Полное собрание сочинений. Том 2

— «Папа, сказалъ я: «я все теб скажу, и потомъ д лай со мной, что хочешь. Я вчера получилъ единицу у учителя Исторіи». — «Ну?» — «И за поведенье единицу».— «Ну?» — «Потомъ я нечаянно, не нечаянно, а просто нарочно я ужасно дурно сд лалъ, подставилъ сломанное стуло St.-J'er^om’y, и онъ упалъ. «Это нехорошо, что жъ тебя наказали?» — «Постой, еще не все. Я сломалъ ключикъ, когда ходилъ къ теб за конфетами. Прости меня пожалуйста, я никогда не буду этаго д лать и самъ знаю, какъ это гадко». — «Какой ключикъ?» — «Отъ зеленаго порт....»—«Что?! Ты отпиралъ его?» — «Виноватъ, папа, я самъ не знаю, что на меня нашло».— «Что жъ ты тамъ смотр лъ, пов са?» — «Письма смотр лъ». Папа покрасн лъ, подернулъ плечомъ и взялъ меня за ухо.— «Что жъ ты прочёлъ, негодный мальчишка?» — «Не помню ничего, только посмотр лъ и опять хот лъ запереть, да сломалъ нечаянно». — «Пріятно очень им ть такихъ милыхъ д точекъ!» сказалъ онъ, потрясая меня за ухо: «только не сов тую теб еще разъ совать носъ, куда не сл дуетъ, а то будетъ плохо». — Папа больно дралъ меня за ухо, но наказаніе это доставляло мн какое-то странное наслажденіе, и я не думалъ плакать. Только что онъ выпустилъ мое ухо,—«папа, сказалъ я, я не стою того, чтобы ты простилъ меня, да и знаю, что никто меня не любитъ; наказывай меня, какъ хочешь, но, ради Бога, защити меня отъ St.-J'er^om'a. Онъ ненавидитъ меня, онъ всячески, старается унизить, погубить меня. Папа, онъ хочетъ с чь меня онъ велитъ передъ собой становиться на кол ни. Я не могу этаго. Я не ребенокъ. Ежели онъ это сд лаетъ, сказалъ я съ слезами на глазахъ, я не перенесу, я умру, ей Богу, умру или его убью, или уб гу, или сд лаю что-нибудь ужасное. Когда ты меня встр тилъ, я самъ не знаю, куда я б жалъ. Ради Бога, спаси меня отъ него. Я не могу съ нимъ жить, я ненавижу его. Ахъ, ежели бы мамаша была жива, она бы не позволила такъ мучать меня! Папа! Папа!» Слезы душили меня. Я подошелъ къ нему и уже бол е не въ силахъ (выговорить слова) рыдалъ и ц ловалъ его руки. — «Успокойся, мой другъ, говорилъ мн папа, положивъ свою большую руку мн на голову. И я зам тилъ слезы на его глазахъ. Ежели бы онъ зналъ, какъ отрадно под й[ствовало]. — «Выс ки... прости не позволяй ему — онъ мой мучитель......тиранъ... никто меня не любитъ». Я упалъ на диванъ и рыдалъ, рыдалъ до истерики, такъ что папа на рукахъ отнесъ меня въ спальню. Я заснулъ.

