюда сквозь листья на небо. Посмотри. Престранно.

— «Да, и мн какъ-mo хорошо».

Я понималъ, что Дмитрій былъ въ такомъ состояніи духа, въ которомъ много, много могъ мн бы высказать и про ночь и про семейство свое, но я понималъ все, что онъ хот лъ высказать. И понималъ эту (pudeur), стыдливость чувствъ, что онъ такъ сильно чувствовалъ, что не хот лъ говорить такъ, какъ говорятъ обыкновенно. М сяцъ св титъ престранно, и мать и сестра его хорошіе людизначило очень много. Да и мн какъ-mo хорошо, сказалъ я. Мн кажется даже, что тайна нашей связи состояла именно въ этомъ пониманіи другъ друга; въ ум ніи передавать другъ другу мысли и впечатл нія особеннымъ скромнымъ образомъ, не опошляя ихъ и не портя ихъ сознаніемъ и выраженіемъ людскими. — Или это было свойственное людямъ стремленіе къ своеобразности, что мы сначала и до конца нашей связи передавали другъ другу чувства совс мъ не такъ, какъ другіе; у насъ были какъ-будто свои особенные знаки и выраженія, и никогда не налегали на чувства, не анализировали ихъ и наслаждались св ж е и полн е другихъ. —

Мы вошли прямо изъ сада въ балконную дверь, которая была уже выставлена. — Первая комната была осв щена только м сяцомъ въ высокія окна и яркимъ св томъ изъ двери сос дней комнаты. Въ комнат слышалось женское ужасно фальшивое п нье: «Jeune fille aux yeux noirs» ¹³³ и веселый см хъ.

— «Это Митя», послышалось оттуда.

Едва я усп лъ войти въ эту комнату и остановиться въ заст нчивой нер шительности, какъ въ двери зашум ло женское платье, и женская рука взяла меня за руку. «Митя, иди скор е», сказалъ со см хомъ около моего уха довольно низкій, но звучный голосъ: «maman поетъ..... дикимъ голосомъ».

«Вотъ оно началось», подумалъ я. —

Дмитрій, увидавъ, что сестра его приняла меня за него, спрятался за дверь и только, когда она въ зам шательств отскочила отъ меня и потерялась такъ, что не знала, что говорить и д лать, онъ громко захохоталъ изъ-за двери своимъ заливистымъ, мелодическимъ см хомъ, какъ-будто ставилъ точки, какъ я называлъ его манеру см яться.

— «Митя, кто это?» прошептала она, подходя къ нему.

— « Незнакомецъ», отв чалъ онъ, продолжая хохотать: «пойдемте къ maman, незнакомецъ, пойдемте. Лиза, это Nicolas», прибавилъ онъ.

Я ничего не могъ сказать отъ стыдливости, даже не помню, поклонился ли — такъ меня озадачила эта ¹³⁴ странная ошибка. —

Мать Нехлюдова была высокая стройная женщина л тъ 40. Ей даже можно было дать больше, судя по полус дымъ волосамъ, откровенно выставленнымъ на вискахъ изъ подъ чепца, но по св жему, чрезвычайно н жному и лишенному морщинъ лицу, въ особенности же, по умному, веселому блеску глазъ ей казалось гораздо мен е. Глаза у нея были почти черные, очень открытые и ясные, губы тонкія и твердыя, носъ съ горбомъ и немного на сторону, руки безъ колецъ, немного большія, почти мужскія, но прекрасныя, продолговатыя, съ длинными пальцами, и талія чрезвычайно стройная и прямая. На ней было темносинее закрытое платье съ откинутымъ б лымъ воротникомъ и маншетами, и не было никакой куцавейки или капоту [ 3 неразобр.]. Она сид ла передъ болыпимъ столомъ и шила или кроила какое-то платье, что мн тогда показалось чрезвычайно страннымъ. На другомъ, кругломъ стол , за плющемъ, передъ диваномъ, стоялъ самоваръ, и маленькая, худая, бл дная женщина съ длинными вившимися буклями и од тая довольно пестро и изысканно занималась чаемъ. — Когда Дмитрій представилъ меня матери, она какъ-то особенно — какъ мн показалось, гордо повернула ко мн голову и, не кланяясь, протянула руку.