** № 20(I ред.).

Никогда не забуду я одной страшной минуты, какъ St.-J'er^ome, указывая пальцемъ на полъ передъ собою, приказывалъ стать на кол ни, а я стоялъ передъ нимъ бл дный отъ злости и говорилъ себ , что лучше умру на м ст , ч мъ стану передъ нимъ на кол ни, и какъ онъ изо всей силы придавилъ меня за плечи и, повихнувъ спину, заставилъ-таки стать на кол ни. Ежели бы у меня былъ ножъ въ эту минуту, я, не задумавшись, зар залъ бы его и два раза повернулъ у него въ ран . — Все время пребыванія St.-J'er^om’a въ нашемъ дом чувства подавленной гордости, страха униженія и по временамъ истинной ненависти къ нему наполняли мою душу и отравляли лучшіе удовольствiя. — Ничто такъ много не способствовало къ происшедшему во мн моральному перевороту, къ которому я приближаюсь, какъ эти чувства, внушенныя во мн въ первый разъ нашиМЪ гувернеромъ. (За все время моего отрочества у меня есть не бол е какъ 2, 3 воспоминанія, осв щенныя счастьемъ; остальныя же какъ-то темны, безцветны, и я съ трудомъ удерживаю ихъ летучую связь въ моемъ воображеніи.)

Въ одно воскресенье, когда St.-J'er^ome сид лъ въ своей комнат съ пришедшими къ нему гостями французами, а я сид лъ рядомъ въ класной, какъ будто занимаясь рисованьемъ, а слушалъ разговоръ французовъ, — St.-J'er^ome отворилъ дверь и кликнулъ подать себ од ваться Василія того самаго, который хот лъ жениться на Маш , который былъ назначенъ бабушкой ему въ камердинеры. Дверь осталась отворенной, и я могъ слышать ихъ разговоръ. Разговоръ по тому случаю, что Василій долго не приходилъ, шелъ о рабахъ, les esclaves, les serfs. ¹¹⁰ Одинъ говорилъ: «ce sont des brutes, qui ressemblent plutot des morceaux de bois, qu’`a des hommes». ¹¹¹ Другой говорилъ: «il n’y a que le knout pour en faire quelque chose». ¹¹²

(Еще прежде я зам чалъ, что les serfs очень занимали St.-J'er^ome’a. Когда къ намъ прі халъ обозъ, то онъ долго не могъ успокоиться.)

Наконецъ пришелъ Василій, но у двери его остановилъ бабушкинъ Дворецкій. «Что ты къ столу нейдешь?» сказалъ онъ ему. — «Когда жъ мн было? — отв чалъ Василій, который былъ н сколько хмеленъ, какъ я еще съ утра зам тилъ: — тутъ комнаты убиралъ, тутъ платье чистилъ; вотъ какъ уйдетъ мусью со двора, такъ я и приду». — Слово «Мусью» вывело St.-J'er^ome’a изъ себя. «Сколько разъ я теб говорилъ, каналья, что меня зовутъ Августъ Антоновичъ, а не мусью, дуррракъ!» — «Я не знаю, какъ васъ зовутъ, знаю, что мусью», отв чалъ Василій, который былъ въ особенномъ припадк грубости. «Такъ вотъ ты будешь меня знать, канай», закричалъ St.-J'er^ome и ударилъ его. Василій молчалъ, но дворецкій подошелъ къ двери. —

— «Et dire, qu’un cretin comme celui-l`a me gate le sang et l’appetit», ¹¹³ — сказалъ онъ, обращаясь къ своимъ знакомымъ, которые посм ивались, глядя на Василья.

— «Il ne s’attendait pas `a recevoir un soufflet aussi bien appliqu'e. Voyez, quelle aire h'eb'et'e»). ¹¹⁴ — Василій д йствительно молчалъ и, казалось, находился въ раздумьи.

«Пошелъ вон! ты зд сь не нуженъ», сказалъ St.-J'er^ome величественно. — «Пошелъ вонъ, — повторилъ Василій, какъ будто обдумывая смыслъ этаго выраженія; н тъ, не пошелъ вонъ, а пожалуйте къ Графин , Мусью. Какъ вы см ете драться? Я 6 л тъ служу и графу покойному служилъ и битъ не былъ, пожалуйте-ка», повторилъ онъ, д лая движенье головой по направленiю двери. St.-J'er^ome хот лъ еще разгорячиться, но почтенная фигура Дворецкаго съ с дой головой и въ б ломъ жилет и галстук укротила его. «Не годится, сударь, чужихъ людей бить. Какъ вамъ будетъ угодно, а я Графин доложу». — St.-J'er^ome оправдывался, говоря, что онъ грубіянъ, но зам тно трусилъ; ему непріятно было, чтобы такая сальная исторія дошла до бабушки. «Ce n’est rien», — сказалъ онъ своимъ знакомымъ, — «je dirai tout ce soir `a la comtesse, et le coquin recevra le knout», ¹¹⁵ — и вышелъ въ коридоръ, гд довольно долго шопотомъ говорилъ съ Василіемъ и далъ ему денегъ, которыя этотъ посл дній долго держалъ на рук и должно быть не хот лъ мириться. Это происшествіе долго мучило меня. Я не могъ простить Василію, что онъ помирился съ нимъ и взялъ деньги. — Какъ онъ, Французъ, см лъ ударить нашего Русскаго челов ка.

* № 21(I ред.).

<Маша> д вичья.

Маша горничная была красавица, какъ я уже говорилъ, и это зам чалъ не одинъ я. Василій былъ влюбленъ въ нее такъ, какъ только можетъ быть влюбленъ дворовый челов къ изъ портныхъ въ розовой рубашк . — Онъ все свободное время проводилъ тамъ, гд могъ встр тить Машу, и съ свойственной портнымъ дерзостью не упускалъ случая обнять ее своими большими руками и сжать съ такой силой, что всякой разъ Маша пищала : «Ай, вы меня раздавили», била его по лицу; но по ея улыбк я зам чалъ, что все-таки ей это было очень пріятно. Василій не только готовъ былъ отдать посл днюю заработанную для выпивки копейку на ор хи или стручки для Маши, но онъ готовъ былъ хоть сію минуту жениться на ней. К несчастію, это было невозможно: Николай, родной дядя Маши, считалъ Василія пьяницей и безпорядочнымъ гулякой и говорилъ, что онъ скор й за солдата, ч мъ за него, отдастъ свою племянницу. Это приводило в отчаяніе обоихъ. Василій часто запивалъ и буянилъ съ горя, а Маша часто плакала, и я разъ слышалъ, какъ Николай билъ ее на чердак за то, что она просила у него позволеиія выдти за него. Но не одному Василію вскружила голову горничная Маша. Володя, папа тоже любили встр чаться съ ней въ коридор . Даже я, жалкій птенецъ, безъ памяти былъ влюбленъ въ нее; такъ что, хотя я никогда не см лъ словомъ или жестомъ дать зам тить ей объ этомъ, главнымъ пріятн йшимъ препровожденіемъ моихъ свободныхъ часовъ были наблюденія за ней съ площадки л стницы или изъ-за двери д вичьей. — Какая-то сила тянула меня туда, и разъ добравшись до м ста, изъ котораго я могъ вид ть, или ожидать вид ть ее, я успокаивался, и вся моя моральная д ятельность сосредоточивалась на ожиданіи. —

Однажды въ праздникъ, когда St.-J'er^om’a не было дома, а Мими съ д вочками у хала къ Княгин Корнаковой, и Володя сошелъ внизъ, я долго, размышляя, ходилъ взадъ и впередъ по пустымъ комнатамъ. Мысли мои до того, наконецъ, запутались, и такъ много ихъ, Богъ знаетъ, откуда, набралось въ мою голову, что я почувствовалъ, какъ это со мной часто бывало, необходимость перем нить направленіе этой усиленной умственной д ятельности и хот лъ сойдти внизъ, но сила привычки остановила меня на знакомой мн площадк , т мъ бол е, что на д вичьемъ верху слышались оживленные голоса горничныхъ и Василія. Я со страхомъ быть открытымъ, который прибавлялъ удовольствіе, пробрался по л стниц и подошелъ къ двери. Въ дверь, въ которую я смотр лъ, мн видн лись давно до мал йшихъ подробностей изученные мною предметы: доска, на которой утюжили, покрытая ¹¹⁶ с рымъ сукномъ, одной стороной лежащая ¹¹⁷ на стул , другой на лежанк , большой черный сундукъ, на которомъ сид ли за шитьемъ Маша и Надежа, красный столъ, на которомъ разложены въ безпорядк начатое шитье, кирпичь, обшитый холстиной, кусочки сморщеннаго воска, ножницы и т. д.; два окошка, на которыхъ стоятъ ящикъ съ иголками и нитками, кукла съ разбитымъ носомъ для чепцовъ и рукомойникъ; перегородка, за которой находится комнатка Гаши, которая всегда съ гн вомъ и ворчаньемъ выходитъ и входитъ въ нее, кр пко хлопая досчатой дверью; два разномастныхъ стула, и женскаго платья и б лья, висящаго на ст нахъ и лежащаго на сундукахъ, столахъ и стульяхъ: все это какъ-то безпорядочно и некрасиво. Но тутъ сидитъ Маша и пухленькими руками, которыя своей краснотой, хотя доказываютъ, что она ими моетъ б лье, но все-таки мн очень нравятся, шьетъ какую-то пелеринку. Она беретъ шелковинку изъ-за маленькаго розовенькаго уха, около котораго такъ хорошо лежатъ русыя мягкія волосы и иголку, которая у нея заткнута на косыночк , и, нагнувъ головку, пристально шьетъ, изр дка поднимая большіе, св тлые глаза на Василія, который сидитъ противъ нея и немножко въ пьяномъ вид съ смятой и опухлой отвратительной физіономіей разсказываетъ вс мъ горничнымъ про свою продолжительную любовь къ Маш и про то, что Николай Дмитріевичъ тиранъ и мужикъ, не понимающій людей. «Что моя за судьба теперь стала, Надежда М.», сказалъ онъ Надеж , худощавой жеманной д вушк , которая при каждомъ слов и движеніи им ла привычку д лать головой волнообразное движеніе впередъ и наверхъ, какъ будто кто-нибудь ее щипалъ за шею около затылка. «Скажите, вы, умныя барышни, знаете политику, какая моя жисть?» — «Правда ваша, Василій Т. Я и сама не знаю, какъ вы несчастливы». — «В дь я вамъ, какъ передъ Богомъ, скажу, какъ вы не любите и почитаете, ежели я теперь сталъ пить, такъ все оттого. Разв я такимъ былъ — у меня и сертучишка н тъ порядочнаго над ть». Надежа съ упрекомъ посмотр ла на его щегольскіе кл тчатые шаровары. — «Что же, отв чалъ Василій, понимая ея мысль, разв это платье? Н тъ, посмотр ли бы вы на мине, какъ я на вол жилъ въ своемъ удовольствіи. А теперь что только мученьи принимаю, и Марья В. за мине страдаютъ. — Ужъ я ему дамъ когда-нибудь, косому чорту, помянетъ онъ и Ваську пьяницу». — «Что вы, Василій Т.? пожалуйста ужъ вы не того», съ испугомъ сказала Надежа. — «Н тъ, Надежда В., мочи моей не стало, однимъ ч мъ-нибудь р шить себя. В дь онъ меня погубить хочетъ. Къ Санжиро кто меня приставилъ? В дь все отъ него». — «В дь вы говорили, что вамъ хорошо и при Санъ-Жиро служить», сказала Маша робко, взглядывая на него. — «Хорошо? сказалъ Василій, хорошо-то, хорошо, да вы что? вы моего духу не понимаете. Вы что? В дь вы не знали мине, какъ я подмастерьемъ былъ, разв я такой былъ. Н тъ, Марья В., вы женщины глупыя; я самъ мусью былъ такой же и брюки носилъ такіе же, какъ онъ, а теперь служи всякому мусью, да другой тоже еще наровитъ теб морду бить. Судите сами, хорошо это? Э... эхъ!» и онъ отчаянно махнулъ рукой. — «Что жъ, сказала Маша, навосчивая иголку, надо терп ть, Василій Т.» — «Мочи моей н тъ». — «И мн не легче». Минутное молчанье. — «Не хотите ли чайку, Василій Т.?» сказала Надежа. — «Благодарю покорно, пожалуйте ручку. Вы меня любите, Надежда М., вы красавица». — «Ай, укололся». — «Вотъ и не суйте руки, куда не сл дуетъ. Ай пустите, запищала Надежда, ц луйте свою Машу, а я не ваша нев ста». — «Да что нев ста, когда она мине не любитъ. Коли бы любила, не то бы было». — «Гр хъ теб , Вася, такое говорить», сказала Маша, заплакала и вышла на л стницу.

Въ продолженіе этаго разговора внизу въ комнат бабушки часто слышался ея колокольчикъ и пронзительный голосъ Гаши. Потомъ стукнула дверь въ спальн , и ясно послышались шаги Гаши и ея ворчанье. Я спрятался за дверь, когда она прошла наверхъ мимо меня. —

«Господи Іисусе Христе, когда ты меня избавишь отъ евтой муки? То далеко, то близко поставишь столикъ: поди тутъ, угоди, когда сама не знаетъ, что хочетъ. Хоть одинъ конецъ, Господи, прости мое согр шеніе. — Проклятая жисть, каторжная.......», говорила она сама съ собой, размахивая руками. — «Мое почтенье, Агафья Михайловна», сказалъ Василій съ пріятной улыбкой. — «Ну васъ тутъ, не до твоего почтенья. И зач мъ ходишь сюда? Разв у м ста къ д вкамъ ходить мущин ». — «Я хот лъ объ вашемъ здоровь узнать съ, Агафья Михайловна», сказалъ Василій. — «Издохну скоро, вотъ какое мое здоровье!» сказала она съ сердцемъ. Василій засм ялся. — «Тутъ см яться нечего, и коли говорю, что убирайся, такъ маршъ. Вишь, поганецъ, тоже жениться хочетъ, подлецъ. Ну, маршъ, отправляйтесь», и Агафья Михайловна прошла въ свою комнатку и такъ стукнула дверью, что не понимаю, какимъ образомъ она удержалась на петляхъ. За перегородкой слышно было, какъ Агафья Михайловна, продолжала ¹¹⁸ вслухъ проклинать свое житье, швырять вс свои вещи и даже бить свою любимую кошку.— Внизу послышался колокольчикъ бабушки. — «Хоть раззвонись, а ужъ я не пойду. Поищи другую Агафью». — «Ну видно, чаю не приходиться у васъ пить», сказалъ шопотомъ Василій, вставая съ сундука: «а то шибко расходилась наша барыня, еще нажалуется, того и гляди. До пріятнаго свиданія». Въ дверяхъ онъ встр тился съ Машей, которая продолжала плакать. «Эхъ, Маша, о чемъ тыплачешь, сказалъ онъ ей: вотъ мн такъ, такъ приходится солоно иной часъ, что хоть взять кушакъ да на чердакъ в шаться идти. Да ужъ и сд лаю жъ я одинъ конецъ. Пойду къ Графин , паду въ ноги, скажу: «Ваше Сіятельство, такъ гонитъ, губитъ меня, съ св ту сживаетъ за то, что я его племянницу люблю». A в дь за что онъ мине не любитъ, воръ этотъ, дядя-то твой? За походку, все за походку за мою. Ну, Маша, не плачь, на ор шковъ. Я для тибя купилъ; Санъ-Жиро брюки работалъ, такъ онъ мн 50 далъ. Прощай, Марья В., а то кто-то идетъ». Онъ поц ловалъ ее. Я едва усп лъ спуститься. — Долго еще посл этаго я смотр лъ, какъ Маша лежала на сундук и горько плакала, и мн было нисколько не жалко ее; а я испытывалъ, какъ и обыкновенно, при этомъ [?] одно чувство безпокойства и стыда. Всякое влеченіе одного челов ка къ другому я называю любовью; поэтому и говорю, что былъ влюбленъ въ Машу, ибо я чувствовалъ къ ней весьма сильное влеченiе. — Но чувство это отличалось отъ чувствъ такого рода, испытанныхъ мною, т мъ, что душевное состояніе Маши нисколько не занимало меня и не им ло никакого вліянія на мои чувства: мн было все равно, что она влюблена въ Василія, что она несчастна, что она ужасно глупа, какъ говорила М[ими]. Мн кажется даже, что мн пріятно бы было, чтобы любовь Василія ув нчалась усп хомъ. Ежели-бы я узналъ, что она преступница, я ув ренъ, что это тоже нисколько не изм нило бы моего чувства. Меня занимала въ ней одна наружность, над нетъ ли она завтра розовое платье, которое я очень любилъ, будетъ ли она мыть на л стниц чепчики въ томъ положеніи, въ которомъ я очень лю[блю].

* № 22(I ред.).

Меня не наказывали, и никто даже не напоминалъ мн о моемъ приключеніи. Жизнь наша пошла своимъ обычнымъ порядкомъ. Я, какъ и прежде, чувствовалъ непріязненное чувство къ St.-J'er^om’y, но не ненависть, которая только одинъ день завлад ла моимъ сердцемъ. — Онъ обращался со мной лучше съ т хъ поръ, не приказывалъ больше становиться передъ нимъ на кол на и не угрожалъ розгой; но я не могъ смотр ть ему въ глаза, и мн было всегда невыразимо тяжело им ть съ нимъ какія-нибудь отношенія. Почти тоже непреодолимое чувство заст нчивости испытывалъ я въ отношеніи другихъ: Володи, П[?апа?], Катеньки и Любочки. Мн за что-то сов стно было передъ ними, и я сталъ удаляться ихъ. — Посл об да я [не] вм шивался, какъ прежде, въ таинственный разговоръ Володи съ Катенькой. Я сосредоточился самъ въ себя, и наслажденіемъ моимъ были мечты, размышленія и наблюденія. —

Во время классовъ я любилъ садиться подъ окномъ, которое выходило на улицу, съ тупымъ вниманіемъ и безъ всякой мысли всматриваться во вс хъ проходящихъ и про зжающихъ на улиц ; ч мъ меньше было мыслей, т мъ жив е и быстр е д йствовало воображеніе. Каждое новое лицо возбуждало новый образъ въ воображеніи, и эти образы безъ связи, но какъ-то поэтически путались въ моей голов . И мн было пріятно. Едва ли мн пов рятъ читатели, ежели я скажу, какія были мои постоянн йшія любим йшія мечты и размышленія, такъ он были несообразны съ моимъ возрастомъ и положеніемъ. Но несообразность въ этомъ отношеніи, мн кажется, есть лучшій признакъ правды. — Я былъ въ полной ув ренности, что я не останусь жить съ своимъ семействомъ, что какимъ-нибудь непостижимымъ случаемъ я буду скоро разлученъ съ ними, и что мать моя не умирала или воскреснетъ, и я найду ее. Въ одно воскресенье, когда мы вс были въ церкви, при начал об дни вошла дама въ траур съ лакеемъ, который почтительно сл довалъ за нею, и остановилась подл насъ. — Я не могъ вид ть ея лица, но меня поразила фигура и походка этой дамы, такъ много она напоминала покойную maman. Черная одежда, церковное п ніе, всегда переносившее меня къ времю кончины матушки, еще бол е прибавило живости этому сходству. — Я не могъ свести съ нея глазъ и съ страхомъ ожидалъ той минуты, когда она повернется ко мн , но дама молилась усердно, тихо опускалась на кол ни, граціозно складывала руки или крестилась и поднимала голову кверху. — Я воображалъ вид ть чудесные каріе влажные глаза матушки, поднятые къ небу. Складки ея чернаго шелковаго платья и мантиліи такъ граціозно ложились вокругъ ея тонкаго, благороднаго стана! Мн воображалось, и не только воображалось, но я почти былъ ув ренъ, что это она, что она молится и плачетъ о насъ, своихъ д тяхъ, которыхъ она потеряла. Какъ зто все могло случиться, я и не трудился объяснять себ . Но почему же я не бросался и не прижимался къ ней, какъ прежде, съ слезами любви? Я боялся, чтобы мал йшее движенье мое не лишило меня того счастья, котораго я давно ожидалъ, снова обнять: мн казалось, что вотъ вдругъ она изчезнетъ, Богъ знаетъ, куда......

Выходя изъ церкви, я увидалъ ея лицо — грустное, доброе; но мн оно показалось ужаснымъ — это была не она, и моя чудная мечта, перешедшая почти въ уб жденіе, опять разлет лась въ прахъ. И не разъ мн случалось ув рять себя, что вотъ она, та, которую я ищу и желаю, и разочаровываться, но не терять этой сладкой надежды.

Мечты честолюбія, разум ется, военнаго, тоже тревожили меня. Всякій Генералъ, котораго я встр чалъ, заставлялъ меня трепетать отъ ожиданія, что воть вотъ онъ подойдетъ ко мн и скажетъ, что онъ зам чаетъ во мн необыкновенную храбрость и способность къ военной служб и верховой зд , и будетъ просить папа отдать меня ему въ полкъ, и наступить перем на въ жизни, которую я съ такимъ нетерп ніемъ ожидаю. Каждый пожаръ, шумъ шибко скачущаго экипажа приводили меня въ волненіе, мн хот лось спасти кого-нибудь, сд лать геройскій поступокъ, который будетъ причиной моего возвышенія и перем ны моей жизни. — Но ничто не довело этого расположенія до посл дней степени, какъ прі здъ Государя въ Москву. Я бросилъ все, н сколько дней, несмотря на вс ув щанія, не могъ выучить ни одного урока. Къ чему мн было заботиться о чемъ бы то ни было, когда вотъ вотъ во всей моей жизни должна произойдти радикальная перем на? — Мы ходили гулять ко Дворцу. Очень помню, какъ Его Императорское Величество, въ противность нашимъ ожиданіямъ, изволилъ вы хать съ задняго крыльца; какъ я, не помня самъ себя, съ народомъ бросился б жать ему навстр чу и кричалъ «ура» и смотр лъ на приближавшуюся коляску; какъ на меня на халъ извощикъ, сбилъ съ ногъ, но я поднялся и б жалъ дальше, продолжая кричать, и какъ, наконецъ, Его Величество поклонился всему народу, стало быть и мн , и какое это для меня было счастье. Но я остался все т мъ же Николенькой съ невыученными за 2 дня уроками. Утвердившаяся надежда найдти maman, честолюбивое желаніе перем нить образъ жизни и неясное влеченіе къ женщинамъ, о которомъ я поговорю посл , составляли неисчерпаемую задачу для моихъ отроческихъ мечтаній. Размышленія, хотя и не доставляли столько-же наслажденій, какъ мечты, занимали меня еще бол е. Вс вопросы или по крайней м р большая часть изъ нихъ, о безсмертіи души, о Бог , о в чности, предложеніе которыхъ составляетъ высшую точку, до которой можетъ достигнуть умъ челов ка, но разр шить которые не дано ему въ этомъ мір , вопросы эти уже предстали передъ мною, и д тскій слабый умъ мой съ пыломъ неопытности тщетно старался разр шить ихъ и, не понимая своего безсилія, снова и снова ударялся и разбивался о нихъ. —